Анатоль Имерманис - Смерть под зонтом
– Сомневаюсь, принесет ли это вам пользу. Я только забежал на минутку посмотреть, нет ли там одного моего знакомого. Не увидев его, я отправился дальше…
– Куда?
Луис не отвечал.
У меня создалось впечатление, будто он случайно проговорился и теперь об этом жалеет.
Напряженное молчание затягивалось.
– Мне кажется, что свое обещание я сегодня все же сумею выполнить, – заявил наконец Грегор Абуш голосом, в котором таилась угроза. – Если вы не ответите на мой вопрос, отвечу я сам. Вы отправились вовсе не дальше, а обратно. Обратно в дом Ральфа Герштейна!
– Это вы еще должны доказать! – Луис спрыгнул с письменного стола.
– Будет разумнее и проще, если вы удосужитесь доказать мне мою неправоту, – сухо заметил Грегор Абуш.
– Пожалуйста… Tea, пусть она и была пьяна, все-таки должна помнить, когда я ушел. Она сможет засвидетельствовать, что в этот момент Ричард Бейдеван и Альберт Герштейн еще были живы.
– Она утверждает, будто даже не помнит, приходили ли вы вообще, – объяснил Грегор Абуш. – Tea Кильсеймур абсолютно ничего не помнит, – ни ваш первый приход, ни ваш притворный уход, не говоря уже о самом убийстве. Когда это случилось, она сама была еле жива.
Луис поднял голову:
– Повторите, пожалуйста! Я не ослышался? Вы сказали «притворный уход»?
– Давайте играть в открытую. Честно говоря, Луис, ваша легенда о посещении бара «Прекрасная Елена» не вызывает во мне доверия. По моему разумению, вы в действительности попрощались, спустились вниз, но не ушли. Где-то спрятались, дождались и тогда…
– Я возражаю! – Луис пытался скрыть свое волнение. – На чем вы основываетесь?
– На свидетельстве госпожи Крюдешанк, отчасти. Этого вполне достаточно. Если бы она видела, как вы выходили ваше положение значительно улучшилось бы.
– Разве я виноват, что как раз в тот момент она вздремнула? – резко ответил Луис.
– Мне лично кажется, что дело вовсе не в том, будто она дремала. Просто решила, что говорить правду опасно. Одно из двух, Луис! Или вы немедленно извлечете из кармана и выложите на стол неопровержимое алиби, или я буду вынужден вас арестовать.
– На таком ничтожном основании, как нежелание восьмидесятилетней старухи признать без отвиливания, что она в тот момент храпела? Между прочим, могу засвидетельствовать – она воистину храпела… Поостерегитесь, Грегор! У вас доказательств на грош, зато фантазии на миллион.
Чем более возбуждался Луис, тем спокойнее становился Грегор Абуш. Дав тому высказаться, он тихо заметил:
– Вам, как уголовному репортеру, следует знать, что я имею право держать вас семь дней в предварительном заключении без санкции окружного прокурора, просто по подозрению. Только после этого прокурор может потребовать от меня вещественные доказательства. Надеюсь, что для их сбора мне хватит одной недели… Итак, если у вас имеется алиби, а я чувствую, что у вас этот товар есть, выкладывайте без промедления!
Луис погрузился в раздумье. Его лицо, на котором выступили багровые пятна, свидетельствовало о внутренней борьбе. Губы шевелились почти беззвучно.
Может быть, я ошибался, но почудилось, будто мне удалось расшифровать: «Семь дней… Тогда будет слишком поздно».
Неожиданно он выпрямился.
– Вы меня загнали в угол, Грегор… – Луис повернулся ко мне. – Не обижайтесь, Латорп, но я хотел бы остаться наедине с начальником полиции.
Я вышел в коридор.
Спустя несколько минут Луис пробежал мимо меня. Не берусь судить, притворялся ли он, будто меня не видит, или в своем возбужденном состоянии действительно не заметил.
Когда я вернулся в кабинет начальника полиции, Грегор Абуш удостоил меня только мрачного взгляда. Я собирался было сказать, что он совершил непростительную ошибку, оставив Александра Луиса на свободе, но ограничился вопросом:
– Как ему удалось вывернуться?
– Я обещал, что покамест никому не скажу, но если вы сами угадаете…
Я с минуту подумал, потом сказал:
– Сослался в качестве свидетеля на Винцента Басани?
– Совершенно верно. Сказал, что забежал в бар в надежде встретить там Басани, но, не встретив, пошел к нему домой. Басани, мол, может засвидетельствовать, что Луис пришел к нему еще до полуночи.
– Свяжитесь по телефону с Басани! – предложил я.
– Зачем?
– Чтобы проверить алиби Луиса.
