Евгений Сухов - Напролом
Вызывающая поза и профессиональная улыбка. Косметики на лице совсем немного: слегка накрашены губы чуть подведены глаза. Стас молча пожирал ее глазами, сладкое желание возникло само по себе, тут уж ничего нельзя было поделать — против матушки-природы не попрешь! Довольная произведенным эффектом, Марина улыбнулась еще шире:
— Ты знаешь, я решила не терять времени зря. Раз судьба свела нас, то почему бы мне не подзаработать? Почему ночь должна проходить впустую? Ты не находишь?
— Подзаработать? Ах, ну да! Я совсем забыл.
Тут Стас заметил, что она еще совсем молода. Лет двенадцать, ну, может, двадцать, двадцать лет от силы.
Его молчание она истолковала по-своему:
— Не жадничай, поверь: оно этого стоит. К тому же для тебя вполне можно сделать скидку. Все-таки ты как- никак вырвал меня из лап этого урода Дивана.
Стас откашлялся и, с усилием переведя взор с ее ног на лицо, согласился:
— Это точно. Парень был настроен весьма решительно.
Марина наконец-то отлепилась от дверного косяка
и подошла к дивану. Двигалась она красиво — упругой пружинистой походкой манекенщицы. Стас почувствовал запах ее духов и вымытой кожи.
— Присядь, — глядя в сторону, сказал он, — вон туда,! в кресло.
Она разочарованно хмыкнула, но отходить не спешила. Скорчила гримаску:
— Для тебя — штука! Не баксов, рублей! Подумай, Стас. Обычно я беру от двух до трех…
— Сядь туда, я тебе сказал! — Стас разозлился не на нее, а на себя.
Марина пожала плечами и с видимой неохотой уселась в кресло. Нагнулась и взяла с журнального столике бутылку с водой. Напившись, раздраженно спросила:
— Я тебе не нравлюсь? Или денег жалко? А может, просто нет наличности? Тогда давай в кредит.
Он попробовал отшутиться:
— Да нет, ты как раз в моем вкусе. Впору жениться. Просто устал сильно, не обижайся.
— А я и не обижаюсь. И чего это вырядилась, как дура? — Марина вдруг рассмеялась. — Ты, наверное, o6aлдел, когда я зашла! Да?
— Это точно. Всего ожидал, но чтобы такое! Подумал, что у меня от ударов по голове глюки начались. Есть хочешь?
— Если честно, да, — призналась она — Я вообще не ужинала.
— Ну, сейчас уже можно завтракать. Иди на кухню, загляни в холодильник. Только хозяйничай сама, я ни на что не годен.
— Ладно, — она встала, — пойду пошукаю. А ты один живешь? Или жена в отъезде? В Стас помрачнел:
— Вдвоем. Она в отъезде.
Марина понимающе кивнула и удалилась. Через минуту-другую она уже гремела посудой на кухне. Очевидно, решила подойти к ночному завтраку со всей серьезностью. Она появилась с подносом, заставленным Открытыми консервными банками. Красная икра, печень трески, кальмары… Дары Баренцева моря. Поставив поднос на стол, Марина сказала:
— А ты соврал. Это о чем?
— Насчет жены. Нет у тебя никого. Холодильник зачарен чисто по-холостяцки. Одни жестянки. Но с деликатесами. Ну что ж, как говорится, приятного мне аппетита!
Она уселась за стол и стала уплетать за обе щеки. Гляди на нее, Стас ощутил голод и соорудил себе внушительный бутерброд с консервированным балыком.
— А выпить ничего нет? — поинтересовалась девушка, Стас покачал головой:
— Нет. Видишь, бутылка пустая из-под бренди стоит? Это последняя была. Внизу магазин ночной, можно сходить. Только я — пас. У меня нога болит. Да и вообще поздно уже. Или, наоборот, слишком рано.
— А я бы выпила, — мечтательно призналась Марина. — Слушай, а кто ты такой?
— В каком смысле?
— В прямом. То, что тебя Стасом зовут, я поняла, Хоть сам представляться ты не соизволил. Слышала, как тебе твой друган обращался. Где он так драться выучился? Да и ты тоже не хиляк, это сразу видно. Чем занимаешься?
Чтобы не пускаться в длинные объяснения, Стас, не вставая, наклонился к стоявшей возле дивана тумбочке и достал оттуда маленький картонный прямоугольник. Молча протянул его девушке.
