Владимир Колычев - Черный лебедь
– Поехали.
Я как завороженный вышел вслед за ним на улицу, где нас ждал джип черного цвета. Прохор открыл заднюю дверцу, подтолкнул меня вперед, сам сел рядом.
В какой-то момент я обнаружил, что наша машина идет не одна, а в колонне. Если точнее – возглавляет ее. Но это совсем не та колонна, в составе которой я ходил по афганским тропам войны. И Прохор не был моим боевым другом. Это были бандитские войны, в которых не было ничего достойного и благородного. И я не был уверен в том, что если меня ранят, то Прохор вынесет меня из боя на своих плечах. Но тем не менее я ехал на разборку, которая могла закончиться для меня самым плачевным образом.
* * *На этом фрагмент длиною в шесть лет заканчивался. К счастью, не трагически. Но и мажорные ноты здесь не звучали. Война, зона. А дальше что, бандиты? Разборки, стрельба, кровь. Что было дальше, история умалчивает. И вряд ли существует продолжение рукописи. Потому что дальше, скорее всего, сплошной криминал.
А о Прохоре Настя слышала. Еще в университете слышала. Крупный бандитский авторитет, опутавший криминальной паутиной крупнейший в стране металлургический комбинат. Заказные убийства, кровавая приватизация. И, судя по всему, Всеволод Владимирович, то бишь Рваный, приложил к этому руку. Прохора убили то ли в девяносто пятом, то ли в девяносто шестом, а Сокольский до сих пор жив. Акционер свинцово-цинкового комбината, член совета директоров, граф, владелец шикарного поместья, по совместительству крупный аграрий. Репутация у него, может быть, и не безупречна. Но претензий к нему со стороны закона, судя по всему, нет. И криминал по старой памяти, видимо, не беспокоит. Живет в свое удовольствие Рваный. Нет, не будет продолжения книги. Не станет Сокольский сознаваться в своих злодеяниях. А то, что на разборку отправился, так не закончилась она для него плачевным образом. Может, кого-то и застрелил там, но сам-то уцелел. Видать, признала его братва после этого. Потому и допустили его к закромам бандитской бригады. Смог он пустить вектор приватизации в нужном направлении. И себя, понятное дело, не обидел. Разбогател, пластическую операцию сделал. Все у него хорошо, все прекрасно. Только жена мешала. Но чем она могла ему помешать? Ведь она любила его. По-настоящему любила. Да, были моменты, когда она маялась, металась по жизни. Но в конце концов любовь взяла верх над суетностью бытия. Другая на ее месте отдалилась бы от изуродованного мужа, а Майя, напротив, стала к нему ближе. И в трудную минуту не бросила, не разошлась с ним.
Но ведь и Женя тоже не бросила Всеволода. Узнала у отца, что он вернулся с войны, приехала к нему домой. Правда, после зоны его к себе не приняла. Писала письма, а не приняла. Это уже странно. Хотя и объяснимо. Жила с одним, а любила другого. И письма Всеволоду писала, чтобы согреть его своей любовью в холодной зоне. Тринадцать лет прошло с тех пор, целых тринадцать лет. Возможно, Всеволод все же нашел свою Женю, быть может, изменял с ней своей жене. О том, что было, продолжившаяся после точки в рукописи история умалчивает. Но ведь эта история была. И финал был, в котором бесследно пропала Майя Дмитриевна. А после ее исчезновения в усадьбе появилась Евгения Эдуардовна. Странно все это, очень странно.
История жизни Севы Сокольского наводила на определенные размышления. И не все умозаключения складывались в его пользу. Но тогда зачем он позволил Насте ознакомиться с рукописью? Если он хотел избавить себя от подозрения с ее стороны, то вряд ли это ему удалось.
Стук в дверь вывел Настю из состояния умственной прострации.
– Да.
В комнату вошел Юрий. Озадаченный, напряженный.
– Закончила? – спросил он, взглядом показывая на стопку бумаг.
– С текстом да, закончила. С дознанием – нет.
– Есть пища для размышлений?
– Есть, – кивнула она. – Даже стишок вспомнила.
– Стишок?
– Ага. Как хорошо уметь читать, не надо к Насте приставать. Возьми да прочитай. Или ты давно все прочел?
– Стишок твой ближе к истине, – усмехнулся он. – Читать я научился. Приставать к тебе не буду, возьму да сам прочитаю. Как же так, я столько лет с отцом жил и не знал, что он мемуары строчит. А ты совсем недавно появилась и уже в курсе.
– Это все Карина. Оказывается, она умнее тебя, – съязвила Настя.
– И намного? – улыбнулся Юрий.
– Намного. Спящих девушек она по ночам не раздевает.
– Тю-ю! Я думал, ты уже забыла.
– Такое не забывается.
