Сергей Высоцкий - Среда обитания (cборник)
Проходя через приёмную в свой кабинет, здороваясь с ожидавшими его шофёрами и автоинспектором Коноплевым, Корнилов сразу почувствовал, что они недовольны очередным вызовом в управление. Только автоинспектор, наверное, спокойно дремал в ожидании начальства — вид у него был заспанный.
— Что, ворчат мужчины? — спросил Игорь Васильевич у Вари, устремившейся вслед за ним в кабинет.
— Ворчат. Я уж и чаем их поила, и разговорами занимала.
— Зови, зови их, Варвара. Буду извиняться. — Он прочитал на листке, положенном на стол секретарём, фамилии звонивших в его отсутствие людей. Похоже, что ничего срочного.
Приглашённые вошли, неторопливо расселись, с любопытством оглядывая кабинет.
— Ну что, товарищи, затягали мы вас? — улыбнувшись, спросил Корнилов. — Никак в покое не оставим?
— Вот-вот, товарищ начальник! — ворчливым басом отозвался загорелый здоровяк с огромными волосатыми ручищами, видневшимися из закатанных по локоть рукавов шерстяной рубашки. — Сколько раз давал себе зарок — подальше от происшествий, так нет…
Это был зеленогорский шофёр с хлебного фургона Владимир Орлюков.
— Нам ведь эти вызовы — один убыток, — вставил пожилой чернявый шофёр с самосвала Павлищин.
— По среднему-то не заплатят. А мы уж четвёртый заход делаем. То в ГАИ, то в прокуратуру.
«Ну, ты-то своего не упустишь», — подумал подполковник: в тот поздний вечер Павлищин на своём самосвале халтурил — возил дрова какому-то дачнику в Репино.
— И правда, товарищ Корнилов! — подал голос седой пижонистый мужчина, владелец «Жигулей», композитор Макаров. — Который раз мы пересказываем одно и то же. Человек погиб, ему теперь не поможешь… — Макаров пожал плечами, достал из коричневой кожанки пачку сигарет «Филипп Моррис», но не закурил, видно, постеснялся.
«Ну вот, и этот „Филипп Моррис“ курит, — про себя усмехнулся Игорь Васильевич. — Нельзя думать, что у дачи Горина обязательно кто-то из команды курил. Интересно, где композитор их достаёт? Спросить неудобно, ещё подумает чёрт-те что!»
— Вы курите, товарищ Макаров, — сказал он и сам достал пачку «Столичных».
Композитор закурил. Достал «беломорину» и Павлищин.
— Вы бы нам объяснили, чего от нас ждёте, — пуская колечко дыма, сказал Макаров. — Может быть, вас интересуют какие-то определённые детали? Проще было бы вспомнить.
Все водители внимательно слушали, что говорил композитор. Орлюков после каждого его слова согласно кивал головой.
Корнилов улыбнулся.
— Мы хотим от вас только одного: чтобы вы подробнее вспомнили всё, что произошло в тот вечер на сорок девятом километре. Постарайтесь вспомнить последовательно, не забывая ни одного своего действия, ни одной мелочи. Кто где стоял, как пытались достать водителя, как гасили пламя… Для нас всё важно. И прошу вас: не думайте, что мы сомневаемся в том, что говорилось раньше. Нам хочется знать побольше деталей…
«А скажи вам о том, чего мы хотим узнать, — вы живо нафантазируете». — Он раздал всем бумагу, усадил за большой стол.
— Э-хе-хе! — проворчал Павлищин. — Плакали наши денежки.
— Наверное, вы преувеличиваете убытки! — усмехнулся Макаров, сидевший рядом.
— Вам бы по тарифу платили, вы бы не улыбались. Небось зарплата регулярно идёт!
Макаров насупился и ничего не ответил.
— Потерпите, товарищи, — примирительно сказал Корнилов. — Дело серьёзное. От того, насколько точно вы всё вспомните, возможно, зависит судьба человека…
— Что ж эта «Волга», из ремонта только вышла? — тихо спросил до сих пор молчавший Ламанский, директор большого мебельного магазина, владелец «Волги». — Ведь теперь на станцию обслуживания грешить начнут. Может, что с тормозами?
Довольно крупный мужчина, Ламанский как-то совсем потерялся в кабинете Корнилова среди других водителей. Сидел в уголке и занимал так мало места, что подполковнику показалось, что директор уменьшился в размерах.
— Экспертиза дала заключение, что машина технически была исправна, — ответил Корнилов. Он нажал кнопку селектора и спросил у секретаря: — Варя, Бугаев не звонил?
— Нет ещё, Игорь Васильевич.
— Кто с ним из экспертов?
— Коршунов.
— Если позвонит, сразу соединяй.
Он только успел выключить селектор, как Варвара сказала:
— Бугаев звонит.
— Семён, как дела? — спросил Игорь Васильевич, спросил чуть более торопливо, чем ему хотелось в присутствии посторонних.
