Ирина Арбенина - Эликсир вечной молодости
— А-а… Ну, ладно. У меня тут тоже кое-какие дела.
— Пока…
— Пока!
"Нашелся… Нашелся тот красавчик! Ох, лучше бы не находился… А что, если Елена — это все-таки не самое важное действующее лицо? И не простившая подругу Амалия действительно вполне могла ее оговорить?..
И часы Кривошеевой могли в самом деле остаться от Немой.., просто завалиться за батарею. И ссора с Фофановой могла закончиться ничем… — Светлова вздрогнула. — Что, если все-таки главное действующее лицо и вправду — сам Кудинов?"
Если это так, то Светлову осенило явно поздновато.
Что сулит ей сцена в “Огоньке”? Не окажется ли она финальной?
В довершение к своим сомнениям Светлова, взглянув на часы, а затем — на садящееся между деревьями солнце, вдруг поняла, что забыла перевести стрелки.
Это были сутки перехода с летнего времени на зимнее.
И, таким образом, получалось, что она опережает Кудинова на час…
"Предупреждают, предупреждают по телевизору: не забудьте, не забудьте! И все равно, растяпа, совсем из головы выскочило… Тоже мне — детектив! Ну, правда, и телевизор в последние дни некогда было особо включать. Совсем некогда.., даже погоду послушать — это сущая правда. — Светлова вздохнула. — Ладно.., ничего.., подожду… Огляжусь там лишний раз.., не помешает”.
* * *Тяжелая деревянная — дуб, не иначе! — входная дверь кафе-харчевни была, как и в прошлое их с Богулом посещение, закрыта.
"Интересно, когда это миленькое кафе вообще работает? И бывают тут вообще посетители? Где, кстати, табличка с указанием времени работы?
Может, тут — “глубокий эксклюзив”? Особые ужины, банкеты для своих и “ви ай пи”? Хотя какой в Рукомойске “ви ай пи”?.."
Светлова достала чудесную отмычку Богула, которую в прошлый раз, когда они посещали это “заведение общепита”, взяла посмотреть и “забыла” лейтенанту вернуть.
И, поторапливаясь, поскольку до прибытия Кудинова у нее — счастливая случайность? — был всего час, она попробовала, повторяя действия Богула, отрыть дверь.
И дверь открылась.
В “Огоньке” был главный большой зал, стилизованный, по-видимому, под некий “зал для пиршества” владельца, скажем, больших охотничьих угодий. Зал, где после пышной охоты устраиваются не менее пышные пиры и ужины.
Это было просторное низкое помещение с толстыми, темного дерева балками под потолком. На стенах звериные головы, оленьи рога…
Как можно с аппетитом ужинать в обществе этих оскаленных морд, Светлова понимала с трудом. Ну да о вкусах не спорят.
В данном случае речь шла о вкусе хозяина этого заведения.
Зал украшал большой камин.
Очевидно, когда он полыхал, это мрачноватое помещение становилось немного уютнее. Но сейчас огромный — пропорционально просторному залу — камин зиял черным, прокопченным чревом, из которого неприятно тянуло запахом золы и дыма.
Причем это не был запах прогоревших золотистых смолистых чурочек…
Какой-то иной… Тяжелый и зловонный…
Узкие окна зала были закрыты снаружи ставнями. И, в общем, в охотничьем зале было, мягко говоря, темновато… Если бы не мерцающие где-то в глубине свечи, можно было сказать, что и попросту темно.
Светлова пошла на этот свет и с замиранием сердца обнаружила, что оттуда — из полумрака — навстречу ей тоже движется какой-то силуэт.
Еще шаги еще…
И…
Светлова отшатнулась — навстречу ей шла Туровская.
А за ней — шлейфом — тянулась красная полоса.
Что-то похожее Светлова видела только на антирекламных роликах Гринписа: манекенщица в мехах идет по подиуму, а за ней тянется кровавый след — мол, глядите и ужасайтесь: это кровь зверюшек, ценные шубки и шкурки которых вы, ироды, носите на своих плечах!
Но этот красный след был не от убиенных зверюшек…
Впервые за все время пребывания в Рукомойске Светлова приготовила “Макаров”. Даже с Фофановым она этой крайней меры избегала.
Елена шла прямо на нее…
— Остановитесь! — приказала Светлова, пытаясь разглядеть, что у Туровской в руках. Возможно, нож? Или, может быть, бритва.., лезвие какое-то острое?..
Ибо на некотором расстоянии в полумраке, где мерцали свечи, Аня ясно видела некое возвышение и на нем распростертое человеческое тело. Оттуда и тянулся за Туровской этот след…
Но — или разглядеть Анне ничего не удалось, или руки у Туровской были пусты.
