Виктор Галданов - Банка для пауков
Он сел в машину следом за Тенгизом и закрыл дверь. Тамаз тронул машину.
Вторая машина, тоже джип «судзуки-самурай» развернулась и последовала вслед за ними. В ней были три боевика. Водителем был коротенький мужчина по имени Автандил. Двое других на заднем сидении были вооружены. Арсен Берадзе, девятнадцатилетний темный парнишка, имел один пистолет калибра 9-мм под мышкой, а второй в кармане куртки. Омари Ламишвили держал на коленях автомат, накрытый плащом. Автандил следил за дорогой сзади через зеркало заднего вида. Берадзе и Омари следили за соседними улицами.
Уже в машине Тенгиз посмотрел назад через заднее стекло.
— Если кто-то и преследует нас, то я не вижу их.
— Но они здесь, — сказал Валико, не глядя назад.
Тамаз ехал кратчайшим путем к безопасному родному району. Повернув на площадь, он заехал за свой дом, не глядя назад. Двумя кварталами дальше был автосервис.
Двери сервиса были закрыты. Рядом с гаражом располагался офис их скромной фирмы — комнатушка с двумя столами, заваленных кипой бумаг. Слесарь Тариел увидел знакомую «тойоту» и машину прикрытия, он нажал на кнопку открывания ворот и быстро что-то сказал по рации.
Дверь гаража открылась и Тамаз заехал внутрь. Когда машина прикрытия тоже заехала в гараж, двери тотчас же закрылись. У двери находились Важа и Гоги, оба вооруженные. На небольшом балконе сидел крупный человек на вращающемся кресле, Амиран, вооруженный ручным пулеметом.
Тамаз поставил машину между грузовиком с «краном-рукой» и «фордом». Тенгиз вышел из машины первым. Валико вышел за ним и взял его за руку.
— Пойдем. Я покажу тебе, где мы будем прятаться, пока не кончится весь этот бардак.
Он провел Тенгиза через заднюю дверь гаража и стал спускаться по узким ступенькам.
Братья Сулаквелидзе имели два предприятия. Один гараж располагался в пригороде. В нем до неузнаваемости переделывались украденные машины. Вторым был этот автосервис в черте города.
Второй этаж бывшего ателье служил чем-то вроде клуба для членов банды Марагулия. От обоих гаражей Тамаз имел приличный доход. Но он был меньше, чем получала группировка Мурадяна от проституции, баров, игральных автоматов. Истинные доходы Мурадика на самом деле даже превышали доходы семейства Марагулия. Надо было очень сильно постараться, чтобы разорить столь выгодный бизнес. Это было под силу только столь эффективной машине разрушения, как государство.
Но и Булгахтер, и братья Сулаквелидзе получили бы больше, если бы им удалось устранить Мирзу, как они договорились в «Солнечном». Булгахтер и его жена получили бы доход от торговли и воровства в аэропортах и на железной дороге. Тенгиз сохранил бы за собой контроль за торговлей наркотиками и наложил бы руку на рынки.
Но для этого надо было устранить Мирзу.
Комната, в которую Валико провел Тенгиза, была маленькой и плохо обставленной. Стол, стул, две кровати с матрацами. Высокий человек спал на одной из кроватей.
Валико тронул спящего за плечо.
Резо открыл глаза, посмотрел на них и снова заснул.
— Гурам и Нугзар будут за стеной. Я и Тамаз в комнате рядом с туалетом. Немного тесновато, но зато мы будем готовы ко всему.
Тенгиз понял. Все боевые силы братьев Сулаквелидзе были собраны в этом здании, превратив его в крепость для врага.
При этом квартира Тамаза на Каширке оставалась без прикрытия и без охраны. Это было нерушимым правилом, враждующие стороны не нападали на семьи другой стороны. Легче легкого было бы расправиться с женами и детьми, отцами и матерями.
Тенгиз подошел к единственному окну и отодвинул плотную штору, выглянув на улицу.
— Лучше держи штору задернутой, — посоветовал Валико.
Тенгиз кивнул и опустил штору на место.
— Что насчет крыши?
— Они не смогут там пройти. Наше здание самое высокое в округе. Между прочим, Нугзар сейчас на страже. Когда стемнеет, его сменит Гоги.
Они вышли из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.
— Я хотел бы забрать одежду из дома, — сказал Тенгиз. — Бритвы, зубную щетку и тому подобное.
— Будет лучше, если это сделает кто-то другой. Ты можешь позвонить матери.
— Ты прав. Откуда я могу позвонить?
— Здесь внизу.
Тенгиз прошел к телефону и набрал номер. Голос мамы Рены был настороженным.
— Все в порядке, Тенгиз?
— У меня все хорошо. Я с Валико и Тамазом. Они хорошо заботятся обо мне. Но я не думаю, что мне стоит идти на похороны дяди. Мне очень жаль…
— Ты прав. Лучше побудь с ребятами, отдохни. — Она еще в молодости привыкла к тому, что трагедии и неприятности являются частью жизни. — Тамаз и Валико хорошие ребята. Скажи им, что я буду молиться за них.
