Татьяна Полякова - Интим не предлагать
— Дураки, фонарь не взяли.
— Зачем он тебе? — ответил другой мужской голос. — Лунища такая…
— Ну и где твоя лунища?
— Сейчас выглянет.
— Давай подождем.
— Чего ждать-то? Тут три шага осталось.
— Три шага, — передразнил первый голос, явно нервничая. — Без фонаря ночью шею свернешь.
— Фонарь заметить могут.
— Кто?
— Здесь на кладбище дом, священник живет.
— Спятил он, что ли?
— Откуда я знаю? Может, ему положено здесь жить, вон церковь, значит, должен быть поп, вот и живет.
— Я б ни за какие деньги на кладбище жить не стал.
— Покойников боишься? — хихикнул второй, и тут третий голос совсем рядом спросил с грустью:
— А чего нас бояться?
Стало очень тихо, а я, приглядевшись, увидела в конце тропинки силуэты двух мужчин, они стояли неподвижно с лопатами в руках.
— Слышал? — трагическим шепотом спросил один.
— Почудилось, — отмахнулся другой, но безо всякой уверенности. — Побыстрее сделаем дело и свалим отсюда.
— Сделаем… без фонаря… а темень…
— Отвяжись… Зажигалкой не чиркай, вдруг у. попа телефон? Вызовет ментов… не хватает только, чтобы они нас здесь застукали.
Парни свернули к салтыковскому склепу, а я сообразила: путь они держат к заветной могилке, а зачем им лопаты, гадать не надо. Пора вызывать милицию и брать их с поличным, но для начала следовало убедиться, что догадки мои верны.
Я ускорила шаг; в темноте налетела на поваленный могильный камень и шлепнулась на землю, а лбом изловчилась к этому самому камню приложиться.
— Ой! — взвыла я, забыв про конспирацию. Потрясла головой, пошарила вокруг руками и уже встала на колени, как вдруг моего локтя коснулось что-то влажное и холодное. Я вторично тюкнулась лбом в камень, бормоча «святые угодники», и, разом припомнив все кладбищенские страшилки, собралась отдать богу душу. Рядом что-то задышало часто-часто, а моего лица коснулось нечто шершавое и на сей раз теплое. Шершавое и теплое — это, вне всякого сомнения, язык собаки, следовательно, холодное и влажное — ее нос.
— Кузя, — выдохнула я и, проверяя свою догадку, протянула руку: так и есть, конечно, Кузя. Значит, и Чугунок где-то по соседству. Пес еще раз меня лизнул, а я сердито зашептала:
— Тебе не стыдно? Ладно эти шельмецы, у них ума нет вовсе, а ты, серьезный пес, и бродишь по кладбищу, как привидение. — Кузя слабо тявкнул, а я, зажав ему пасть, поднялась и сказала:
— Пошли. — Сделала пару шагов и позвала тихонечко:
— Васька, Сенька, идите сюда, глупо прятаться, у меня Кузя.
Никто не ответил, повторять свои просьбы громче я не рискнула, двое с лопатами могли услышать, в этом случае взять их с поличным вряд ли удастся.
На все эти глупости я потратила довольно много времени, парни успели скрыться, и теперь я почти бежала. Кузя несся рядом и ужасно сопел.
— Потише ты, — проворчала я и, потеряв бдительность, едва не наткнулась на парней с лопатами. Они стояли на узком пятачке возле склепа Салтыковых и разговаривали.
— Здесь кто-то есть, — бормотал один.
— Вот придурок.
— Говорю тебе, есть.
— Идем, чего тут стоять.
— Куда идти-то, не видишь, с тропинки сбились, кругом одни ограды, вот чертово место.
В этот момент из-за облака как по заказу выплыла луна, парни повернули головы, высматривая путь, и дружно сказали:
— Ой… — А я чертыхнулась: прямо передо мной на фоне бело-розового мрамора салтыковского склепа сидел Упырек. В свете луны физиономия его казалась серой, уши вроде бы еще больше заострились, а обычно красные глазки прямо-таки горели огнем. Он улыбнулся и явил миру самые настоящие клыки. Тут из темноты вынырнуло еще одно существо, чумазое и невероятно похожее на чертенка, давно не мытые волосы стояли дыбом, наподобие рожек. Впрочем, для Чугунка это было обычным делом. Ко всему прочему, мерзавец приделал себе хвост и ненавязчиво им помахивал.
— Привет, — сказал Упырь весело. — Копать надумали?
— Угу, — промычали в ответ парни, так что неясно было: пришли они в себя или еще больше тормозят.
— А дружок-то ваш тю-тю. Уж три дня как ушел. Так что если вы к нему, то опоздали.
