День мертвых тел - Николай Иванович Леонов
Они расстались уже в сумерках, сиреневых, бархатных. Гуров был приятно удивлен и удовлетворен вечером, поведение Вити его не разочаровало. Участковый был доброжелателен и вежлив, не слишком налегал на сладкое и даже попросил у Капитолины Сергеевны прощения за былую категоричность и грубость. Пожилая театральная дива растроганно это прощение ему подарила, назвала добрым юношей и сердечно поблагодарила за работу и участие в жизни двора. Во время прощания в глазах Молотовой блеснула искренняя, до неправдоподобности уместная слеза, она передавала Марии пламенный привет и душевно благодарила.
Когда такси остановилось у подъезда на улице Ульянова, и Гуров расплачивался, крохотный коготок беспокойства царапнул его по сердцу. Окна его квартирки на первом этаже выглядели безжизненными и пустыми. Нет, Полонский не истерик и на того, кто бегал бы от окна к дверям в ожидании новостей, точно непохож. Может, нервное напряжение взяло свое, и он просто уснул. Легко это у него выходит, Гуров подобное только у младенцев видел: только что кипучей энергией мог город осветить, а отвернешься на мгновение — спит, и не добудишься.
Он привычно взбежал по потертым ступеням и, вставляя ключ в замочную скважину, замер, прислушиваясь, не раздадутся ли шаги за дверью.
— Аджей?
Квартирка на улице Ульянова, с такой надежной железной дверью и решетками на окнах, была пуста. Гуров, не разуваясь, стремительно вошел внутрь, огляделся. Даже в ванной и кухне посмотрел, все еще надеясь на то, что это глупая мальчишечья выходка, и сейчас Полонский с дурашливой улыбкой покажется откуда-нибудь из-за шторы. Темная комната была безжизненной и гулкой, как барабан. Гуров остановился перед диваном, крепко зажмурился, сдавил пальцами переносицу. В голове крутились мысли, ловя друг друга за хвост — усилием воли он подавил их, заставив себя сосредоточиться на главном.
«Художник. Взбалмошный, испуганный, влюбленный парень, ходил не в силах успокоиться по единственной комнате, не выпуская из рук мертвого телефона, мерил шагами безопасную клетку. Что-то случилось. Наяву или в его светлой голове. Что-то такое, что заставило его забыть о собственной безопасности. Он сорвался на улицу. И не позвонил. Почему он не позвонил? — Гуров думал всего секунду перед тем, как горько усмехнуться. Он знал ответ. — Потому что постеснялся. Гуров Лев Иванович — не друг и не родственник Аджею. Полонский — детдомовец, не сумевший из-за чужой мелочной подлости стать приемышем. Он просто не умеет просить о помощи, не верит в нее. Нырнул обратно в свою огромную толстовку, спрятал лицо под капюшоном и ушел. Но перед этим он тебя ждал. Думай, Гуров. Где именно он тебя ждал».
Лев вбежал на кухню, включил свет. Осмотрел все поверхности. Открыл холодильник.
Там, именно там, будто насмехаясь над самой идеей оставить незнакомому мужику, обманщику, полковнику УГРО, записку, лежал листок бумаги в синюю клетку. Почерк мелкий и дерганый. Про таких людей психологи говорят, что их мозг работает быстрее рук.
«Прости, Лев. Я не могу сидеть здесь в безопасности и знать, что он может найти Настю. У меня, кроме нее, в целом мире никого нет. Сейчас половина второго дня, я заскочу к себе за вещами, потом на вокзал и поеду к ней. Поезд отходит в четыре часа. Я позвоню тебе, как будем отъезжать. Спасибо за ужин. И за завтрак. Аджей».
С минуту Гуров, осознавая произошедшее, просто смотрел в сгустившуюся до осязаемости темноту за окном. Потом рывком достал мобильный, набрал номер из списка недавних, поднес трубку к уху.
Безразличный механический голос самодовольно изрек:
— Абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети. Пожалуйста, перезвоните позднее.
Глава 17
Менеджер Оксана имела нервную систему автоответчика и работала с Аджеем не первый день. Наверное, поэтому позднему звонку не удивилась, голос имела бодрый и адекватный, отвечала четко, чужими проблемами не интересовалась ни минуты. Да, Полонский писал ей около полудня, сказал, что в закрытии фестиваля участия принимать не будет. Сказал, что едет к другу, имени не сообщил. Отменил все встречи, дал добро на использование записанных заранее обращений. График в их деле всегда сложный, а когда работаешь с таким человеком, как Аджей, план «Б» жизненно необходим. План этот разработан, Полонским утвержден заранее, его она и задействует, завершив мероприятие самостоятельно. Да, о том, что Гуров оперативный уполномоченный, ей известно. Да, сейчас она продиктует ему адрес квартиры Аджея, без проблем.
Уже сидя в машине, он позвонил Сизому. И тот не стал сетовать ни на неурочное время, ни на то, что приятель-полковник злоупотребляет его хорошим отношением. Услыхав новости, сразу сказал, что будет ждать по продиктованному Львом адресу. «Приятно иметь дело с умным человеком, — думал Гуров, глядя на то, как вспыхивает шутихами и колючими пучками лазеров за окном такси последняя ночь фестиваля. — Не задал старший лейтенант Сизый ни единого вопроса. Понял сам, что время разговоров кончилось и нужно спешить».
— А ты чего не празднуешь?
Гуров вздрогнул, когда в его размышления ворвался чужой, незнакомый голос. Оказывается, это водитель смотрел на него в зеркало заднего вида. Может, заскучал, а может, вид пассажира показался ему озабоченным.
— Так я не художник, чего мне праздновать, — решил поддержать разговор Гуров, скорее для того, чтобы успокоиться самому, чем для того, чтобы развеять скуку таксиста.
— А куда тогда так поздно? К подруге?
Взгляд мужика в зеркальце замаслился от предвкушения если не пикантных подробностей, то хотя бы занятной истории, пока едут. «К другу!» — чуть не ляпнул Гуров, но понял, что и прозвучит это двусмысленно, и от разговора, в котором он участвовать совсем не хотел, правда его не спасет. И солгал, устало улыбнувшись:
— На работу вызвали. Хотели с женой прогуляться сходить, а вот мне, вместо прогулки. Сейчас коллегу захвачу, и поедем чинить то, что сломали идиоты.
Водитель, перестроившись в потоке машин, ответом остался доволен и далее, судя по всему, ни во внимании, ни в поощрении собеседника не нуждался. В веренице туристов, шумных, путающих адреса и бывших ему такими же чуждыми, как инопланетяне, в словах Гурова он расслышал тот же позывной, что посылал в пространство сам — день гнилой, хорошо хоть пятница. Слушая вполуха, Гуров смотрел в окно. Завтра художники снимут перчатки и респираторы, упакуют вещи и краски. Потанцуют под песни прощальных концертов и, чего доброго, решат, что обращение Аджея с огромного видеоэкрана смотреть гораздо эффектнее, чем вживую. Везде-то человеку не поспеть, а видео можно смотреть
