Михаил Черненок - Посмертная месть
— Часто туда заглядываешь?
— Иногда забегаю, чтобы пивка выпить да с девочками пофлиртовать.
— В картишки не играешь?
— Нет.
— И рулетку не крутишь?
Красноперов вновь улыбнулся:
— У меня нет фонда растраты казенных денег, а свои собственные жалко на ветер бросать.
— На девочек не жалеешь? Они ведь за одни красивые глаза не «флиртуют».
— Не жалею. — Красноперов игриво подмигнул. — Жизнь, Вячеслав Дмитриевич, дается один раз. И надо прожить ее так, чтобы в старости было что вспомнить.
Голубев осуждающе покачал головой:
— О, времена! О, нравы! Даже советского классика перелицевали на свой лад.
— У каждого времени свои песни.
— Не сносить тебе, Всеволод, головы. — Слава посмотрел на торчавший из кармана малинового пиджака кончик антенны сотового телефона. — Ты постоянно таскаешь эту игрушку с собой?
— Постоянно. Без нее как без рук.
— Если увидишь Куксина, звякни дежурному милиции по ноль-два.
— Обязательно звякну. А за мою голову, Дмитриевич, не беспокойся. Она у меня не казенная, чтобы наплевательски к ней относиться.
— Смотри, Всеволод. Я тебя предупредил, дальше — дело хозяйское…
Глава V
После разговора с Красноперовым Голубев решил побывать у матери Куксина, куда Никита вполне мог наведаться после отбытия наказания. Похожая на запущенный нерадивыми хозяевами старый хлев с обвалившейся замшелой крышей избенка Куксиных находилась на тихой улочке недалеко от милиции. Окруженное бурьяном убогое жилище могло бы послужить впечатляющей декорацией для нашумевшего в перестроечные годы фильма «Так жить нельзя».
Голубев хотел было отважно войти в избу, но металлическая накладка на покосившейся двери была прикручена к пробою алюминиевой проволокой. Сообразив, что в избе никого нет, Слава огляделся. На противоположной стороне улицы возле побеленного желтой известью шлакоблочного домика на скамеечке судачили две старухи возрастом явно за семьдесят. Одна полная, в бордовой вязаной кофте, что-то рассказывала. Другая, похожая на монахиню, в коричневом платье с закрытым воротом, слушая, кивала головой. Недолго раздумывая, Голубев подсел к ним и поинтересовался: живет ли кто в избушке Куксиных?
— Какая там жизнь, — махнув рукой, ответила полная старуха. — Не живут — маются, горемычные.
— Насчет их маяты, Фрося, не утверждай, — возразила похожая на монахиню. — Если своевременно опохмелятся, то живется им веселее, чем нам с тобой. На дняхКапитолиназабежала спозаранку соли попросить. Насыпала ей спичечную коробушку и говорю: «Солнце едва взошло, а ты уже водки выпила». Капка в ответ: «Ха-ха-ха! Баба Зина, это я чупа-чупса нализалась».
— Язык у Капитолины без костей, — усмехнулась Фрося. — Тоже как-то попрекнула ее, мол, чего ни свет ни заря водку хлещешь? Она не моргнув глазом: «Принцип жизни у меня такой, с утра выпью — весь день свободная».
— Капитолина — это хозяйка избы? — спросил Слава.
— Ну, Куксина. Еще двадцатилетняя дочка с ней обитает. Эмма…
— Наркоматка, — живо вставила баба Зина.
— Наркоманка, — поправила Фрося и продолжила: — Еще Солдат Солдатыч к ним приблудился.
— А это кто такой?
— Бог его знает. Крупный мужчина. Годами вроде ровесник Капитолины, лет пятидесяти. Носит солдатскую одежку, за что и прозвали Солдатом Солдатычем. Военную пенсию хорошую получает. Говорит, в какой-то заграничной стране воевал. Там, наверное, и умом тронулся. Какой пустяк ни спросишь, он сразу руку к козырьку: «Разрешите доложить?!» В темное время, когда выпивши, пугается автомашин пуще, чем черт ладана. Недавно после затяжного дождя улица наша раскисла от грязи. Кюветы доверху залило водой. Вечером, в сумерках, Капитолина под ручку с Солдатом Солдатычем вышли из хаты. Наверное, нацелились за недостающей бутылкой. В этот момент грузовик осветил их фарами. Солдатыч как рявкнет: «Танки справа! Ложись!!!» И вместе с подругой бултых в кювет!.. Кое-как на карачках оттуда выползли. Ох, и дала же Капа Солдатычу матерков! А он вытянулся перед ней и словно заводной: «Ат-ставить разговорчики! Ат-ста-вить разговорчики!»
— Голова у Солдатыча сильно не в порядке, — заговорила баба Зина. — Но Капка хвалилась, что по мужской части Солдат Солдатыч очень даже здоровый. По-моему, он без разбора сожительствует и с ней, и с Эмкой.
