Татьяна Полякова - Миллионерша желает познакомиться
«Откуда?» — едва не спросила я, но сдержалась и попробовала еще раз.
— Геннадий Петрович…
— Геннадий Петрович занят, — отрезал он. — Говорю, еще не выходили.
— Слушайте, — обиделась я, — все сроки прошли, а вы мне не звоните. Это даже странно. Я хочу знать, что с Ритой?
— Ваша Рита, — зарычал он, но тут же сбавил обороты. — Хотя, готовит она прекрасно, тут я ничего возразить не могу. Но эта женщина… из-за нее здесь форменный сумасшедший дом. Знаете, Мария Анатольевна, я подумываю оставить эту работу. Мне она представляется совершенно бесперспективной. Да-да. Я так и поступлю. Сейчас же соберу вещи и уеду. И пусть они делают, что хотят. Я умываю руки.
— Богдан Семенович, — испугалась я, но от отключился, я еще дважды звонила, однако никто не ответил.
Конечно, я тут же перезвонила в милицию и поведала о разговоре с Боней.
Следователь, с которым я имела накануне долгую беседу, вздохнул и поинтересовался:
— Это было похоже на угрозу ее жизни?
— Это вообще ни на что не похоже, — огрызнулась я.
— Ну так давайте подождем, когда начнут грозить.
Я в досаде бросила трубку. Через минуту позвонил Стас (к девяти он уехал на работу), я поболтала с ним, сообщив о своих планах (пришлось придумать их на ходу ), простилась, а еще через полминуты вновь раздался телефонный звонок.
— Маня, — сказал дядя Витя, — Я вернулся вчера вечером, звонил тебе раз пять. Почему ты дома не ночуешь?
— Я у подруги, — соврала я. — Одной дома жутковато, а сотовый я отключила.
— Перебирайся к нам, — легко предложил он, но я с благодарностью отказалась, думаю на это дядя Витя и рассчитывал. — Я в офисе, — продолжил он, — приезжай, расскажешь, что за дела у вас здесь творятся.
О делах я рассказывала дяде Вите битый час, он слушал качал головой Риткиной судьбой он по прежнему не впечатлился, только рукой махнул.
— Менты правы. Подождем, когда грозить начнут.
— Севрюгин сказал, папа должен ему сто тысяч долларов.
— Может и должен, а может наоборот. Я их дел не знаю. То, что Севрюгин объявился, означает только одно: он хотел поживиться папиным наследством.
— Так ведь никакого наследства нет, — вздохнула я. — Когда Юра за меня выкуп требовал, деньги знакомый дал и до сих пор ему их не вернули, говорят, вещественное доказательство.
— Да-а, — протянул дядя Витя, сверля меня взглядом. — Маня, ты уверена… — начал он, вздохнул и вновь заговорил:
— Не может быть, чтоб отец тебе ничего не оставил. Подумай хорошенько, вдруг он говорил что-нибудь перед отъездом?
— Говорил, конечно.
— Что?
— Чтоб замуж без него не выходила. Сначала хотел мне хорошую работу подыскать, потом сказал, что мужа найти легче. Обещал заняться.
— Ну, а когда деньги вам оставлял на расходы, что сказал?
— Как всегда, наберете в долг — отдавать будете сами из месячного жалованья.
— Что за жалование?
— Это папа так выражался.
— Что еще он говорил?
— Дядя Витя, вы же знаете, папа особо не любил разговаривать. Такой уж он человек.
Но дядя Витя проявил настойчивость и заставил меня все-таки вспомнить беседу с папой практически дословно. Странно, что я так хорошо все запомнила.
— Папа сказал: "чертовы врачи накаркали, грудь побаливает. К чему бы это?
Неужто вправду умру? Дудки… ждать замучаются. Маня, если что, загляни на почту".
— На почту? — опешил дядя Витя.
— Да.
— Загляни на почту? Причем здесь почта?
— Не знаю. Может, хотел письмо прислать? Хотя на папу это не похоже. Он никогда ничего нам не писал. Позвонить, еще куда ни шло, но и это стоило ему больших трудов.
— Тут что-то другое, — затуманился дядя Витя. — Если письмо, зачем же почта?
Есть домашний адрес.
— Папу иногда посещали странные мысли.
— Маня, — вдруг насторожился он, — я как-то встретил твоего отца у Главпочтампта. Он выходил из здания, а я ехал мимо. Еще очень удивился, торможу, спрашиваю: "Толя, ты чего здесь? " А он: « Посылки отправлял». Вот так и ответил. Посылки…
— Возможно, — пожала я плечами, рассказ совершенно меня не заинтересовал.
— Кому твой отец мог отправлять посылки?
Если честно, ни одна кандидатура не приходила мне в голову.
— Если только самому себе, — хмыкнула я, а дядя Витя при этих словах стал сам не свой, глаза вытаращил и замер с приоткрытым ртом, после чего произнес:
— Черт… — И уставился на меня . — Какую почту он имел ввиду?
