Картер Браун - Том 28. Исчезнувший мертвец. Блондинка. Труп. Прекрасная, бессердечная
— Он говорил с ней здесь, в кабинете, или в зале, за одним из столиков?
— Он приходил примерно раз в неделю. Первый раз — около пяти недель назад. Сначала он посидел немного за столиком, потом спросил Миднайт. Последние несколько раз он проходил прямо к ней в кабинет, оставался там минут двадцать, затем уходил.
— Они когда-нибудь уходили вместе?
— Миднайт никогда не уходит до закрытия, то есть раньше трех часов ночи.
— Вы знаете, где он жил?
— Я уже сказал вам, лейтенант, что я даже не знаю его имени.
— Ладно, Эдди, — сказал я. — Что-нибудь еще?
— Вроде бы нет, лейтенант.
— Можете идти, — сказал я.
Он секунду колебался.
— Вы собираетесь беседовать с Миднайт?
— А вы как думаете?
— Если она узнает о том, что я вам рассказал, это ей может не понравиться.
— Я сделаю все, что смогу, для вас, Эдди, — сказал я. — Так же, как и вы сделали для меня.
Он обдумывал с минуту мои слова и явно не пришел от них в восторг.
— Ну что же, хорошо, лейтенант, — сказал он и пошел к двери.
Я вызвал Джо, помощника Эдди, убирающего грязную посуду, и он подтвердил все то, что рассказал Бус.
Затем я снова вышел из кабинета. Трио опять сидело на эстраде. Клэренс едва слышно перебирал струны, Куба тихо бил в барабан, а Уэсли просто сидел с закрытыми глазами.
Миднайт наблюдала за двоими мужчинами, отмывающими кровь с пола. Посетители, не успевшие уйти до прихода Полника и его ребят, уныло сидели за своими столиками. Выглядели они несчастными и трезвыми.
— Я записал их имена и адреса, — сказал Полник. — Хотите их допросить сейчас или пусть уходят?
— Пусть уходят, — решил я.
Я прошел обратно на эстраду, остановился и огляделся вокруг. Через несколько секунд подошел Полник и встал рядом.
— Что я должен сделать еще, лейтенант? — спросил он.
— Составь мне компанию в разрешении тайны убийства, — сказал я. — Вот мы с тобой стоим на эстраде, правильно?
— Правильно! — сказал он с энтузиазмом.
— За эстрадой, до стены, пустое пространство, примерно в шесть футов, правильно?
— Правильно!
— Слева — две двери. Одна из них ведет в кабинет мисс О’Хара, другая — на кухню. Больше дверей нет, правильно?
— Правильно!
— Труп, прежде чем стать трупом, должно быть стоял за эстрадой, прежде чем кто-то выстрелил в него. Затем он ступил на эстраду, обошел трех музыкантов, остановился перед ними, упал и умер. Правильно?
— Правильно!
— Музыканты не видели его. Они смотрели в другую сторону. Да и в любом случае они в это время играли. Мисс О’Хара была в своем кабинете. Бус был на кухне. Никто не смог бы выстрелить и заставить пулю лететь по кривой, через головы музыкантов, так чтобы она опустилась футов на пять-шесть и попала жертве в грудь. Правильно?
— Правильно!
— Итак, кто же убил его?
— Пра…
Полник несколько раз моргнул.
— Раз ты тоже ничего не понимаешь, — радостно сказал я, — я чувствую себя спокойнее.
— Пистолета на полу возле трупа не было, — сказал Полник. — Значит, мужчина не мог покончить с собой.
— У меня есть предположение, что мог, а затем проглотил свой пистолет, — сказал я. — Вскрытие покажет, прав я или нет. А теперь я собираюсь вернуться в кабинет мисс О’Хара и побеседовать с ней.
Полник все еще обдумывал теорию самоубийства. Он посмотрел на меня и нахмурился:
— Вы шутите, лейтенант!
Позади нас раздался придушенный смех.
— Лейтенант, как всегда, шутит, — сказал Хэммонд Полнику. — И то, что он считает себя полицейским, — самая удачная шутка из всех.
— Давно вы здесь, человек-невидимка? — спросил я его.
— Давно, — ответил он. — И можете не беспокоиться, с дамой я поговорю сам.
— Отлично. Пройдемте в кабинет, и я введу вас в курс дела.
Мы вошли в кабинет. Хэммонд подошел к столу, уселся в кресло и испытующе посмотрел на меня.
— Ну, Уилер, — сказал он резко, — в чем же дело?
— Вы хотите, чтобы я назвал вам убийцу? — заинтересованно спросил я.
— Умник! — сказал он. — Вы находились здесь достаточно долго. Просто расскажите мне все, что знаете, и можете быть свободны. Думаю, это займет у вас не больше минуты.
— Или меньше, — согласился я.
Я рассказал ему все, что произошло после того, как убитый последний раз вздохнул. Было понятно, что Хэммонд не очень верит всему, и я не мог упрекать его за это.
