Стивен Кинг - Джойленд
Но…
Я тогда пришел его проведать. И если к нему не приходил Фред Дин, то я был единственным. Я даже принес ему фотографию бывшей жены. Да, он назвал ее жалкой лживой сучкой. Возможно, она ей и была, но хоть какое-то усилие я сделал. Как, в конце концов, сделал и он. Уж не знаю, по какой причине.
По дороге в аэропорт Майк наклонился ко мне с заднего сиденья и сказал:
— Хочешь, расскажу кое-что смешное, Дев? Он ни разу не назвал тебя по имени. Просто пацаном. Думаю, он знал, что я пойму, о ком речь.
Я тоже понял.
Эдди-мать-его-Паркс.
Вот таким и был тот далекий и волшебный 1973-й год. Год, когда нефть продавалась по одиннадцать долларов за баррель. Год, когда мне разбили сердце. Год, когда я потерял девственность.
Год, когда я спас от удушения милую малышку и не дал умереть довольно мерзкому старикану от сердечного приступа (по крайней мере, от первого).
Год, когда я едва не погиб от руки маньяка на колесе обозрения. Год, когда я жаждал увидеть призрака, но так и не увидел… хотя, кажется, один из них видел меня. То был год, когда я научился говорить на секретном языке и танцевать «Хоки-поки» в песьем костюме. Год, когда я понял, что расставание с девушкой — далеко не конец света.
Год, когда я был двадцатиоднолетним салагой.
Я прожил хорошую жизнь — отрицать не буду — но иногда я все равно ненавижу этот мир. Пока я писал эти строки, Дик Чейни, ярый поборник пытки водой и главный проповедник церкви «Для достижения цели все средства хороши» получил новое сердце. Каково, а? Он продолжает жить. Другие умерли. Талантливые люди, как Кларенс Клемонс. Умные, как Стив Джобс. Просто хорошие, как мой старый друг Том Кеннеди. К этому привыкаешь. А что еще остается? У. Х. Оден как-то заметил, что Жнец забирает тех, «кто вечно смеется, над златом трясется и тех, кто красиво висит». Но свой список Оден начинает не с них. Начинает он с молодых и невинных.
Что и приводит нас к Майку.
Вернувшись на весенний семестр в университет, я снял дешевую квартирку неподалеку от кампуса. Одним холодным мартовским вечером я жарил на сковородке мясо с овощами для себя и для девушки, по которой я в то время с ума сходил. Зазвонил телефон. Как обычно, я шутливо ответил: «Оружейный магазин, Девин Джонс, владелец».
— Дев? Это Энни Росс.
— Энни! Ух ты! Подожди секунду, я радио приглушу.
Дженнифер, девушка, по которой я в то время с ума сходил, вопросительно на меня посмотрела. Я ей подмигнул, улыбнулся и взял трубку. — Ждите меня на весенние каникулы. Скажи Майку, я пообещал. На следующей неделе пойду за биле…
— Дев, постой. Постой.
Ее полный горечи голос обратил всю мою радость по поводу ее звонка в ужас. Я приложился лбом к стене и закрыл глаза. Хотя больше всего мне хотелось заткнуть уши.
— Майк умер вчера вечером, Дев. Он… — Голос ее задрожал. Потом успокоился. — Два дня назад у него начался жар, и врач сказал, что его надо отвезти в больницу. На всякий случай, сказал он. Вчера Майку уже вроде бы стало лучше. Он меньше кашлял. Сидел и смотрел телевизор. Болтал о каком-то важном баскетбольном турнире. А потом… вечером… — Она запнулась. Я слышал, как длинными, резкими вздохами она пытается привести себя в порядок.
Я тоже пытался, но из глаз полились слезы. Теплые, почти горячие.
— Все случилось так внезапно, — сказал она. А потом, едва слышно: «У меня сердце раскалывается».
Рука у меня на плече. Рука Дженнифер. Я накрыл ее своей. Подумал, а положил ли кто-нибудь там, в Чикаго, руку на плечо Энни.
— Отец с тобой?
— В крестовом походе. В Фениксе. Завтра возвращается.
— А братья?
— Джордж со мной. Фил вылетает последним рейсом из Майами. Мы с Джорджем сейчас… здесь. Там, где… Я не могу на это смотреть. Пусть Майк этого и хотел. — Энни уже рыдала. Я понятия не имел, о чем она говорит.
— Энни, что я могу для тебя сделать? Всё, что угодно. Вообще всё.
Она мне сказала.
Закончим мы солнечным апрельским днем 74-го. Вернемся на пляж, протянувшийся от городка Хэвенс-Бэй до Джойленда, парка развлечений, который два года спустя закроет навсегда свои ворота: большие парки таки доведут его до банкротства, несмотря на все усилия Фреда Дина и Бренды Рафферти. На пляже мы увидим красивую женщину в линялых джинсах и молодого человека в свитере Университета Нью-Гэмпшира. В руке у молодого человека какой-то предмет. На краю деревянного настила лежит Джек-Рассел-терьер, положив морду на лапу. Казалось, он растерял все свою былую бодрость. На столике для пикника, на который женщина ставила когда-то фруктовые коктейли, стоит керамическая урна. Она похожа на вазу без букета.
