Ostin Mars - Двое в лодке

Если бы я могла... если когда-нибудь у меня появится возможность разделаться с хозяевами этого места... я уверена, рука не дрогнет. И совесть мучить не будет. Даже если мне придётся резать их тупой пилой, я это сделаю качественно и с удовольствием.

Врачиха меня раздела, осмотрела и ощупала всё тело, дала таблетки, спросила, что ещё болит. Душа болит, но это таблетками не поправишь, эту боль я смогу утопить только в море крови.

Я вспомнила, как Лёшка смотрел на меня на корабле, недовольный жестокими решениями... потерпит. А как тут по-другому, что делать с больными на голову людьми, которых вылечит только таблетка калибра семь шестьдесят два?

Когда я оделась, женщина в последний раз на меня посмотрела полными сочувствия глазами и позвала охрану, меня отвели в ту же комнату над ареной, привязывать не стали — бинты на запястьях их, похоже, остановили. И на том спасибо. Засохший в камень хлеб валялся на том же месте, я подобрала его и медленно по кусочку сжевала, в кровь разодрав дёсна. Попить бы теперь...

На стене загорелся экран, пошли кадры с кровавыми боями, центральный персонаж повторялся, противники менялись. Странно, мне казалось, до боёв ещё куча времени, арену даже не начали убирать, на столы не накрывают... это лично для меня, что ли, крутят? По коридору протарахтели знакомые мелкие шаги, ноги короткие у Рашида, а ходит быстро. Открыв дверь, он окинул меня взглядом, ухмыльнулся:

- Оклемалась, принцесска? - я глянула на него как на пустое место, отвернулась, он подошёл и уселся рядом на диван. - Нравится, а? Впечатляющий отморозок, двадцать три боя, все до смерти, все так изуродованы, что прям нельзя не восхититься!

Он с удовольствием причмокнул, когда вышеозначенный отморозок на экране разнёс кому-то череп ржавой деталью машины, повернулся ко мне:

- Сегодня он убьёт твоего хахаля. А потом я тебя ему отдам, на неделю, мужики уже ставки делают, на сколько тебя хватит, - он опять с нежностью уставился в монитор, восторженно поджал губы и закатил глаза. - Он с тобой такое сделает... обычно девки день на третий дохнут, он просто виртуоз!

Я смотрела в стену, из космической глубины внутри медленно поднималась волна жгучей ненависти, закипала, бурлила, казалось, что я сейчас взглядом могу испепелить... я медленно повернула голову и посмотрела ему прямо в глаза, дождалась, когда с отвратительной морды сползёт ухмылка и прошептала:

- Будь ты проклят, уродец, от всей души желаю тебе сдохнуть ещё хуже, чем все те, кого ты убил, вместе взятые.

Его лицо дёрнулось в нервном тике, он как-то жалко хохотнул, поднялся и попятился к двери, не отводя взгляда, промахнулся по ручке, потом всё же нащупал и смылся.

Я встала с дивана, выключила экран, подошла к решётке балкона.

Если Рашидов отморозок убьёт Лёшку, нырну отсюда вниз головой. Хуже всё равно уже не будет.

Кипящая внутри злость улеглась в мертвый, мертвый штиль.

***

Первые два боя я смотрела с одной мыслью — быстрее бы они разобрались. Сейчас мне хотелось только чтобы всё скорее решилось и я узнала результат. Прыжок с балкона казался чем-то правильным и почти решённым, нужна была только отмашка «можно!» и я прыгну без колебаний.

Когда Лёшка вышел, я впилась в него глазами так, чтобы впитать его всего, запомнить намертво вот таким — крепким, сильным, уверенным. Чтобы прыгать вниз, представляя, что он меня уже ждёт. Он опять поклонился противнику, боже, да забудь ты о церемониях! Неужели это настолько неистребимо? 

Первый удар оказался за противником, второй тоже, но от третьего Лёшка уклонился, ударил сам, сразу отошел подальше — умничка, учится на ошибках. Следующим ударом он отправил отморозка на пол, отошел, как-то странно посмотрел на Рашида... по моей спине пробежали мурашки какого-то будоражащего предчувствия, что-то будет, что-то необычное...  

И в этот момент противник поднялся и кинулся на Лёху, они оба упали, противник замахнулся чем-то, мне не видно, он сидел как раз спиной ко мне... потом закричал и слетел на пол, поднялся, сжимая  собственную руку, у которой внезапно образовался второй локоть... У меня всё тело онемело от внезапного осознания, что этот человек больше не сможет драться, не убьёт моего Лёшку, ничего не сделает мне! Планы Рашида рухнули, мне не надо прыгать с балкона... я разжала вцепившиеся в перила пальцы, села на пол, с обожанием рассматривая своего парня.

