Эд Макбейн - Крах игрушечного королевства
— Бобби, — сказал я, — я отправил ваши отпечатки пальцев в лаборато…
— Мои что?
— Извините. Именно для этого я и давал вам фотографию.
— Что-что?
— Черно-белую глянцевую фотографию. Извините.
Диас покачал головой.
— Какой дешевый трюк!
— Совершенно с вами согласен. Но ваши отпечатки, снятые с фотографии, совпадают с отпечатками, обнаруженными на кассете и на ее футляре. Так что теперь можно считать доказанным, что эта кассета попала к Бретту Толанду именно от вас.
— Ну и что с того? — спросил Диас.
— Возможно, теперь вы согласитесь сказать мне, когда вы передали ему эту кассету?
— А почему я должен это делать?
— Потому что если я вызову вас для дачи показаний под присягой, вам так или иначе придется…
— Вы собираетесь представить эту кассету в качестве вещественного доказательства и выставить вашу клиентку…
— Это мое дело, что я собираюсь представлять в качестве вещественного доказательства, а что не собираюсь. Сейчас значимо другое — имеет ли эта кассета отношение к убийству Бретта Толанда.
— Какое она может иметь к этому отношение?
— Пока не знаю, — сказал я. — Потому я и пришел поговорить с вами. Вы согласны? Или мы поговорим сейчас, в неофициальной обстановке, или нам придется разговаривать завтра, у меня в конторе, с диктофоном и свидетелями.
— Мне сперва надо позвонить в одно место, — сказал Диас.
— Конечно-конечно, — согласился я.
Телефон находился у Диаса в машине — в серо-стальном БМВ с черными кожаными сиденьями. Диас позвонил в ресторан «Поместье Мэнни» на рифе Фламинго и попросил передать Джону Ленски Роберту, что он не сможет присоединиться к нему за обедом. Потом мы поехали на запад по Вейвер-роуд, потом свернули на Намайями-Трейл и добрались до китайского ресторанчика «Ах Фонг». Я заказал один из их обедов стоимостью в шесть долларов девяносто пять центов. Обед состоял из омлета, цыпленка по-китайски, белого риса и чашки чая. Бобби взял суп по-вонтонски, бифштекс, жареный рис и тоже чай — все за те же шесть девяносто пять.
Мы оба попросили палочки для еды.
Под наше клацанье палочками и чавканье мы начали обсуждать, каким образом эта пахнущая жареным кассета попала в загребущие руки Бретта.
Бобби, похоже, больше интересовал бифштекс, чем собственный рассказ.
Почти безо всяких предисловий он поведал мне, что позвонил Бретту сразу же, как только узнал Лэйни…
— Это происходило вечером одиннадцатого сентября?
— Да, но тогда я его не застал.
— Вы позвонили…
— И нарвался на автоответчик.
— А когда, в таком случае, вы все-таки сообщили об этом Бретту?
— Только на следующий день.
На следующий день было двенадцатое сентября. В девять утра Бретт Толанд прибыл в зал суда в сопровождении своей жены и своего адвоката.
Я находился там же, вместе со своей клиенткой и своим единственным свидетелем. Все мы покинули зал суда около часа дня, когда судья Сантос объявил перерыв.
— Так во сколько вы все-таки нашли Бретта? — спросил я.
— Только после обеда.
— Вы снова позвонили ему?
— Нет, я с ним встретился. В главном офисе.
— Во сколько это было?
— После обеда. Где-то в два, в половине третьего.
— На этот раз вы отдали ему кассету?
— Да.
— Что вы ему сказали по поводу кассеты?
— Я сказал, что мне кажется, что это может его заинтересовать.
— Чем именно?
— Я сказал, что мне известно о его судебном разбирательстве с Лэйни, и что я думаю, что эта кассета может сыграть важную роль.
— Вы сказали, какую именно роль она может сыграть?
— Нет, я просто сказал, что это может ему пригодиться.
— Как именно?
— Ну, в качестве вспомогательного средства. Я сказал, что когда он посмотрит кассету, он сам поймет, что я имею в виду.
— Вы описали содержание кассеты?
— В общих чертах.
— Как вы его описали?
— Я сказал, что картинка на футляре прекрасно дает понять, о чем эта кассета. И заголовок тоже.
— Вы сказали, что на этой кассете снята Лэйни?
— Нет. Я хотел, чтобы Бретт обнаружил это сам. Я сказал только, что кольцо выглядит точь-в-точь как то, которое постоянно носила Лэйни.
— Кольцо на фотографии, помещенной на обложке?
— Да, на футляре кассеты.
— Другими словами, вы намекнули, что на этой кассете засняты женщины, занимающиеся мастурбацией, и что женщина, изображенная на обложке, это Лэйни…
— Ну, точнее, что это ее кольцо.
— Что это кольцо принадлежит Лэйни.
