Семен Резник - Амазонка
«А ведь поначалу мне было жаль тебя из-за гибели детей», — подумал Купер. Он сел за руль и, чтобы остыть, долго не запускал мотор. Потом осторожно вырулил. Теперь следовало, минуя пробки, выехать на кольцевую дорогу, проехать по ней миль двадцать, затем — по проселочным дорогам. Там, среди многочисленных холмов и полей находилась деревенька, в которой жила Луиза Чарита. Как и предполагал Купер, выехать из города оказалось делом трудным. Самая большая пробка была на площади Сен-Мартино, где он проторчал минут двадцать. Купер потратил в общей сложности час, пока не оказался на кольцевой. Быстрая езда по магистрали — и он забыл обиду на сенатора, даже стал насвистывать какую-то мелодию. Вот поворот на Кальяри. Купер снизил скорость и развернул дорожную карту. Сен-Себастьяно было отмечено точкой, которую он с трудом отыскал. Бледно-зеленый фон, которым была окрашена зона, говорил о том, что деревня находилась в полосе редких лесонасаждений.
Куперу нравилось бывать за городом, но случалось это крайне редко. Хотя Лима считается самым чистым городом Латинской Америки, выхлопные газы тысяч машин все-таки портят экологию. «Побольше бы таких поездок», — подумал Купер, мчась по автомагистрали.
И после того, как он въехал в деревню, настроение его не ухудшилось. К его удивлению, проселочная дорога, ведущая к деревне, была вполне приличной. Вдоль нее тянулись небольшие рощицы, и если бы Купер не спешил, то непременно остановился, вышел из машины и растянулся бы на густой траве, под сенью кипарисов и пальм.
Он въехал в деревню в два часа. В такое время все трудоспособное население обычно в поле, а в деревне остаются старики и дети. Да и они, когда солнце жарит нещадно, предпочитают сидеть дома. Купер проехал полдеревни — ни души. Вот на скамейке у дома сидела старушка. Он притормозил.
— Здравствуйте, сеньора! Не подскажете, где живет Луиза Чарита?
Крестьянка с интересом взглянула на него:
— Луиза? Она живет рядом с церковью.
Старушка рассказала, как найти дом Луизы. И вот Купер стучится в дверь миниатюрного аккуратного домика.
— Кто там? — раздался голос из-за двери.
— Я из полиции, хочу поговорить с вами.
Тотчас дверь скрипнула и открылась. Показалась невысокая женщина:
— Входите, входите.
Купер вошел в дом.
— Здравствуйте, сеньора Чарита!
— Здравствуйте!
— Я — инспектор криминальной полиции Купер. Мне необходимо поговорить с вами, — он вопросительно взглянул на старушку.
— Да? — на ее лице промелькнуло нечто похожее на тревогу.
— Да вы не волнуйтесь, ничего страшного. Сеньора, вы служили у сеньора Переса?
— Да, — она недоуменно взглянула на него.
— Вы, конечно, слышали о постигшем его несчастье? — он глянул ей в глаза.
— Да, сеньор инспектор, я узнала из газет. Какое несчастье! Какое несчастье! — на глазах ее выступили слезы. Она вдруг заплакала навзрыд.
— Успокойтесь, успокойтесь, сеньора!
— Да, да… — она вытерла платочком слезы.
— Расскажите мне о семье сенатора, — произнес Купер, видя, что она приходит в себя. — Поверьте, это очень важно!
— Но зачем?
— Нам необходимы эти сведения, крайне необходимы… — он достал из кармана диктофон.
— Вы… вы будете записывать? — испугалась женщина.
— Ну и что плохого, если я запишу нашу беседу? Раньше я записывал в блокнот, а теперь появились диктофоны — технический прогресс, — усмехнулся он. — Может, я буду задавать вопросы, а вы на них будете отвечать? Вы согласны?
— Да, — ответила женщина.
— Тогда начнем, — Купер включил диктофон.
— Вы служили у сенатора Хайме Переса?
— Да. Я начала служить в 1967-м и работала до 1983 года. Все лучшие годы…
— Расскажите о них.
— О ком?
— О сеньоре Пересе, его жене, дочери… мальчике.
_— Хорошо. Ну… сеньор Перес порядочный, добрый человек, никогда не повысит голос… Любит эту дрянь…
— Какую дрянь? — воскликнул Купер.
— Ну, эту… жену, Шарлоту.
— А почему вы ее так назвали?
— Она и мизинца сенатора не стоит.
— Почему?
— У сенатора была жена Маргарет. Красивая, добрая. Чудесная женщина, сущий ангел. Сеньор Перес ее очень любил. Так она умерла во время родов. Дочь Дорис удалось спасти. Эти двое, как я уже сказала, друг в друге души не чаяли. Когда сеньора умерла, хозяин от горя почернел, а затем… затем… женился. Женился на этой дряни Шарлоте. Это был неудачный брак.
— Почему? — спросил инспектор.