Фрося ухмыльнулась:
— Они ж втроем спят на одном топчане. Как там спьяну разберешься, где мать, а где дочка?..
— Гости часто у них бывают? — спросил Голубев.
— Раньше табунилась всякая пьянь да рвань. И наркоманы к Эмме заглядывали. Солдатыч всех отвадил. Теперь втроем гуляют. Эмма даже колоться перестала, на водку перешла.
— А Никита не навещает родительский притон?
— Никишка Куксин в заключении сидит.
— У него срок уже кончился.
— Надо же, как быстро три года пролетели!.. Нет, после отсидки Никита тут не появлялся. Да и нельзя ему теперь сюда нос казать.
— Почему?
— Солдат Солдатыч с треском гонит отсюда всех лиц мужского пола.
— Никита ведь сын Капитолины.
— А Солдатычу без разницы: сын, брат или сват. Он же умственно ненормальный и охраняет своих женщин, как племенной бугай стережет стадо коров…
— Вон она, неразлучная троица, выписывает кренделя, — внезапно сказала баба Зина.
Серединой улицы, качаясь из стороны в сторону, понуро брели под руку неряшливо одетая женщина и угрюмый мужчина в камуфляжной форме. Следом за ними, будто матрос на шаткой палубе, колесила пьяной походкой тонконогая девица с бутылкой водки в руке. Метрах в двадцати от куксинской избы она дурашливо прокричала:
— Выше ногу! Шире шаг!
Мужчина, словно очнувшись, зычно запел:
Несокрушимая и легендарная,
В боях познавшая радость побед…
Неожиданно ноги «певца» подкосились, и он со всего маху рухнул на дорогу.
— Мама, ты чо его уронила?! — вскрикнула девица.
— А ты, паразитка, куда глядела?! — огрызнулась женщина. — Не могла поддержать, что ли?..
— Поддержать!.. А если б я при этом поллитровку расхлестала?..
Аргумент, видимо, показался женщине убедительным, и она принялась тормошить упавшего:
— Чего разлегся, как офицер на привале?! Идти осталось пять шагов. Ну-ка, победитель, вставай на ножки! Ну-ка… Подъем!!!
— Ат-ставить р-р-разговорчики! — заплетающимся языком прорычал тот.
— Поднимайся, баран, твою-скотину-мать! Живо — в блиндаж, пока танки не раздавили!
Мужчина с трудом отжался руками от земли и на четвереньках неуклюже пополз к куксинской избе.
— Это и есть Солдат Солдатыч? — спросил Голубев.
— Он, горемычный, — ответила баба Зина. — Видал, как наловчилась Капитолина стращать его танками? Наверное, до помешательства мозгов солдатик навоевался.
— И часто они так «воюют»?
— Пока солдатскую пенсию не пропьют. Потом, как говорит Капка, голоданием очищают организмы от накопившихся шлаков. Эмку жалко. Молодая, но опустилась ниже родительницы. И Никита у них пропащий человек. С сопливой поры начал у матери самогонку воровать да по чужим квартирам шариться. А до чего ж шкодливый был малец, страшно вспомнить. Сколько окошек и куриных цыпляток из рогатки побил, что не пересчитать. Не приведи бог, если снова сюда заявится. Всей улице житья не будет.
— О его появлении вы сразу в милицию сообщите, — сказал Слава.
— Упаси господи от доносительства. Пока милиция поймает Никиту, он всех доносчиков перережет.
Глава VI
Ответ Информцентра УВД пришел к концу рабочего дня. Как и предполагал Голубев, Никита Куксин освободился из Новосибирской исправительно-трудовой колонии в среду утром. Одновременно с ним вышел на волю житель города Кузнецка Дмитрий Алтынов по кличке Митяй, отбывавший наказание за вымогательство с применением огнестрельного оружия. Получив документы и причитавшиеся им небольшие суммы денег, оба освобожденных намеревались отбыть к местам своего прежнего жительства. О том, куда они отбыли на самом деле, сведений в Информцентре, разумеется, не имелось.
Еще больше ободрила Голубева эксперт-криминалист Тимохина. По ее заключению, самые свежие отпечатки пальцев на руле, рычаге переключения передач и на никелированной пепельнице в левой задней двери люлькинских «жигулей» оказались идентичными с отпечатками Никиты Куксина, а на крышке багажника оставил следы своих рук Дмитрий Алтынов.
Прочитав заключение дактилоскопической экспертизы. Голубев оживленно обратился к Тимохиной:
— Леночка, давай маленько порассуждаем, а?..
— Давай, Славочка, — в тон ему ответила эксперт-криминалист.
— Вопросы буду задавать я.
— Задавай.
— Итак… Вопрос первый: о чем тебе говорят пальчики Куксина, отпечатавшиеся на пепельнице?