– Какая наивность! – усмехнулся Абуш. – Разве Луис угостил бы меня такой басней, если хоть чуточку сомневался в готовности Басани подтвердить это? Я спросил Луиса, для чего же он ночью решил заглянуть к тому. И знаете, что он мне ответил? Глядя мне прямо в глаза, заявил, будто хотел узнать, не располагает ли Винцент Басани новой информацией относительно ограбления.
– Значит, полное фиаско, – вздохнул я.
– Пока да, – Грегор Абуш заставил себя улыбнуться. – Как принято говорить на Диком Западе: «Самый верный шанс у того, кто стреляет последним, особенно, если все противники уже умерли естественной смертью».
Ни я, ни начальник полиции не слышали, как вошел Луис.
Он внезапно оказался в комнате – мокрые от дождя волосы, ироническая улыбка, как обычно, играла на его губах. Он словно излучал ту атмосферу насмешливой бесшабашности, нежелания считаться с привычками и мыслями других людей, что так пришлась мне по душе при вашей первой встрече. Не будь я убежден, что это лишь ловко прилаженная маска, я бы снова поддался этому очарованию.
– Я забыл вам кое-что сказать, – насмешливо начал Луис. – Сперва уберите из квартиры Альберта Герштейна свою хитроумную технику. Подслушать его разговоры теперь все равно уже невозможно, а я по природе слишком осторожен – дома говорю лишь то, что для вас не представляет никакого интереса… Заодно советую выяснить, кто до вас осчастливил хозяев квартиры электронными ушами.
– Благодарю за совет, – Грегор Абуш, если приходилось, умел отлично скрывать свою растерянность. – Надеюсь, вы больше ничего не забыли мне сказать?
– Кое-что действительно забыл, но это сущий пустяк. Попытайтесь выяснить, говорил ли Оливер Дэрти с Ионатаном Крюдешанком по телефону, пока грабили банк. И прежде чем сажать меня в тюрьму, постарайтесь отыскать исчезнувший автобус.
23
Грегор Абуш отослал меня в мотель с приказом поспать хотя бы несколько часов. Сам он пойти домой не осмелился. В любую минуту могла поступить новая информация или произойти какие-то новые события, требующие его немедленного вмешательства.
Две из трех камер предварительного заключения, находящихся в полицейском управлении, были свободны. В одной из них и дремал Грегор Абуш, готовый вскочить с топчана по первому же сигналу.
Когда я подъехал к мотелю, окна которого выходили на двор бензозаправочной станции, усталость вдруг отогнало отчаянное желание что-то вспомнить. Выключив мотор, я сидел неподвижно, лихорадочно перебирая свою «мозговую картотеку». Наконец мне вроде бы удалось ухватить какой-то обрывок мысли.
…Ночь после ограбления я по вине Дэрти провел довольно неспокойно. К утру, уже в который раз разбуженный, я неизвестно почему решил открыть окно. Спасаясь от александрийского потопа, был вынужден его немедленно захлопнуть.
Однако в то короткое мгновение, пока иссеченный ливнем, покрытый грязными подтеками стеклянный барьер не отделял меня от внешнего мира, я успел пробежать глазами по укутанному в дождевую вуаль двору бензоколонки.
Между автофургонами фермеров я тогда увидел и какой-то автобус со странным сооружением на крыше.
Я вылез из машины и, держа над головой зонт, направился на поиски хозяина бензозаправочной станции. Он, под таким же зонтом, сновал между автомобилями.
Подойдя к моему «Триумфу», он, не дождавшись, пока я к нему обращусь, сразу же спросил:
– Сколько залить? Я так и думал, что ваш мотор вскоре опять потребует корма. Все эти разговоры об экономических преимуществах малолитражек всего-навсего искусственно раздутая реклама. Существует только один верный способ экономить горючее – впрячь в автомобиль лошадь.
Владелец бензоколонки усиленно демонстрировал александрийский юмор и по традиции местных жителей старался рассмешить меня, сохраняя при этом самое серьезное выражение.
Я несколько разочаровал его, заявив, что нуждаюсь не в «корме для мотора», а в некоторой информации.
– Вчера утром я как будто видел автобус, – напомнил я. – Это было где-то около шести часов утра. Правда, я еще толком не проснулся тогда…
– Автобус? Не помню, – владелец бензоколонки покачал головой. – Помню, утром понаехали фермеры. Как базарный день, так они первым делом ко мне. Всех их я лично знаю… Что касается автобуса, то вам, должно быть, показалось.
– Автобус съемочной группы, – уточнил я. – На ярко красном фоне золотыми буквами «Оливер Дэрти», – повторил я данное Дэрти описание. Сам я из-за дождевой завесы и своего сонного состояния в то утро не уловил деталей.
