Сергей Высоцкий - Среда обитания (cборник)
— Владимир Петрович, — спросил Корнилов, — а штурман Шарымов курящий?
Бильбасов пожал плечами:
— Да у нас все курящие, кроме Глуховского…
— И все на курево валюту расходуют?
Бильбасов хмыкнул:
— Да нет, находят ей более полезное применение…
— Шарымов какие сигареты курит?
Капитан показал коробку «Филиппа Морриса».
Макеев и Углев лежали на траве около машины, о чём-то тихо разговаривали. Дверцы машины были открыты. Несколько мальчишек сидели поодаль в тени большого тополя, внимательно следя за происходящим.
Увидев Корнилова, Макеев вскочил, а Углев, окинув любопытным взглядом Бильбасова, лениво спросил:
— Едем, товарищ подполковник?
— Летим, а не едем! — сказал Корнилов, усаживаясь в машину.
Через минуту Углев уже сидел за баранкой.
— Владимир Петрович, товарищ Макеев, — пригласил Корнилов. — Присядем на несколько минут…
Бильбасов и инспектор уселись на заднем сиденье. Корнилов взялся за трубку телефона. Мальчишки заметили это и тихонько придвинулись поближе к машине. Усмехнувшись, Игорь Васильевич поднял боковое стекло, а Углев погрозил им пальцем. Подполковник секунду помедлил, решая, кому звонить: дежурному по управлению или Бугаеву? Семёна могло не оказаться на месте — дел у него было невпроворот. Позвонил всё-таки ему, и Бугаев отозвался.
— Семён, записывай адрес… — Корнилов начал диктовать. — Кировский проспект, дом двадцать шесть — двадцать восемь, квартира шестьдесят три. Шарымов Евгений Николаевич. Живёт в коммунальной квартире. Жена…
— Вера Сергеевна. — Бильбасов настороженно следил за Игорем Васильевичем.
— Где у него гараж?
— Женя счастливчик — во дворе и тёплый!
«Счастливчик, счастливчик! — подумал Корнилов, передавая Семену данные о Шарымове. — Что этот счастливчик делал всю ночь на даче у Горина?»
— Вы что же, всерьёз Женю подозреваете? — спросил капитан. Голос у него был испуганный.
Корнилов не ответил. Сказал в трубку Бугаеву:
— Я через час буду… А ты вместе с группой отправляйся к Шарымову. Пускай объяснит, где был вечером и ночью третьего. «Разуйте» его «Жигули», колёса нам, думаю, потребуются. Могут быть сюрпризы. Понял? Сюр-при-зы.
Бильбасов тяжело вздохнул. Вид у него был потерянный.
— Всё понял? — спросил подполковник Бугаева.
— Понял.
— Сразу же поставь в известность дежурного по городу. Ещё позвоню с дороги. Шофёров всех ко мне Лебедев пригласил?
— Всех, Игорь Васильевич.
— Пускай сидят ждут, если я чуть-чуть опоздаю. Варваре скажи, чтоб чаем их напоила. На них я больше всего надеюсь.
— Отработанный пар, — бросил Бугаев. — Чую, что к Шарымову не зря меня посылаете.
— Ладно, меньше слов… — отрезал Корнилов и положил трубку. Сказал ворчливо: — Тоже мне, доберман-пинчер. Чует, видите ли! А вам, Владимир Петрович, собраться, наверное, надо? — спросил он Бильбасова.
— Да, надо… — неуверенно отозвался тот.
— Ну вот и хорошо. Через часик, наверное, выедете? Наш сотрудник вас подбросит на вашей же машине… А то вы ведь выпили? Правда?
— Пускай подбросит! — хмуро согласился Бильбасов. Он в некотором раздумье посмотрел на Корнилова, на Сашу Углева, смешно пожевал губами и наконец сказал: — Ну я пойду, пожалуй, соберусь. Вы дом-то знаете? — обернулся он к Макееву.
— Знает, знает! — покивал головой Корнилов.
Когда Бильбасов вылез из машины и грузной походкой пошёл к деревне, подполковник сказал Макееву:
— Для пользы дела, думаю, вам полезно с капитаном проехаться. Привезёте его прямо на Литейный. Не то он ещё какую-нибудь рыбалку себе найдёт. А свою машину отпустите потихоньку — у вас в Гатчине, говорят, напряжённо со спецтранспортом.
8Услышав от подполковника фамилию Шарымов, Семён Бугаев мысленно обругал себя идиотом: ну почему он решил проверить только тех, кого обвинял в своём письме погибший старпом «Сусанина»? Разве не мог швырнуть ему булыжник в ветровое стекло один из дружков капитана? Если верить письму Горина, на теплоходе удалая шайка-лейка подобралась! А писал он только о главном, о тех, кто задавал тон. Вот и выходит: логика логикой, а нужно быть готовым ко всему.
«Могут быть сюрпризы… — думал капитан, набирая номер дежурного по управлению. — Шеф что-то серьёзное разнюхал. Вот так всегда — если вцепится, так только мёртвой хваткой».