Рашид требовал добить калеку, зал скандировал «кил хим!», я сидела и глупо улыбалась — не дождётесь, он не такой, я знаю... и тут он сорвался с места. У меня отпала челюсть, нет-нет-нет, он не станет... но Лёха и не думал трогать поломанного отморозка, он как белка взлетел на балкон Рашида и в секунду раскидал троих охранников! Двинул коротышку по морде...

Да, это мой парень!

...и из колонок по всему залу раздалось:

- Где моя Женька?! Где?

Рашид не отключил микрофон, тормоз. Я истерически хохотала, размазывая по лицу слёзы, я тебя обожаю-обожаю-обожаю! Мы их всех сделаем, даже если их будет армия!

По ушам ударили выстрелы, я дёрнулась, но Лёшка только руки с шеи Рашида убрал — целый, стреляли мимо. Спустился с балкона, низко поклонился и ушёл с арены с прямой спиной и высоко поднятой головой. Крики и аплодисменты не смолкали ещё минуты две, охранники увели его противника, Рашид смылся, зажимая платком нос и рот, кто-то другой пригласил почтенную публику в другой зал.

Меня не отпускала наркотическая злая эйфория, казалось, что я парю в метре от земли — он не изменился, он не стал отморозком, он по-прежнему самый-самый! И наплевать, что там дальше, всё будет хорошо, я знаю.

Я улеглась на диван, закинув ноги на спинку и с улыбкой уставилась в потолок. Через пару минут меня отвели в комнату незнакомые охранники, унитаз успели починить, воду с пола тоже вытерли. Я сняла с подушки наволочку, намочила холодной водой и соорудила компресс на опухшую половину лица — меня наполняла уверенность, что скоро я увижусь с Лёшкой, пора готовиться.

Поесть мне никто не принёс, ну да голода я уже почти не чувствовала, только слабость, но это не смертельно. Ещё раз осмотрев комнату в поисках чего-нибудь, могущего сойти за оружие, принялась выковыривать гвозди из трухлявой табуретки — они оказались длинные и толстые, настоящее холодное оружие. Рассовав их по карманам, я сменила компресс и с чувством выполненного долга улеглась спать.

***

или «Получай, фашист, гранату!»

(часть четвёртая, взрывоопасная)

Проснулся я рано, непонятно от чего — так бывает, когда забудешь поставить будильник и организм сам решает, когда вставать, по своим внутренним часам. По ощущениям было уже часов восемь, а то и девять, ну да в этом подземелье никак не проверишь, может, сейчас вообще ночь ещё. Большинство мужиков ещё спало, Андрюха храпел, как самый счастливый и беззаботный человек в мире, аж зависть берёт — почему я так не могу?

Я всё-таки попытался лечь и опять отключиться, до обеда куча времени, а когда удастся поспать в следующий раз, ещё неизвестно. Фиг там — голова была свежая и бодрая, мозг лихорадочно конструировал варианты нашего будущего побега, почему-то только провальные, я поплотнее завернулся в одеяло и попытался заставить себя мыслить позитивно.

Через пару часов я буду бегать по коридорам от толпы вооруженных людей, не зная плана здания, расположения охраны и путей отхода, надеясь только на себя, Андрюху и госпожу Удачу, которая, как известно, благоволит дуракам. Слабое какое-то утешение...

На очередном витке моих пессимистичных мыслей заворочался на своей койке Андрей, потянулся со смачным хрустом, встал. Оскалился мне так ободряюще, как будто мы с ним сегодня на рыбалку едем, оптимист хренов. Я перевернулся на другой бок, уставился на дверной замок, думая о том, как он собирается его открыть. Надёжный замок, проще прутья решётки разогнуть, чем сломать такой. Блин, на что мы надеемся?!

Васян тем временем шумно умылся, забрызгав полкомнаты и меня, хохотнул, глядя на мою недовольную морду, полез под матрас, пошуршал, открыл и протянул мне через прутья банку консервов:

- На, заправься.

Я выпучил глаза:

- Откуда?

- От доброго дяди Андрея, который умеет думать головой и специально не жрал несколько дней, чтобы не рвать когти на голодный желудок, - он косо улыбнулся на мой виновато-ошарашенный взгляд, махнул рукой, - лопай давай, потом сочтёмся. Если всё пройдёт хорошо, накормишь меня в самом крутом кабаке, а если плохо — вся эта фигня не будет уже иметь значения.

И тут он прав. Я пожал плечами и принялся есть, в очередной раз клянясь себе, что глотаю это дерьмо в последний раз в жизни. Через время стали просыпаться остальные бойцы, мы с Андрюхой непалевно заныкали пустые банки под кровати и отдыхали, прислушиваясь к движениям охраны в конце коридора.