— Шарлота вышла замуж по расчету. И она ненавидела бедняжку Дорис. К тому же она изменяла хозяину. Вот, месяц назад, как раз в воскресенье я была в Лиме, так я видела, как эта потаскушка заходила на виллу с незнакомым мужчиной. При этом они целовались.
— На чью виллу, Переса?
— Да нет же! Откуда я знаю, чью? Возможно, того мужчины… Меня это так возмутило! — она замолчала.
— Ну и где находилась эта вилла? — вырвалось у инспектора.
Луиза пожала плечами:
— Помню, недалеко был огромный супермаркет. В форме кольца… — она вновь умолкла.
— Продолжайте, сеньора, я слушаю, — Купер внимательно посмотрел на нее. Женщина волновалась. На лице это мало было заметно, зато руки выдавали ее с головой.
«Видимо, воспоминания даются ей нелегко», — подумал Купер.
— Итак, вы говорите, жена сенатора изменяла ему? — произнес он задумчиво.
Старушка утвердительно кивнула головой.
— Ну… а сеньор Перес догадывался?
— Думаю, нет! Он верил ей.
— Хорошо, сеньора. Теперь расскажите о сыне и дочери сенатора.
— Джонни был славный мальчик. Часто болел. Как могла Шарлота дать ему хорошую наследственность? Она тоже болела. Теперь его нет, — она тяжело вздохнула. — И Дорис тоже нет, — старушка всхлипнула, — моя бедная девочка умерла.
У инспектора защемило сердце.
— У сенатора были враги? — спросил инспектор.
— Откуда я знаю? Может и были… Но почему вы спрашиваете?
— По факту гибели детей сенатора идет следствие. И это все, что я могу вам сказать.
— Кстати о Дорис. Она была очень хорошая девушка. Добрая, честная… Ей в жизни не повезло, — последнюю фразу она произнесла так тихо, что инспектору пришлось напрячься, чтобы услышать.
— Не повезло, потому что она умерла? — спросил Купер.
— Это главное. Но еще потому, что она воспитывалась без матери. Кроме того, мачеха ее часто унижала. Девочка сильно страдала от этого. Она никогда не высказывала свои обиды, но я видела, как она мучается. Скажу вам, инспектор, я страдала вместе с ней. Шарлота видела, что я прикипела всей душой к бедной девочке и возненавидела меня. В конце концов мне пришлось уйти. Хотя Дорис и сеньор Перес меня упрашивали остаться. Но из-за Шарлоты я не могла остаться. Хотя мне больно было оставлять Дорис одну.
— И когда вы ушли?
— Около трех лет назад.
— А после этого вы видели Дорис?
— Нет.
— Вы знаете Николаса Лопеса?
— Это сын кухарки? — спросила она без всякого интереса.
— Да! И что вы скажите о нем? — нажал на нее Купер.
— Три года назад это был обыкновенный парень. Ни хороший, ни плохой. Бесцветный, тихий, хотя любил выпить. Кстати… — она замялась.
— Что, кстати? Говорите! — быстро среагировал Купер.
— Говорят… говорят, он водил шашни с Шарлотой.
— Да?! Откуда вы знаете?
— Мне намекала Тереза.
— Тереза? — переспросил Купер.
— Эта та женщина, которая заменила меня. Я ее хорошо знала еще до того, когда она устроилась на работу к Пересу. Мы как-то случайно встретились с ней, вот она мне и рассказала.
— Это было до гибели Джонни?
— Да.
— О чем вы еще говорили?
— Ой, да я уже не помню.
Купер внимательно поглядел на нее:
— А Лолита знает?
— Не знаю. Она с утра до вечера на кухне…
Расскажите мне о других слугах. Что вы скажите о дворецком?
— О дворецком? О, это человек старой закалки. У него никогда не было семьи. Он предан хозяину всей душой. А вот Тереза… Заветная мечта ее заработать побольше и купить себе домик.
— Согласитесь, сеньора, это же совсем не плохо, накопить много денег, — улыбнулся Купер.
— Да, совсем не плохо. И все-таки я бы не очень доверяла Терезе.
— У вас есть основания для этого?
— Нет, но что-то подсказывает мне, что она неискренна…
— И в случае с Лопесом тоже?
— Да. Хотя на Шарлоту это похоже. Если в доме посторонний мужчина, то она непременно будет строить ему глазки. У нее, как говорят, кипит кровь и горит кожа.
— Хорошо, сеньора Чарита. На этом, я думаю, мы закончим, — он выключил диктофон. — Вы нам очень помогли, — сказал он обязательные в этих случаях слова. — До свидания!
— До свидания, сеньор инспектор!
Спустя некоторое время, вглядываясь в дорогу, он подумал, что, несомненно, домочадцы сенатора владеют какой-то тайной. Возможно, это отношения Шарлоты и Лопеса. Не они ли создали впечатление недосказанности, которое он почувствовал в беседах с прислугой?