Мы заканчиваем не совсем там, откуда начали, но почти.
Почти.
— Я опять с отцом поругалась, — сказала Энни. — И на этот раз нет внука, чтобы нас помирить. Когда он вернулся из своего крестового похода и узнал, что Майка я кремировала, то просто взбесился. — Она грустно улыбнулась. — Если бы он тогда не отправился спасать очередные грешные души, то, скорее всего, он бы меня отговорил.
— Но ведь Майк хотел кремации.
— Странная просьба для ребенка, правда? Но да, именно этого он и хотел. И мы оба знаем, почему.
Да. Мы знали. Хорошему всегда приходит конец, а когда человек видит надвигающуюся тьму, то держится за все доброе и светлое. Держится изо всех сил.
— А ты хотя бы спросила у отца…
— Хочет ли он приехать? Вообще-то, да. Майк бы этого хотел. Папочка отказался участвовать в языческой, по его выражению, церемонии. И я даже рада. — Она взяла меня за руку. — Это для нас, Дев. Потому что мы были здесь, когда Майк был счастлив.
Я приложил ее руку к моим губам. Поцеловал и, слегка сжав, отпустил.
— Знаешь, он ведь спас мне жизнь не меньше тебя. Если бы он тогда не проснулся… если бы засомневался…
— Я знаю.
— Без Майка Эдди ничего не смог бы для меня сделать. Ведь я не вижу и не слышу призраков. Медиумом у нас был Майк.
— Тяжело, — сказала Энни. — Как же тяжело его отпускать. Даже ту малость, что осталась.
— Не передумала?
— Нет. Давай начинать.
Она взяла урну со столика. Майло поднял голову, посмотрел на урну и снова опустил голову на лапу. Не знаю, понимал ли он, что в урне хранятся останки Майка, но он знал, что Майка уже нет. Еще как знал.
Я протянул ей змея с Иисусом. К нему, по просьбе Майка, я приклеил маленький кармашек, в который поместится немного мелкого серого пепла. Я его открыл, а Энни поднесла к нему урну. Когда кармашек наполнился, Энни поставила урну на песок у себя между ног и протянула руки. Отдав ей катушку, я повернулся к Джойленду, над которым возвышалось «Каролинское колесо».
Я лечу, сказал Майк в тот день, вскинув руки над головой.
Ни тогда, ни сейчас его не удерживали никакие скобы. Думаю, Майк был намного мудрее своего помешанного на Христе деда. Может, мудрее всех нас. Разве есть на свете ребенок-калека, которому хотя бы разочек не захотелось полетать?
Я посмотрел на Энни. Она показала мне кивком, что готова. Я поднял змея над головой и отпустил. Холодный океанский ветер тут же увлек его ввысь. Мы следили за его полетом.
— Теперь ты, — сказала Энни и протянула руки. — Твой выход, Дев. Так он просил.
Я взял бечеву. Чувствовал, как змей рвется вверх, кренясь то влево, то вправо на фоне небесной синевы. Энни подняла урну и понесла ее вниз по песчаному склону. Наверное, она опустошила ее у самой воды, но этого я не видел, полностью увлекшись змеем. Как только я заметил, что из кармашка струйкой посыпался и разметался по ветру пепел, я отпустил бечеву. Смотрел, как свободный теперь змей взмывает все выше, и выше и выше.
Майк бы захотел увидеть, как высоко он поднимется, перед тем как исчезнуть. И я.
Я тоже хотел.
24 августа, 2012
ПослесловиеЯрмарочные пуристы (уверен, такие существуют) уже наверняка корпят над письмами, в которых с разной степенью возмущения пытаются сообщить мне, что многие слова сленга, который я назвал Языком, не существуют: к примеру, лохов никогда не называют «Кроликами». Пуристы будут правы, но лучше бы им сэкономить силы и время: друзья, потому все это и зовется вымыслом.
В любом случае, большая часть Языка и в самом деле взята из ярмарочного жаргона, в равной степени богатого и забавного. Колесо обозрения действительно зовется вертушкой или хренолифтом, детские аттракционы — «малышовками», а «спалить поляну» на самом деле означает «покинуть город в спешке», и это лишь некоторые примеры. Я в долгу у «Словаря ярмарочного, циркового и водевильного жаргона», составленного Уэйном Кейсером. Он опубликован в интернете. Можете проверить сами — там еще около тысячи терминов и определений. Или даже больше. А еще обязательно прочитайте книгу Кейсера «На аллее».
Эту книгу редактировал Чарлз Ардай. Спасибо, дружище.