— Не знаю, — я испугалась за его здоровье, уж очень необычно дядя Витя выглядел. — Должно быть ту, что рядом с нами.
— Немедленно туда. Надо проверить…
— Что проверить?
— Вдруг отец действительно что-то послал тебе? На почту, до востребования, понимаешь? Дома письмо может взять кто угодно, а корреспонденцию до востребования только ты.
— И что? — разволновалась я.
— Наверняка в письме указания, где лежат деньги. Поехали.
Если честно, не очень-то я верила в письмо и в эти деньги. Если папа на ступеньках Главпочтампта говорил о посылках, так причем здесь письмо? Но огорчать дядю Витю не хотелось, он ведь для меня старался. Однако, огорчить все-таки пришлось.
— А что, мне вот так запросто отдадут письмо, когда я назову фамилию? — проявила я интерес.
— Нужен паспорт.
Вот тут я его и огорчила.
— Нет у меня паспорта, свистнули. Когда Юру поймали, я очень надеялась, что паспорт вернут, но этот гад его сжег, так как он был уликой. Мне же не везет, — наблюдая за реакцией дяди Вити, добавила я. — Зато у меня есть справка, что я его не теряла, — последнюю фразу дядя Витя вряд ли слышал, схватил меня за руку и потащил к двери.
— Поехали.
— Куда?
— В паспортный стол.
И мы поехали. Вы не поверите, но через час уже были готовы мои фотографии, а после обеда я получила новенький паспорт. Выдал мне его солидный дядька в мундире со звездочками (в званиях я не разбираюсь, но ясно было: чин у него немалый), так что вредная тетка в паспортном столе свою угрозу выполнить при всем желании не смогла. Я была так счастлива, что даже забыла о том, куда мы с дядей Витей спешили. Но он мне напомнил.
— На почту, — рявкнул он шоферу и мы поехали.
На почту дядя Витя отправился вместе со мной, хотя из-за своей внушительной комплекции двигаться не любил. Я прониклась ответственностью момента и тоже заволновалась. Женщина в окошке равнодушно взглянула на мой документ и принялась перебирать бумажки в ящике.
— Ничего нет, — сказала она через полминуты. Я не удивилась, но почему-то стало обидно.
— Как нет? — полез в окошечко дядя Витя. — Посмотрите внимательно. Должно быть, я сам посылал.
Женщина терпеливо проверила еще раз и вдруг улыбнулась:
— Ну, конечно, фамилия смешная, Смородина… Извините, действительно были две бандероли. Несколько дней назад мы их отправили по обратному адресу.
— Постойте, куда отправили, почему? — возмутился дядя Витя.
— Таков порядок. Корреспонденция до востребования хранится определенное время, затем ее возвращают. Надо вовремя бандероли получать, — закончила она, глядя на меня.
— А вы не помните, куда их отправили?
— Кажется, Главпочтамт, отправляла-то не я…
Не солоно хлебавши, мы покинули почту.
— Попробуем узнать, где бандероли и как их можно получить, — вздохнул дядя Витя, но к тому моменту у меня повысилась мозговая активность и я начала размышлять вслух.
— Допустим, бандероли послал папа. Если он указал в обратном адресе нашу квартиру, то бандероли придут к нам.
— Ты не сможешь их получить, нужен паспорт отца.
— Так он у меня есть, — обрадовалась я.
— Как…
— У него было два паспорта. Вы же знаете папу…
— Немедленно домой, — скомандовал дядя Витя и мы поехали.
По дороге активность моего мозга возросла и я выдвинула вот какую идею. Если дядя Витя встретил папу на Главпочтамте, так может и адрес папа указал вовсе не свой, а Главпочтамт, до востребования? В этом случае получить бандероли можем лишь я и папа. Учитывая его лютую ненависть к конфискации…
— Твой отец сумасшедший, — вздохнул дядя Витя, мы забрали папин паспорт и поехали на Главпочтамт.
Дядя Витя с паспортом моего папы отправился к окошку, на котором значилось:
«Выдача корреспонденции до востребования», а я отошла в сторонку, потому что очень волновалась. Общение с дамой из окна под номером семь заняло у дяди Вити довольно много времени, в продолжении которого я волновалась все больше и больше, вдруг дядя Витя выпрямился, улыбнулся и в его руках я увидела два свертка. Он кивнул мне и направился к выходу, я бросилась за ним. В машине дядя Витя не произнес ни слова, только велел шоферу ехать на нашу квартиру, мы поехали, а на коленях у меня лежали два одинаковых свертка.
Наконец мы оказались в квартире. Я торопливо вскрыла первую бандероль, дядя Витя победно усмехнулся, а я, сказать по правде, растерялась, обнаружив пачки долларов. В каждой бандероли было ровно по двести тысяч.
