Наталья Берзина - Мой бывший враг
Алеся получила права и теперь ездила на работу на своей машине. Это было по большому счету необходимостью, до школы теперь насчитывалось не восемь километров, а все пятнадцать. На велосипеде, в особенности зимой, добираться до дома из школы оказалось непросто. Но главное – нельзя было надолго оставлять дочку без присмотра. Дима постоянно возился на ферме, свободного времени у него практически не было. Он полностью загрузил себя работой, но собственных сил не хватало, пришлось взять еще двоих работников, из тех, с кем он познакомился на государственной звероферме. Когда пришла пора заготовки шкурок, Алеся тоже стала помогать Диме. Этот сезон и впрямь был необыкновенно удачным. Продали абсолютно все, а уж заказов набрали выше крыши. Остро встал вопрос о расширении. Обсудили на вечернем семейном совете, как называл Дима их ночные разговоры в постели, детали предстоящего проекта. А утром…
Перемалывая свежевыпавший снег шинами, к хутору приближалась красная «Нива». Дима как раз заканчивал ежедневное обтирание, когда в двух шагах от него машина замерла. Распахнулись двери, на припорошенную пушистым снегом землю бодренько выпрыгнули двое крепких ребят в коротких кожаных куртках и широченных слаксах.
– Вам чего? – только успел спросить Дима, как неизвестно откуда появившаяся тяжеленная дубинка с хрустом опустилась ему на голову.
Охнув, Дима упал на колени. Тут началось. Били долго и сильно. Били со вкусом, смачно хакая, ногами, уже лежащего на залитом кровью снегу. Били старательно, пытаясь причинить как можно больше боли.
Алеся кормила Леру, когда ее внимание привлек неясный шум во дворе, выглянула в окно, успела заметить удаляющуюся «Ниву» и что-то непонятное, кроваво-красное перед крыльцом. Сердце оборвалось и упало куда-то вниз. Выскочила на крыльцо как была – в легкой маечке и шортах, совсем по-бабьи прикрыла лицо руками. На залитом кровью снегу, скорчившись, лежал ее Дима.
Когда Алеся затащила израненного, жестоко избитого мужа в дом, он был без сознания. Она плескала Диме на голову воду, пыталась привести в чувство – безуспешно. Кое-как натянула на бесчувственное тело мужа куртку, подогнала к крыльцу машину, с трудом усадила на сиденье, упаковала в комбинезон Леру и помчалась в город, в больницу. Еще в приемном отделении медсестра, заполняя документы, потребовала справку из милиции об источнике получения травм. Алеся не сразу поняла, о чем речь.
– Простите, какая еще справка? Моего мужа едва не убили, его спасать нужно!
– Чево их спасать? Уроды они все. Неча небо коптить. Твой где работает? Мне записать нужно.
– Фермер он. Норок выращивает, – не задумываясь, ответила Алеся.
Лучше бы она этого не говорила. Медсестра взорвалась.
– Кооперативщик? – закричала тетка. – Кровосос? Деньги лопатой гребет? А у нас деточки с голоду пухнут, пока вы жиреете! Вон брюхо отрастила!
– Да что вы говорите! Он же вкалывает с утра до вечера! А я на четвертом месяце! – закричала Алеся.
– Во, рожаете от бандюков, а после ревете! – заключила тетка.
Заявление в милицию так и не приняли. Сослались на то, что улик нет. Ни номера машины, ни подробного описания преступников – ничего не было. Один из сержантов вообще заявил, что потерпевший просто упал пьяный.
Лечился Дима долго. Сломанные ребра, разорванная печень и, что хуже всего, отбитые почки еще в течение трех месяцев давали о себе знать. Все то время, которое Дима провел в больнице, Алеся разрывалась между работой, Лерой и фермой. Благодаря ее усилиям падежа среди зверьков удалось не допустить. Да и помощники работали хорошо. Находясь в больнице, Дима ничего не смог выяснить. Нападавшие не выдвигали никаких требований, просто били, словно решили выместить на нем всю накопившуюся злобу. Первым делом после выписки он купил ружье.
Неприятности не заставили себя ждать. Уже через неделю Диму подкараулили в городе. Бить не стали. Просто к нему подошел молодой парень и, не говоря ни слова, сунул в руки листок бумаги.
«Будешь платить 500 баксов в месяц, или спалим!» – было написано на листочке корявыми печатными буквами. Дима все понял. Когда он начал свое дело, его предупредили люди, уже столкнувшиеся с рэкетом. Но того, что бандиты возьмутся не за торгашей, а за фермеров, представить он тогда не мог. Потому и не ожидал, что это коснется его. Вернувшись домой, не стал ничего говорить Алесе. Решил разобраться сам. О том, чтобы платить бандитам такие деньги, не могло идти речи. Их попросту у него не было. По этой причине Дима выбрал сицилийскую защиту. Ружье есть, патроны тоже, осталось выманить бандитов на переговоры.
