Убийство с продолжением - Виктор Васильевич Юнак
– Авксентьюшка, родной мой, любименький мальчик мой, ты не бросай маму, как твои братик и сестрички. Ладно?
– Ладно! – кивнул белобрысой головкой Авксентий.
– Вот и хорошо! А поможешь маме найти одну вещь? Мы ее отвезем твоей бабушке, и у нас будет все хорошо.
– Ладно! – снова кивнул Авксентий. – А что за вещь?
– Такой небольшой холщовый мешочек. А в нем сила необыкновенная.
Воспользовавшись тем, что Раскольников, к тому времени уже ставший хорунжим и возглавивший сотню, уехал со своей сотней в горы на учения за десяток верст, Любаша вместе с сыном снова устроила в своем доме обыск. Передвигала с места на место шкафы, сундуки, столы, обшарила все закутки и углы, по сантиметру прощупала все печурки, печные ниши, подпечья, перестелила все тюфяки на полатях – записок нигде не было. Вышла в сени, где уже возился Авксентий. И вдруг он исчез вместе со свечкой, которую держал в руке.
– Авксюша, ты где? – заволновалась мать.
– В чулане! – послышался глухой голос сына.
А через пару минут он выглянул из чулана, держа в руках какой-то побуревший небольшой мешок.
– Глянь-ко, маманя, чего я нашел.
Он протянул Любаше холстину, и у той задергались мышцы лица – она почувствовала, что это именно то, что она искала. Она дрожащими руками развязала веревку, раскрыла мешок, сначала заглянула внутрь, затем вытащила свернутый в рулон свиток, развернула его, пробежала глазами. Все! Это оно!
Собрав сына, она поехала в Семиреченск к матери, встала перед ней на колени, сына тоже поставила на колени и склонилась до самого пола.
– Виновата я, маменька, в том, что недоглядела за своим мужем, который обманом и хитростью выманил записки сочинителя у Феденьки. Прости меня и ты, Феденька. Простите меня! Простите во имя сына моего Авксентьюшки и во имя будущего моего ребенка, что у меня под сердцем. Сымите свое проклятие, маменька. Не могу я боле! Коль не простите – утоплюсь али повешусь.
– Встань! – приказала Клавдия Георгиевна. – И мальчонку подыми.
Любаша послушно выполнила приказание.
– Подойдите ко мне!
Дочь с внуком подошли почти вплотную. Клавдия Георгиевна сначала перекрестила обоих, затем поцеловала каждого в лоб.
– Идите с богом!
Будто гора с плеч свалилась у Любаши. Складки на лице расправились, спина выпрямилась.
– Спасибо, матушка! – Она поклонилась в пояс, заставила также поклониться сына Авксентия и, расплакавшись, покинула материнский дом успокоенной.
Однако вернувшийся в это время из похода Раскольников встретил ее весьма неласково.
– Где была? Почему мужа не встречаешь?
– К матери ездила, прости! Не знала, что ты вернешься.
– Че это ты в кои-то веки туда поперлась! – немного помягче, но все же грубовато спросил Раскольников. – Эта старая ведьма ни разу даже на крестинах наших детей не была.
– А мы бабушке отвезли мешочек, – вставил свое Авксентий.
– Какой мешочек? – побледнел Раскольников, догадываясь, о чем речь.
Он выскочил в сени, полез в чулан. Любаша тут же, понимая, чем закончится дело, поцеловала сына и зашептала:
– Подь на улицу, сынок. Проверь, как там наша Мурёнка пасется.
Авксентий кивнул и тут же выбежал во двор. Едва за ним закрылась дверь, в горницу ворвался разъяренный Раскольников с нагайкой в руке.
– С-сука! Зачем отдала записки?
И с размаху вытянул нагайкой жену, попав по лицу. Она вскрикнула, закрыла лицо руками и повернулась к мужу спиной. Ей уже было все равно, убьет ее муж или просто покалечит, – главное, она сняла материнское проклятие.
34
Вернувшись домой после утренней разноски почты, тетка Клава явно почувствовала, что в доме побывал какой-то непрошеный гость: не все вещи находились в том месте, в каком она их оставляла, а старинный сундук, доставшийся ее Мишке от его отца, а тому – от его отца, давно пылившийся в углу маленькой спальни, так и вовсе оказался с сорванными петлями, замок же просто лежал сверху на сундуке. Она испугалась, пошла на кухню, схватила большой кухонный нож и громко и, как ей самой показалось, не своим голосом крикнула:
– Кто здесь? Выходи!
Естественно, никто ей не ответил. Она прошлась по квартире – никого не было. И только тут до нее дошло, что во входной замок, который всегда открывался легко, она не сразу смогла вставить ключ. Возможно, кто-то пытался открыть дверь и подыскивал подходящий ключ. Тело ее покрылось мурашками страха. Она проверила дверь, задвинула засов, вернулась на кухню, достала из шкафа двухлитровую бутыль с наливкой (сама делала, почище любого вина, а уж по крепости – и подавно), налила полный граненый стакан, выпила залпом, крякнула, занюхала рукавом шерстяной кофты, напялила на себя фуфайку, сапоги, выскочила на лестничную клетку, захлопнула дверь. Хотела было спуститься во двор, но взгляд ее остановился на двери напротив. Она позвонила, никто не отзывался. Нажала еще раз на кнопку, хотела было уже уходить, как услышала, что кто-то за дверью завозился. Через минуту дверь открылась, на пороге стоял, пошатываясь, в фуфайке, накинутой на серую, давно не стиранную майку, в тренировочных штанах с оттянутыми коленями седой, морщинистый сосед.
– Колька, опять нажрался, сволочь!
– Имею п-право! На свои пью!
– Свои-то, небось, давно уже пропил. Верка где?
– Почем я знаю? Я че тебе, шпион?..
– Ай!.. – махнула рукой тетка Клава, а потом все же спросила: – Ты, случаем, ничего не слыхал, никого здесь на площадке с утреца, пока меня не было, не видал?
– Я че тебе, шпион? – снова ответил сосед и икнул.
Тетка Клава еще раз махнула рукой и пошла во двор. Решила заглянуть к участковому, посоветоваться. На ее счастье, участковый был дома, его мотоцикл с коляской стоял у подъезда дома напротив. Видимо, как раз на обед приехал.
Она позвонила, зашла к нему. Это был щуплый, среднего роста, но с огромными ладонями рыжеволосый старший лейтенант. Жил он один с матерью. Мать когда-то училась вместе с теткой Клавой. Подружками не были, но и не ссорились никогда.
– Паш, Степка твой дома?
– Обедает. Что, письмо ему какое?
– Да нет, тут другое. Мне кажется, дома у меня кто-то побывал.
Услышав знакомый голос, в прихожую вышел и сам Степан.
– Здорово, теть Клава. Случилось чего?
– Случилось, касатик. Прихожу я это, после утренней разноски, и чую, какой-то гость нежданный у