— Ма, кто-нибудь заедет к тебе за моими вещами.
— Гоги, — подсказал Валико.
— Гоги, — повторил Тенгиз в трубку. — Ты знаешь его?
— Маленького Гоги? Конечно.
— Тогда собери некоторые мои вещи: бритву, зубную щетку, белье…
Она перебила его:
— Ты считаешь, что я не знаю, в чем ты нуждаешься?
Он рассмеялся.
— Ладно. Сложи все в небольшой чемодан. Хорошо?
— Конечно, маленький мой. Будь осторожен.
— Не беспокойся, обязательно буду. Я позвоню тебе снова, как только смогу.
Когда Тенгиз повесил трубку, Валико сказал:
— Пойду скажу Гоги, чтобы он съездил.
— Может ты мне сперва дашь оружие?
Валико посмотрел на Тенгиза.
— Никаких проблем. В этом у нас нет недостатка.
Двумя часами позже черный «мерседес-600» остановился возле автосервиса братьев Сулаквелидзе.
За рулем сидел Ованес Айрикян, один из глава службы безопасности Моси Фраэрмана. Он остановил машину и остался за рулем. Два человека выбрались с заднего сидения. Они были старше и лучше одеты. Старший сын Моси Фраэрмана, Олег, был его заместителем во всех делах и ведал подпольным водочным бизнесом в семействе Фраэрманов. Соломон Айзенблюм был главой банка «Росинвесттраст» и по общему мнению, умел превращать в золото любое дерьмо, какое попадалось ему на пути. Они пересекли улицу и вошли в контору автосервиса.
— Мы хотим видеть Тамаза, — сказал Олег Тариелу.
— Конечно, — Тариел уже информировал Тамаза об их прибытии и получил указания. — Пойдемте.
Олег и Айзенблюм последовали за ним. Дверь им открыл Нугзар.
Тамаз сидел за столом, лицом к двери. Тенгиз стоял, прислонившись к стене сунув руки в карманы брюк. За поясом у него торчал пистолет. Айзенблюм нервно взглянул на них.
— Мы слышали, что ты здесь. Есть разговор. Ты не против?
— Да, я здесь, — ответил тот. — Говорите.
Нугзар сказал:
— Я должен обыскать вас обоих.
— Ты же знаешь, что ни я, ни Соломон Давыдович не носим с собой оружия, — нервно сказал Олег.
— Ах, боже ж мой, Олежек, пусть себе шарют.
Тамаз улыбнулся.
— Я знаю, что люди вы мирные, но убедиться все же будет не лишним.
Олег вздохнул и поднял руки. Нугзар его ощупал быстро, легко и профессионально. Когда он проделал это со старичком Айзенблюмом, он сказал:
— Все чисто.
— Тогда подожди снаружи и дай нам поговорить.
Охранник вышел и закрыл за собой дверь. Тамаз показал на деревянную скамью.
— Садитесь.
Когда они сели, Айзенблюм снова посмотрел на Тенгиза.
— Тенгиз, ты, наверно, догадываешься, что мы имеем сказать. Мы говорим не за себя. Я ничего не имею против тебя. Но мы здесь для того, чтобы передать, что сказал Мошэ.
— Я понял, — сказал Тенгиз. Его лицо было безучастным.
Олег поднял глаза на него.
— Моисей хочет знать, как ты мог начать эту бессмысленную войну против Мирзы?
— Я не начинал войны.
— Ты сейчас прячешься от гнева Мирзы…
— Я просто решил временно пожить у моего друга. Разве это предосудительно? Тамаз мой старый друг.
— А разве Моисей Лазаревич не твой друг? — мягко спроси Олег.
— Да — э — да! Я хочу сказать, что надеюсь на это. Именно поэтому я не хочу дать ему возможность совершить ошибку, о которой он потом пожалеет. Подобно продаже мой девушки.
— Он никого не продавал. Это обычная случайность, что твоя девушка попалась на глаза старому Мирзе. Я больше чем уверен, что он уже сожалеет о своем поступке.
— Скоро он будет жалеть еще больше.
— Но ты в конце концов взорвал его членовоз.
— А он пристрелил моего дядю!
— Нет, с тобой невозможно разговаривать. Ты понимаешь, что весь город уже взбудоражен, все только и ждут новых убийств, мэр встревожен, менты получили приказ быть безжалостными…
— Мы тоже будем безжалостны.
— Нет, этот ваш Тенгиз, он сошел с ума, — сказал Олег Тамазу.
Тот кивнул.
— У каждой нации свое понятие о сумасшествии. Если еврею все равно, что его жену имеет какой-то там балерун, но грузин за это может просто убить.
— На что ты намекаешь? — побагровел Олег.