Алеся видела, что с мужем что-то происходит, но не могла найти этому объяснения. Все попытки расспросить его заканчивались ничем. Она тогда не могла понять, что Дима не хотел волновать ее. Прошло два дня напряженного ожидания, и вот вечером, разбрызгивая колесами грязь, прямо у крыльца остановилась все та же «Нива». Двое вошли в дом, еще двое остались у машины. Бритые, в коротких кожанках, приехавшие были похожи, словно братья-близнецы. В руках одного зловеще блеснул автомат.
– Ну что, буржуй, поговорим? – рявкнул безоружный, садясь на табурет.
– О чем разговор? – спросил Дима, спиной выталкивая Алесю из кухни.
– Тебе понравился прошлый разговор? Почки не давят?
– Спасибо, нет, – в тон говорившему ответил Дима, заметив, что «калашников» стоит на предохранителе.
– Бабки приготовил?
– Не понял, за что? Я плачу только за работу.
– Ты совсем оборзел? Хочешь, чтобы повторили? Так это прямо сейчас. Заодно и телку твою разложим. Она у тебя брюхатая? Во! Мои пацаны еще не видели, как киндеры из… вылазят. Пусть полюбуются.
– А ты не много на себя берешь? – воскликнул Дима, мягко смещаясь к автоматчику.
– Не сцы раньше времени. Гони капусту и спи спокойно.
Дима уже просчитал. На то, чтобы снять автомат с предохранителя, нужно две секунды. А крепыш, похоже, в армии служил в мотострелках или в десанте. Привык «калаш» на предохранителе держать. Две секунды – это очень много.
– А не валили бы вы подобру-поздорову! Не ровен час, неприятность случится, – пробормотал Дима, сместившись так, чтобы автоматчик оказался в зоне удара.
– Ну, парень! Да ты хамишь! – воскликнул главный, и в тот момент, когда рука автоматчика потянулась к предохранителю, Дима нанес удар.
Рука отлетела прочь от затвора. Вторым ударом Дима выбил из автомата магазин и лишь затем, с разворота, нанес страшный удар левой ногой в висок. За спиной раздалось приглушенное «Ох!». Обернувшись, Дима заметил краем глаза, как оседает на пол тело главаря. Прямо перед ним стояла Алеся с ружьем в руках. Приклад обагрился кровью.
– Дим, возле машины еще двое.
– Знаю. Нужно валить их! – твердо сказал Дима.
Алеся только кивнула в ответ.
Бой был короток и страшен. Дима с автоматом выскочил на крыльцо и, не дав опомниться, бросился на спокойно курящих рэкетиров. Всего несколько секунд понадобилось ему, чтобы разделаться с бандитами. Связал троих, крепенько настучал по морде четвертому и, подталкивая его стволом автомата, приказал всем убираться. Тем же вечером утопил автомат в озере, а через два дня его застрелили в городе. Алеся вместе с Лерой была рядом и потому видела все. Она ожидала мужа в машине. Дима вышел из здания райисполкома. Прямо перед ним остановилась темно-вишневая «шестерка», выстрелы слились с истошным криком женщины. От пережитого у Алеси начались преждевременные роды. Ребенка, мальчика, так и не спасли.
Первое, что Алеся увидела, очнувшись, – оранжевый шар огромного апельсина. На шатком стуле прямо перед ней сидела та самая медсестра, которая оформляла в свое время Диму.
– Как ты, дочка, оклемалась? – сказала она с таким теплом и нежностью, что Алеся в одну секунду простила женщине ее прежнюю грубость.
– Где Лера? – слабым голосом спросила Алеся.
– У меня. Тебя же, как из машины достали, сразу на стол, а я как раз с дежурства сменилась, вот и забрала ее. Ты за ребенка не волнуйся, за ней моя старшая приглядит. Не пропадет твоя дочка.
– Диму убили! – вдруг горько вздохнула Але-ся. – У меня сын умер.
– Ты поплачь, девонька, авось полегчает, – посоветовала медсестра. – А на меня зла не держи, погорячилась я тогда. Причины на то были.
Алеся снова горько вздохнула. Слез не было. Только ужасная пустота и полынная горечь в груди. В один день она потеряла все. Жизнь кончилась. Впереди были только пустота и одиночество. Алеся не представляла, как жить дальше, и, наверное, если бы не Лера, жизнь потеряла бы смысл навсегда. Диму похоронили без Алеси. Она была слишком слаба, чтобы проводить мужа. Только через неделю ослабевшая Алеся стала понемногу подниматься на ноги. Горечь утраты смешалась с яростью, она ни о чем не могла думать, кроме мести.
В день выписки из больницы Алеся точно знала, что ей предстоит сделать. Анна Павловна отвела ее к себе. Лера, истосковавшаяся по матери, не слезала с ее колен весь вечер. Алеся оставалась задумчивой и печальной, только молча гладила дочку по русой голове и молчала.