— Я сказал, что кольцо выглядит очень знакомым.
— Так что Бретт прекрасно понял, о чем вы говорите.
— Думаю, да.
— То есть он понял, что он увидит, когда включит кассету.
— Ну, мне кажется, он понял, что я заполучил.
— И как он на это отреагировал?
— Похоже, он был доволен.
— Высказывали ли вы предположение, что он может использовать эту кассету, чтобы добиться прекращения дела?
— Я сказал, что дизайнер детских игрушек может не захотеть, чтобы эта кассета получила широкое распространение.
— Вы так сказали.
— Да, именно так я и сказал.
— И вы также сказали, что когда Бретт просмотрит кассету, то сам поймет, что вы имели в виду.
— Да.
Палочки размеренно двигались от тарелки ко рту. Зернышки риса падали обратно на бифштекс. Глоток чаю. Война войной, а обед по расписанию. Ну и что, что мистер Диас передал своему боссу компрометирующую видеокассету? Похоже, ему и в голову не приходило, что высказав предположение о возможном способе использования кассеты, он фактически сделался соучастником шантажа.
— Бретт посмотрел кассету сразу же?
— Нет.
— Вам известно, когда он ее просмотрел?
— Понятия не имею.
По словам Лэйни, Бретт позвонил ей в тот же день, в девять вечера, и пригласил ее на яхту, чтобы обсудить соглашение. Так называемое соглашение, которое перешло в попытку шантажа…
«— И сказал, что если я не отзову иск, весь детский мир узнает об этой кассете.
— И твой медвежонок пойдет коту под хвост.
— Нет. Коту под хвост пойдет вся моя жизнь».
— …которую можно считать вполне достаточным мотивом для убийства.
— Между прочим…
Кусочек бифштекса перекочевал из тарелки в рот.
— …после того, как я ушел из его кабинета, я больше не видел Бретта.
— Во сколько вы оттуда ушли?
— В три часа. И я могу сообщить, где я провел тот вечер. Если это вас вдруг заинтересует.
— Ну разве что из чистого любопытства, — сказал я.
— Так вот, чтобы успокоить ваше любопытство, сообщаю, что я провел ночь в постели женщины по имени Шейла Локхарт, в ее квартире на Шуршащем рифе. Это свободная белая женщина, ей двадцать один год, и ей нечего скрывать. Мы провели вместе всю ночь. Можете спросить у Шейлы. Я ушел он нее на следующий день, в восемь утра.
— Как вы были одеты?
— Что?
— Как вы были одеты, мистер Диас?
— Да так же, как сейчас, только рубашка была другая.
— Полагаю, это мисс Локхарт тоже может подтвердить?
— Спросите у нее сами, — пожал плечами Бобби. — Официантка! — он махнул рукой хорошенькой китаянке в зеленом шелковом платье, туго обтягивающем бедра. — Будьте добры, мне еще чаю.
Официантка поспешила прочь.
Некоторое время мы сидели молча.
— Какую сделку вы заключили, Бобби?
— Сделку? Какую еще сделку?
— Это я вас об этом спрашиваю.
— Я не заключал никакой сделки.
— Вчера вы сказали, что это вы создали этого медвежонка…
— Вы что-то путаете.
— Что это была за сделка? Вы показали Бретту, как решить все его проблемы…
— Послушайте, я всего лишь отдал ему кассету.
— …а он взамен приписал честь создания медвежонка вам. Так?
Официантка принесла чай.
Бобби взял чашку с горячим чаем обеими руками.
Отпил.
Посмотрел на меня поверх чашки.
— Я не нуждаюсь в том, чтобы мне приписывали какую-либо честь, — сказал он. — У меня достаточно собственных заслуг.
— Тогда чего вы хотели? Денег?
— Я работаю на Тойлэндов уже почти пятнадцать лет. Если я могу чем-либо им помочь…
— Вплоть до шантажа?
— Да бросьте, какой шантаж? А кроме того, если вам так уж интересно, я даже не знал, как именно Бретт отреагирует на эту кассету.
— Что вы имеете в виду?
— Когда я сказал ему, что на этой кассете снята Лэйни. Насколько я понимаю, Бретт вполне мог оскорбиться.
— Я никак не пойму, что вы…
— Я не знал, как он это воспримет. Я не знал, продолжают ли они поддерживать отношения.
Я молча посмотрел на Диаса.
— Вы не знаете, они с Бреттом все еще встречались? — спросил он.
Судя по доносящемуся голосу, один из чужаков стоял как раз у двери уборной. На этот раз он говорил по-английски. Тутс решила, что Уоррен, наверное, сидит в кресле, в дальнем от уборной углу. Тутс понимала, что это лишь вопрос времени. Рано или поздно кому-то из чужаков захочется в туалет. Она не знала, что эти типы станут делать, когда обнаружат, что дверь туалета заперта.