Та, держа визитку аккуратно двумя пальчиками, чтобы не запачкать, стала вслух читать:
— Та-ак. Щербак Станислав Владиславович. Генеральный директор адвокатского бюро «Щербак и партнеры». Это ты, что ли?
— Угу. Собственной персоной.
— Клево! Генеральный директор. И чем же вы занимаетесь, партнеры? Разводами?
— Всякими делами, — уклончиво ответил Стас. — Разными жизненными ситуациями. У адвокатов, Мариша, широкое поле деятельности…
Марина прищурилась и, скроив хитренькую гримаску, сказала:
— Начинаю понимать. «Крыши», «терки», «разводяки», «разборки» и тому подобное. Да? Мурманская мафия, короче. Так вот почему ты Дивана не испугался. Caм такой, только, видать, покруче…
— Не мели чепухи, — возразил Стас, — никакая мы не мафия. Нормальная адвокатская контора. Споры хозяйствующих субъектов разрешаем.
— Да-а, — иронично протянула Марина, отправляя в рот ложку красной икры. — Больно ты молод еще, чтобы споры этих субъектов решать. Тебе годков-то сколько?
— Сколько ни есть, все мои! — отрезал Стас. Ему не понравилось, что эта наглая девица интересуется его возрастом. Ей-то какое дело?
— Зарабатываешь хоть прилично? — спросила она и оглядела комнату. — Хата у тебя нехилая.
— Я за деньгами не гонюсь!
— Ты у нас, значит, бессребреник. Откуда тогда у тебя бабки водятся? Икру вон жрешь…
— Икру не я жру, а ты! — рассмеялся он. Потом миролюбиво заметил:
— Конечно, мы берем за услуги деньги. По полной стоимости, без скидок. Но все же занимаемся мы своим делом не ради денег. Можешь не верить, №о это действительно так. Если надо помочь какому-нибудь бедолаге, у которого ни тачки, ни дачки, как говорится, у нас для таких случаев есть специальный фонд.
— Общак, — уточнила Марина. — Знаем мы эти штучки. И чтобы ты мне ни говорил, Стасюша, я тебе ни хрена не верю. Хороших людей не бывает. Все свиньи. Только одни просто свиньи, а другие грязные свиньи. Вот и вся человеческая сущность. Просто и понятно.
— Вот так, — усмехнулся Стас, — а я кто, по-твоему? Просто свинья или грязная?
— Просто, конечно, — лениво ответила она.
— Ага. А стало быть, например, тот самый Диван, — грязная свинья. Правильно я понимаю ход твоих мыслей?
- В точку! — подвела она черту, допивая остатки минералки.
«Ну и дура же ты, — беззлобно думал Стас, разглядывая молодую циничную девку, — что ты в жизни-то видела?»
— А сколько тебе лет?
Марина вздохнула:
— Таких вопросов женщине не задают. Хотя я еще в таком возрасте, что меня это не задевает. Девятнадцать. А что? Больше не дашь?
Он кивнул:
— Не дам. А что потом-то делать будешь?
— Утром к Таньке пойду.
— Да нет, в жизни чем думаешь заниматься?
— Ой, вот только этих базаров гнилых не надо! — Она наморщилась, точно сжевала лимон. — Кто знает, что дальше будет? Ты-то сам шибко правильно живешь, что ли? Сам-то знаешь, что с тобой произойдет? Вот если бы Диван нож тебе в брюхо загнал сегодня? А? Так что не надо! Живу как хочу и прошу меня не учить. Много вас таких. Трахнут сначала, а потом беседы душеспасительные вести начинают. Что же ты тогда, гаденыш такой, карабкаешься на меня, если я такая плохая?
Стас обиделся:
— Кто на тебя карабкается, ты чего? Я, что ли?
Она рубанула воздух ладонью:
— Ну, не ты, так другой! Тебе вон по башке настучали — потому такой смирный и лежишь. А не надавали б сразу полез бы… Знаем мы вас!
Стас подавил улыбку. Похоже, ее задело, что он отказался от ее профессиональных услуг. Впрочем, не слишком ли опрометчиво он поступил? Девчонка и впрямь соблазнительная…
— Да-а, Сонечки Мармеладовой из тебя не получится, — отшутился Стас.