– Я же говорю – это все Сюзанна. Хочешь, отомсти мне. Я сейчас напьюсь, засну, а ты меня разденешь.
– Сюзанна тебя пусть раздевает.
– Она всегда успеет.
– Ну и катись к ней!
Насте стало обидно. Вроде бы и не имела она никаких видов на Юрия. Но ее женская сущность сама по себе протестовала против другой женщины в его жизни. Была бы возможность, она бы отомстила Сюзанне. Нанять бы кого-нибудь, кто бы голышом пустил ее гулять по Красной площади.
Но еще больше хотелось отомстить той стерве, которая увела у нее Вадима. Вот кого надо наказывать.
– Все, качусь, – беззлобно усмехнулся Юрий и потянулся за папкой.
И тут до Насти дошло, что Юрий не должен читать отцовские мемуары. Ведь Майя Дмитриевна даже не знала, от кого родила сына – то ли от Всеволода, то ли от Игорька. И про Игорька ему совсем не обязательно знать.
Да, видимо, сильно встряхнул Всеволода Владимировича домик в деревне Луковке. Так широко сцену великодушия разыграл, что даже забыл о деликатной информации, которая содержится в его мемуарах. Ведь не зря же он скрывал их от своего сына. А действительно, Юрий не очень-то похож на своего отца. Разные у них черты лица. Но есть в них и общее – породистая стать, аристократическая манера держаться.
Она выхватила папку прямо у него из-под носа:
– Обойдешься!
– Не понял, – оторопело уставился на нее Юрий.
– У тебя допуск по какой форме? – важно спросила она.
– Какой допуск?
– Хотя бы по форме два. Нет допуска к секретным документам – свободен!
Она сунула папку под мышку и прямым ходом направилась в кабинет к господину Сокольскому. Не будет графа на месте, передаст папку Елене Васильевне. А они там уже пусть сами решают – отдавать ее Юрию или нет.
Всеволод Владимирович был в своем кабинете. Но Настю к нему не пустили. В приемной наблюдалось целое столпотворение. Какие-то незнакомые люди потрепанно-официального вида, мрачный, как туча, Хомутов, еще два человека из его охраны.
– И что это такое? – разволновался Юрий.
Настя надеялась, что он отвяжется от нее или хотя бы отстанет по дороге. Но он неотступно следовал за ней по пятам.
– Не знаю, – пожала она плечами.
Чутье подсказывало, что произошло нечто неординарное.
Чья-то рука опустилась ей на плечо. Настя обернулась и увидела Сергея Гонтова. Он-то что здесь делает?
– Отойдем? – шепнул он.
И увлек ее в небольшой холл на втором этаже. Роскошные, расшитые золотом шторы, картины, канделябры, белоснежный рояль в углу, жесткий кожаный диванчик под старину. Здесь никого не было, и они могли бы спокойно поговорить. Но между ними вдруг встал Юрий.
– Кто это такой? – спросил он, небрежным кивком головы показывая на Сергея.
– Мой начальник.
Сергей кинул на нее быстрый выразительный взгляд. Пришлось ему объяснить.
– Они все знают, – с сочувствием к самой себе сказала она.
– Сама рассказала? – перехватывая у Юрия инициативу, спросил Сергей.
– Раскусили.
– Ну да это уже не важно. Ты свою работу сделала.
– Может, вы мне все-таки скажете, что здесь происходит? – нервно спросил Юрий.
– Ты вообще кто такой?
– Сын Сокольского, – ответила Настя.
– А-а. Тогда тебе, парень, лучше не знать, – озадачился Сергей.
– Я спрашиваю! – начал было разволновавшийся не на шутку Юрий.
Но Сергей приложил к его груди раскрытую ладонь, нажал, и тот замолчал.
– Не мое это дело сообщать тебе такое. Там начальник вашей службы, он, должно быть, уже в курсе. Иди к нему!
– Я никуда не пойду, – мотнул головой Юрий.
– Тогда тебе лучше сесть.
Сергей снова уперся ему ладонью в грудь, но на этот раз приложил гораздо большее усилие, и парень плюхнулся на диван.
Сергей нервно запустил пятерню в свои волосы, взъерошил их.
– Ты свою работу уже сделала, – глядя на Настю, озадаченно сказал он. – Ты нашла дом в Луковке, я его осмотрел.
– Опять этот дом, – поднимаясь, сказал Юрий.
Но Сергей чуть ли не силой вернул его на место:
– Я же сказал: сидеть!
– Тогда говорите, не тяните резину!
Насте показалось, что Юрий близок к истерике.
– Да мне много надо сказать. Не все так просто было. Но если короче... Смотри, парень, ты сам этого захотел. Нашли мы твою мать.
– Где вы ее нашли? – смертельно побледнел Юрий.
По скорбному тону Сергея он понял, что хороших новостей не будет. Да и Настя тоже об этом догадалась.
