Аварийный взлёт - Ирина Семеновна Левит
Через час с небольшим в приемный покой вышел врач.
— Это вашу женщину привезли?
— Нашу, — почти хором ответили Дергачев с Кондаковой.
— Тяжелое отравление. Чем — сейчас точно не скажу, но похоже на смесь сильного снотворного с каким-то химическим веществом. Может, даже наркотическим, — произнес он хмуро. — Вы ее вовремя привезли. Откачали. А часа через три, думаю, ей в реанимации делать было бы нечего. В морге ей было бы место. — Помолчал и добавил: — Может, попытка самоубийства… а может, что другое… но надо сообщить в полицию. — Вновь помолчал и вздохнул: — А вы тут не сидите, домой отправляйтесь. До утра ничего нового не узнаете.
— Сергей Геннадьевич, вы же понимаете: попытка самоубийства — это чушь собачья, — сказала Кондакова, когда они вышли на воздух.
— Понимаю, — согласился Дергачев, у которого после сообщения, что Ольга будет жить, как-то разом прояснилось в голове. — Я сейчас позвоню Гаврюшину. Он у москвичей на подхвате бегает, пусть подключается сам и москвичей подключает. Я здесь останусь, а вам дам деньги на такси, и вы поезжайте домой. У вас ключи от квартиры Егоровой, наверняка ее квартира понадобится.
— А вдруг москвичи решат, что это не их дело? — спросила Нина Григорьевна и даже вздрогнула, напоровшись на холодный, прямо-таки лютый взгляд.
— Пусть только попробуют так решить, — угрожающе произнес Дергачев, и Нина Григорьевна подумала: волк… истинный волк.
ГЛАВА 21
Никто Казика с собой не звал — он сам увязался. Впрочем, никто и не гнал. Но, в конце концов, это ему позвонил Гаврюшин, которому в свою очередь позвонил Дергачев, а Казик включил громкую связь, чтобы слышал Купревич, потому как именно полковнику и предназначалась информация. Вот такой замысловатый путь передачи данных, однако именно Казик оказался главным передатчиком.
Ну а дальше все закрутилось, завертелось и даже завихрилось. Начальник оперативно-следственной группы разговаривал по телефону, задавал вопросы, отдавал приказы, отправлял людей в больницу и на квартиру Егоровой… Нападение на начальницу VIP-зала, которое еще два дня назад воспринималось случайностью, теперь, когда она лежала в реанимации, рассматривалось как явное преступление.
Аркадия Михайловича втянуло в вихревую воронку, вернее, он сам втянулся, не слишком представляя, какой от него в данный момент может быть толк, однако кто знает… Опять же полковник не возражал, когда Казик сел с ним в машину и отправился в больницу.
В вестибюле перед приемным покоем их ждал Дергачев. Выглядел он неважно — с серым осунувшимся и даже словно заострившимся лицом, с тяжелым взглядом.
— Доложите со всеми подробностями, — распорядился Купревич, и начальник САБа, который вовсе не состоял у полковника в подчинении, стал докладывать с той четкостью и бесстрастностью, с какой зачитывают рапорт.
— Это не может быть случайностью, — сказал под конец Дергачев. — Ее пытались намеренно отравить. Смесь снотворного с какой-то химией. Она же не могла принять это сама…
— Особенно, если ждала гостей, — встрял Казик.
— Допустим, — не стал спорить Купревич и посмотрел въедливо на Дергачева. — А почему Егорова вдруг решила пригласить в гости именно Кондакову и вас?
Дергачев спокойно выдержал этот взгляд.
— С Кондаковой она дружит. А я…
Аркадий Михайлович слушал Дергачева и думал: надо же, как все интересно сложилось, чужие в общем-то люди, а буквально за сутки в некотором смысле сошлись. Казик догадывался, что за четкими, скупыми на эмоции словами кроется нечто, имеющее отношение именно к эмоциям, но начальник САБа не хочет это проявлять. Интересно: почему? Почему нельзя просто волноваться за женщину, которая коллега, в доме родителей которой ты пусть случайно, но провел вечер, и которая тебя пригласила на ужин? В конце концов, два раза подряд в гости не зовут совсем уж постороннего человека. Хотя еще вчера утром, когда Казик выяснял подробности нападения на Егорову, Дергачев вел себя как начальник САБа, и не более того, — со служебной озабоченностью человека, отвечающего за безопасность, пусть даже и имеющую весьма условное отношение к безопасности авиационной.
— Я хочу переговорить с врачом, — сказал Купревич.
— Я врачу передал, что вы можете захотеть с ним переговорить, а он ответил… — Дергачев посмотрел на часы, — ну да, теперь уже освободится минут через тридцать. Если ничего экстренного не произойдет.
Врач освободился через сорок минут. Это был немолодой мужчина с лицом человека, которого уже ничего не может удивить. Равнодушно взглянув на удостоверение Купревича, он спросил:
— О чем вы хотите узнать?
— Прежде всего о состоянии здоровья.
— Терпимо.
— А подробнее?
— Подробнее? Пожалуйста, — произнес врач таким тоном, словно собрался сделать одолжение. — Женщина приняла сильнодействующее снотворное и яд одновременно. Перорально. То есть либо с пищей, либо с жидкостью, — счел он нужным пояснить. — Но никто ее насильно не кормил, не поил. Мы обследовали ротовую полость, там никаких повреждений. То есть сама либо съела, либо выпила. Точный состав снотворного и яда я вам не скажу, мы сделали только экспресс-анализ крови, но по тем данным, которые получили, и по моему опыту… Снотворное очень сильное, должно было подействовать в течение… минут десяти-пятнадцати. А может, и раньше. В общем, быстро. И хватило бы его надолго. А вот с ядом другое. Яд должен был начать действовать часа через три-четыре. Но женщина бы это даже не почувствовала, потому что она бы глубоко спала и умерла от остановки сердца. Так что если бы ее вовремя не обнаружили, то часа через три-четыре ее уже надо было бы везти не к нам, а в морг. Но опять же по моему опыту… — Врач замолчал, покачал головой. — Не исключено, если бы женщину нашли утром или днем, то яд вообще могли не обнаружить. Ну разве что при каких-нибудь совершенно особых исследованиях, до которых, скорее всего, и не дошло бы. Я знаю подобные яды…
— Откуда? — прервал Купревич.
Врач усмехнулся:
— Из книжек.
Полковник нахмурился:
— А если серьезно?
— Я больше тридцати лет занимаюсь токсикологией. И слежу за публикациями в специальных изданиях. В том числе на английском языке. А вам это кажется странным?
— Да нет… просто полюбопытствовал, — примирительно сказал полковник.
— Ну-ну… — вновь усмехнулся врач. — И вам, конечно, нужны образцы крови?
— Разумеется.
— Я распорядился приготовить. И даже дам специальный контейнер. Только, пожалуйста, контейнер верните.