Уже спускаясь по лестнице вниз, к машине, Бугаев вспомнил: подполковник просил предупредить секретаря отдела Варвару, чтобы не отпускала приглашённых на три часа шофёров.
«На кой ляд только он снова шофёров собирает? — недовольно подумал Семен. — Уж сколько раз с ними беседы беседовали. И ГАИ, и прокуратура, и наши ребята!» Не дожидаясь лифта, он взбежал на четвёртый этаж и, почувствовав, что запыхался, с сожалением вспомнил, что уже третий месяц не ходит в бассейн.
Увидев Бугаева, Варвара разочарованно ойкнула:
— Сенечка, вы чего? Пути не будет!
Как-то так уж повелось с давних пор, что в уголовном розыске не то чтобы верили приметам, но любили при случае сослаться на некие особые обстоятельства. На одном из совещаний начальник Главного управления назвал это явление особым видом пижонства.
— Типун тебе на язык, Варвара! — пробурчал Бугаев. — В три шеф собирает шофёров. Ты их тут позанимай чем-нибудь, если подполковник опоздает. Он уже выехал из Орлина…
— Чем же я их занимать буду? — недовольно сказала Варвара, но капитан уже захлопнул дверь приёмной.
В машине сидели эксперт Коршунов и Саша Лебедев.
— Далеко ли, милый Сеня? — спросил Коршунов, устроившийся со своим чемоданчиком на заднем сиденье. Бугаев вспомнил, что Коршунову, спокойному, чуть даже флегматичному крепышу, всегда выпадало ездить с ним куда-нибудь в область. Последний раз аж в Лодейное Поле гоняли, на ограбление магазина.
Усмехнувшись, Бугаев сказал:
— На этот раз в Выборг, Иван Иваныч. Такая уж у нас планида — я тут ни при чём…
— Понятно, — ответил эксперт. — В Выборге хоть прилично кормят на вокзале, а то я опять без бутербродов. — Он поёрзал на сиденье, устроился поудобнее и закрыл глаза, собираясь вздремнуть. Но при выезде с улицы Воинова на Кутузовскую набережную шофёр так круто и на такой большой скорости сделал поворот, что всех прижало сначала к левой, а потом к правой стороне.
— Коля, мы так никуда не попадём! — сказал Бугаев.
— Попадём, попадём! — сердито огрызнулся шофёр. — Диспетчер белены, что ли, объелся? Сказал ведь на Кировский, а тут в Выборг пили!
Бугаев засмеялся:
— Шуток не понимаешь. Это Иван Иванович в Выборг, а мы на Кировский. Дом двадцать шесть — двадцать восемь.
— Всё шутишь, Сенечка! — беззлобно проворчал эксперт. — Пора бы и остепениться…
Бугаев неожиданно сник, словно у него завод кончился, и, обернувшись к Коршунову, сказал погрустневшим голосом:
— А-а… Иван Иванович, жисть такая… — И всю дорогу, пока ехали до места, молчал, отрешённо поглядывая на толпящихся на набережных и на Кировском мосту людей, на белесое дымное небо, прорезанное у горизонта кранами торгового порта. Кировский проспект был перекрыт — устанавливали новые канализационные трубы, пришлось объезжать по Пушкарской.
Машина, проехав несколько мрачных дворов-колодцев, остановилась около подъезда, на котором висела табличка «Жилищно-эксплуатационная контора Петроградского района».
— Саша, жми к начальству, узнай, где гараж Шарымова, — приказал Бугаев Лебедеву. — И понятых возьми. А я за хозяином.
Поймав вопросительный взгляд эксперта, он сказал, снова улыбнувшись:
— А вы, Иван Иванович, посидите пока. Расскажите Коле пару историй — он страсть как их любит.
Шестьдесят третья квартира, в которой жил Шарымов, была на четвёртом этаже. Бугаев поднялся на стареньком лифте. Лифт шёл медленно, подёргиваясь и скрипя, и Семён невольно подумал о том, что в нём немудрено и застрять.
На двери рядом со звонком была прибита табличка с длинным списком фамилий жильцов. Против фамилии Шарымова стояла цифра 4. Надо было звонить четыре раза. Бугаев позвонил и долго прислушивался, когда в коридоре за дверью раздадутся шаги. Он знал: квартиры в этом доме огромные, на десять — двенадцать просторных комнат, с двумя кухнями и коридором, по которому было можно ездить на велосипеде. Дверь не открывали, и Бугаев позвонил ещё четыре раза. «Дома нету, что ли?» — подумал он и позвонил один раз. Цифра 1 стояла против фамилии «Горюнова Н. В.». И сразу же за дверью послышалось движение, скрипнула дверь, и испуганный женский голос спросил: «Кто здесь?»
— Откройте, пожалуйста! — попросил Бугаев. — Мне нужно видеть Шарымова.
Дверь отворилась, и Семён увидел старую женщину, совсем седую, в накинутой на яркий халат большой белой шали. Женщина напряжённо вглядывалась в Семена, и Бугаев понял, что она чем-то очень расстроена.