— Стоять! — еще раз громко приказала Светлова.
От ее окрика Елена резко остановилась.
Встрепенулась, как разбуженная птица… И Светловой показалось, что ее открытые глаза стали другими — видящими: наверное, Светлова вывела ее из транса-.
Елена Туровская, хлопая своими красивыми длинными ресницами, словно очнувшись от глубокого сна, смотрела на Анну…
И вдруг ужасно закричала.
Ее устремленный теперь мимо Светловой взгляд был полон ужаса.
Аня резко оглянулась.
Позади нее стояло чудовище.
Нечто, про что и вправду можно сказать словами, которые однажды были произнесены здесь, в Рукомойске: “От этого вида и демонов должен охватывать ужас”.
Чудовище цвета бычьей крови, с оскаленными клыками, вытаращенными глазами… На лоб свисали ярко-черные и ярко-красные волосы — двойной вихор.., две закрученные тугие пряди — красная и черная.
Светлова от неожиданности едва сообразила, что это была маска.
Огромная, в три раза больше головы человека. Обычного человека, на котором эта маска была надета.
А в том, что это был человек, Светлова, несмотря на испытанное потрясение, не сомневалась.
В руках чудовища, занесенных выше головы для замаха, сверкнул кривой, странной формы нож. По-видимому, какого-то ритуального назначения…
Светлова выстрелила вверх.
Но чудовище, словно не слыша выстрела, продолжало двигаться прямо на нее.
Для Светловой наступил час икс. Ведь она никогда не была до конца уверена, что сумеет выстрелить в человека… Даже при том, что его лицо спрятано под маской. Даже — под такой маской!
Но выстрел все равно раздался.
Его сделал Богул.
Да! Это был невесть откуда взявшийся белобрысый нежданно-негаданно появившийся лейтенант.
С пистолетом в руке он подошел к упавшему на колени и корчившемуся от боли существу в маске и защелкнул на его заведенных назад руках — довольно лихо и профессионально заведенных! — наручники.
Теперь человек в маске лежал на боку, корчась от боли в простреленной ноге.
Светловой было жалко Кудинова, несмотря на все, что тот сделал. Это ведь больно, когда руки в наручниках, а ты даже не можешь зажать раненое кровоточащее колено.
Анна отвернулась, чтобы этого не видеть.
И ахнула. В дверях стоял Кудинов!
Очевидно, приехавший точно в назначенный час — по-новому, зимнему времени! — и на час после Светловой.
Он-то стрелки перевел…
Но сколько всего за этот час тут произошло?!
Значит?..
Анна ошеломленно оглянулась на чудовище в маске.
В это время Богул неторопливо, стараясь не запутаться в растрепавшихся красно-черных длинных прядях — очевидно, они были из настоящей шерсти какого-то экзотического животного, — сорвал маску..,.
— Вы?! — ахнула Аня.
Туровский только сверкнул глазами из-под своей спутавшейся кудлатой шевелюры.
Совпадение, наверное! Но пряди его собственных волос упали ему на лоб точно так же, как только что свисал книзу черно-красный вихор маски…
Кто-то включил свет.
Задул свечи.
Милиционеры, приехавшие с Богулом, накрыли пленкой человеческое тело, распростертое на ритуальном возвышении.
— Кто это, мы узнаем, судя по всему, только обнаружив машину на трассе, — поморщился Богул. — Скорее всего она уже стоит где-то там… Верно, Туровский?
Туровский молчал.
Богул запечатал в пакет кривой, с трудом уместившийся туда нож. И озадаченно потер затылок, разглядывая огромную маску.
— А с этим я что буду делать? Как ее упаковывать? Как везти? Как мне с таким вещественным доказательством управиться? Может, на себя надеть и к начальнику заглянуть? Сразу место освободится для карьерного роста.
Он потрогал страшные клыки маски:
— Откуда такая?
Туровский по-прежнему молчал.
— С Тибета, — коротко обронил по-прежнему стоящий у дверей Кудинов.
Он отлепился от косяка и подошел к Елене. Про нее все забыли. А помощь ей нужна была даже больше, чем ее мужу: она вся дрожала.
— А что за шерсть такая? — Богул, прежде чем упаковывать маску, подсобрал аккуратно в кучку ее растрепавшийся черно-красный шерстяной вихор.
— Ячья, — объяснил Кудинов.
— Чего?! Я — чья?
— “Ячья” — это значит шерсть яка… Бык такой. В горах живет.
— Бык?
— Ну, животное… Копытное, понимаете?
— Понимаю. Про копытных-то я понимаю… Ое-е-ешеньки.., грехи наши тяжкие.., чего только не насмотришься на этой работе милицейской! Мало нам быков — уже вот и до яков добрались!