Водители посерьёзнели. Кто уже писал, исподволь прислушиваясь к разговору, кто сидел хмуро над листком бумаги, ещё раз переживая события того вечера.
Закончив разговор, Корнилов долго сидел молча, легонько постукивая пальцами по столу и пытаясь сосредоточиться. Известия, полученные от Бугаева, были полной неожиданностью. Совсем не о таком сюрпризе предупреждал он Семёна…
«Теперь многое зависит от того, что скажет жена Шарымова, — думал подполковник. В том, что у дачи старпома стояла его машина, Корнилов не сомневался. — А вот гибель Горина… Вспомнят ли свидетели ещё что-то новое?»
…Прочитав последние показания, Игорь Васильевич понял, что вызов шофёров ничего не дал. Кое-кто из них вспомнил новые детали, но никакого намёка на то, откуда взялся в салоне автомашины камень, не было. Оставались только две версии: или этот камень был зачем-то нужен старпому и он подобрал его по дороге, или… Или кто-то, скорее всего Шарымов, швырнул его Горину в ветровое стекло.
И все-таки, прежде чем отпустить свидетелей, Корнилов опросил их, не было ли на месте происшествия ещё людей, которых почему-либо не пригласили в свидетели. Водители, пожимая плечами, оглядывали друг друга, словно увиделись впервые.
— Да нет, кажется, больше никого не было, — не совсем уверенно сказал Макаров. Он встал, прошёлся по кабинету. — Вот здесь лежала машина… — Макаров показал рукой в угол. — Товарищ Орлюков сыпал песок…
— А по-моему, был ещё один! — воскликнул Павлищин. — Был! Тоже, как и вы, жигулёвец!
— Нет, больше никого не было, — возразил инспектор. — Я же всех записал…
— Не все дураки вроде нас, — махнул рукой Павлищин. — Этот, видать, вовремя смылся. Я припоминаю, мельтешил там. Гоношистый.
Корнилов молчал, с интересом поглядывая то на одного, то на другого.
— Нет, «Жигули» только одни были. Мои, — не согласился Макаров.
— Как же, как же! Вы просто рассеянный, — упорствовал Павлищин. — Вот скажите, на вашей машине что на заднем стекле?
— Ничего, — пожал плечами композитор.
— А у того — красная ладонь! Знаете, стиляги себе привешивают, — обратился он к Корнилову. — Едет, а ладонь болтается! Я бы им!.. — Павлищин сжал кулак. — Только раздражают.
— А номер вы не запомнили? — спросил Игорь Васильевич.
— Нет. Номер не запомнил, — развел руками шофёр. — Но был он, жигулёвец, был, товарищ начальник.
Позвонил Коршунов. Проведённая им трассологическая экспертиза подтвердила, что отпечатки протекторов, оставленные неизвестным автомобилем возле дачи старпома Горина, совпадают с протекторами «Жигулей» Шарымова.
— Вы довольны, товарищ подполковник? — спросил Коршунов. — Ваш Бугаев, по-моему, поставит мне бутылку коньяка — очень уж хотелось ему таких результатов.
— Я был бы доволен… — Игорь Васильевич хотел сказать: «Если бы мог предъявить эти результаты Шарымову», но при шофёрах не стал. Сказал только: — Спасибо, Ваня. Будущее покажет.
Ещё раз позвонил Бугаев:
— Зонтик, похоже, Шарымовой. Тут одна соседка, думаю, опознает. А сама дамочка молчит. Сейчас у неё доктор, укольчики делает, никого не подпускает. Следователь поручил мне дождаться, поговорить с ней…
По тому, как Бугаев назвал Шарымову «дамочкой», Игорь Васильевич догадался, что он узнал о ней нечто не слишком лестное.
— Сиди там до победного, — сказал он Семёну.
Больше никто из свидетелей не подтвердил показаний Павлищина, но Корнилов почувствовал, что Павлищин не только хваткий мужичок, но и внимательный. Эти два качества чаще всего соседствуют.
«Чем чёрт не шутит, — решил Игорь Васильевич. — Если поискать неизвестного „жигулиста“, может, и повезёт. Шарымов не Шарымов тут виноват, а полная ясность никогда никому не вредила».
Распрощавшись с шофёрами, Корнилов заглянул к следователю Гурову, специалисту по автодорожным происшествиям. Накануне подполковник попросил провести повторную экспертизу и с нетерпением ожидал ответа на поставленные перед экспертами вопросы.
Гуров был у себя, сидел, согнувшись над столом, и вычерчивал какой-то план. Окно кабинета выходило во двор, и даже днём на столе у майора горела лампа. Второй стол в комнате пустовал уже несколько месяцев — его хозяин, молодой следователь Богов, разбился, поставив свою машину под удар грузовику с пьяным шофёром. Все знали, что Богов уже не вернётся на службу, но место его пока не занимали…