— Так что передаю все в ваши руки, лейтенант, — закончил я. — И желаю вам удачи. Она бы не помешала даже хорошему полицейскому!
Я повернулся и пошел к двери.
— Это дело мне вовсе не кажется таким сложным, Уилер! — крикнул он мне вслед. — Насколько я понимаю, это сделала хозяйка погребка!
— Миднайт? — спросил я. — А это мысль. Скорее всего, она засунула пистолет себе в трусики после того, как убила его. Если вам потребуется помощь, я могу остаться и помочь обыскать ее.
— Убирайся отсюда! — рявкнул он.
— Уже иду. — Я укоризненно покачал головой.
Я вышел из кабинета и подошел к столику, за которым сидела Аннабел Джексон. В ней бурлили самые разнообразные чувства.
— Я готов.
— По крайней мере, не для меня! — напряженно ответила она.
— Я имею в виду, что закончил свои служебные дела, что же касается личных, то не вижу причины, почему бы нам…
— Я сейчас расплачусь от умиления!
— …не убраться отсюда, пока Хэммонд не совершил второго убийства, пытаясь распутать первое, — закончил я.
Мы сели в машину, и Аннабел болтала не переставая, пока мы не очутились у ее дома.
— Оставить меня одну, а самому уйти в кабинет с… той женщиной! — сказала она напоследок, захлопывая дверцу.
— Зато какая женщина! — мечтательно сказал я. — Хотел бы я пойти на свидание к такой, а ее пение здесь вовсе ни при чем.
— Вы!.. — Она даже стала заикаться. — Волк в овечьей шкуре!
— Не понимаю, почему вы так разволновались? — сказал я. — Я в восторге от Миднайт, вы — от джаза. Не вижу здесь большой разницы.
Затем я понял, что говорю сам с собой.
Я поехал домой, по дороге думая, как мог бы у меня сложиться вечер. Позвонив в гараж, я попросил, чтобы мой «остин-хили» был готов к завтрашнему утру.
Как только я уютно устроился в кресле со стаканом в одной руке и сигаретой в другой, наслаждаясь пением Пегги Ли, зазвонил телефон.
Я поднял трубку и сказал:
— Все в порядке, детка. Я не сержусь!
— Уилер! — холодно сказал мужской голос.
Я сразу узнал этот голос, даже если бы он был заглушен лаем своры собак.
— Он вышел, — безнадежно ответил я.
— Это шериф Лейверс, — прервал он.
— Как поживаете? — весело поинтересовался я.
На другом конце провода раздался сдавленный крик.
— Сейчас не время валять дурака! Приезжайте немедленно ко мне в управление.
— Приду утром раньше всех, — преданно пообещал я.
— Я сказал «немедленно» — это значит сейчас! — сказал он. — И к вашему сведению, Уилер, утро уже наступило.
Когда он повесил трубку, в ухе у меня щелкнуло.
Глава 4
Когда я вошел в приемную управления, то почувствовал себя человеком, страдающим бессонницей, который никак не может заснуть, потому что ему все время мерещатся блондинки.
Я прошел через приемную и только хотел открыть дверь кабинета Лейверса, как услышал за дверью голоса. Я уселся в глубокое кресло, закурил сигарету, мысленно одаривая своего шефа нелестными эпитетами. Через пять минут дверь отворилась, и из кабинета вышел высокий, худой мужчина. У него были седые волосы, длинный нос и очень тонкие губы. Его лицо выражало уверенность в себе, что хорошо сочеталось с дорогим костюмом, сшитой на заказ рубашкой и итальянским шелковым галстуком.
Он прошел через приемную, не обратив на меня никакого внимания. Возможно, всю мою незначительность можно было ощутить даже не глядя на меня.
Лейверс подождал, пока посетитель ушел, затем кивнул мне.
— А вы не торопитесь, Уилер, — проворчал он.
Я уселся в одно из кресел для посетителей, обойдя то, в котором были сломанные пружины, — именно оно покусилось на мое мужское достоинство, когда я в последний раз был в этом кабинете.
— Этот труп, который вы обнаружили сегодня ночью… — сказал Лейверс. — И свалился же он на мою голову!
— Совершенно верно! — согласился я. — Вы вызвали меня только затем, чтобы сказать это?
— Имя Лэндис вам знакомо? — спросил он.
— Конечно. — Я кивнул. — Владелец «Трибьюн».
— И человек, который только что вышел из моего кабинета, — добавил шериф. — Это был труп Джонни Лэндиса — его сына!
— Наркоман-обольститель…
— Бездельник — вот слово, которое вам нужно, — продолжал Лейверс. — Но как бы мы его ни назвали, он остается сыном Лэндиса, и старик мечет гром и молнии. Он жаждет мести, требует, чтобы убийца был пойман и понес заслуженное наказание и тому подобное.