— Ты кто? — вполне членораздельно спросил один из парней, а Серега Клюквин честно ответил, вроде бы даже обидевшись:
— Упырь.
— Полнолуние, — вздохнул рядом с ним Васька-негодник. — Граф на охоту выйдет. Слышь, Упырек, может, нам того… спрятаться на всякий случай?
— А вот и граф, — испугался Упырь, а на аллее возникла огромная тень и начала приближаться. Двое с лопатами все еще стояли без движения, но очнуться могли в любой момент, чего доброго с перепугу стрелять начнут и дурацкая шутка дорого обойдется.
— Вперед, — приказала я Кузе. Он в два прыжка достиг тропинки, но кинулся вовсе не на парней, как я просила, а рванул за таинственной тенью, потом, словно опомнившись, жалобно заскулил и повернул назад, Упырь с Чугунком к этому моменту растворились под землей, а парни, побросав лопаты, кинулись по дорожке. Они бежали в одну сторону, а я в другую, очень мне хотелось поймать с поличным шатуна-графа. Но ни его самого, ни даже его тень догнать не удалось. Очень сильно разозлившись, я вернулась к салтыковскому склепу. За это время Кузя тоже исчез, и я даже догадывалась куда. Нащупала на земле возле склепа доску, приподняла ее и крикнула в темноту:
— Немедленно вылезайте оттуда, Кузя, слышишь, хоть ты будь человеком. Чугунок, я тебя под замок посажу, а Кузю на цепь. А ты, Упырь… вылезьте немедленно.
— В ответ ни звука. Я была уверена, что мальчишки внизу, и даже видела мысленным взором, как Васька прикрывает пасть собаке, чтобы та ненароком не залаяла, однако лезть без фонаря в склеп поостереглась и в крайней досаде отправилась к дому. Завтра я найду этих мерзавцев и такое им устрою… чертям тошно станет. Подойдя к дому, я увидела, что почти во всех окнах горит свет, а на крыльце стоят батюшка и сонный Данила.
— Чего случилось-то? — спросил Данила испуганно.
— Понятия не имею, — покривила я душой. — Огни увидела вон в той стороне, пошла взглянуть. Вроде кричал кто-то. Вы слышали?
— Слышали, — крестясь, ответил батюшка.
— А ты где был? — как бы между прочим спросила я Данилу.
— Как где? — удивился он. — Спал. Меня батя разбудил.
— Ага, — хмыкнула я. — А Сеньку не видели?
— Семен спит, — ответил батюшка. Сенька в самом деле спал. Я ухватила его за плечи, встряхнула пару раз и предупредила:
— Ты уже проснулся, если, конечно, это сон, а не глубокий обморок, в этом случае я отправлю тебя в больницу на все каникулы.
Сенька открыл глаза и заявил:
— Я ребенок, и так обращаться со мной антигуманно.
— Хорошо, гуманист, спи дальше. Завтра поговорим. — Я перевела взгляд на открытый том Достоевского и в сердцах добавила:
— Совести у тебя нет. — После чего покинула комнату.
Батюшка с Данилой все еще стояли на крыльце, а я сказала:
— Пожалуй, стоит позвонить Родионову.
— Хочешь, с тобой пойду? — предложил Дьяконов, но я от предложения отказалась, мысленно обозвала его лицемером и потрусила к центральным воротам, там неподалеку, на троллейбусной остановке, был телефон-автомат. Родионов спал, что неудивительно, но это почему-то показалось мне обидным.
— Турка пытались вырыть, — заявил а я. — Только благодаря детям и собаке удалось этого избежать. Будет эксгумация или вы дождетесь, что героин свистнут?
— Какие дети? — обалдел Александр Сергеевич.
— Упырь с Васькой. Подозреваю, что Сенька с Данилой с ними в сговоре.
— Как Упырь? Откуда он взялся?
— Он здесь и был. — Тут я, кстати, вспомнила, что всего несколько дней назад на мой вопрос: «Ты где прятался?», Упырь ответил: «На кладбище», я еще удивилась, и совершенно напрасно, как выяснилось. Тайна шатуна-графа разгадана. А кто ж сегодня подвизался в этой роли, если Данила, как он утверждает, спал в доме? Эта мысль так меня занимала, что я решила не тратить времени на глупые разговоры с Родионовым и торопливо простилась.
Итак, по-прежнему никакой мистики, склеп Салтыковых уже давно облюбовал Упырь. Данила, решив выследить графа, наткнулся на ребятню и подружился с ними (в этом у меня не было сомнений). Кстати, вот и конец еще одной загадки: увлечение Сеньки классикой теперь понятно. Он очень весело проводил время в компании дружков, а я даже… В этот момент я как раз вышла к церкви и надумала проверить, чем занят наш таинственный нищий. На аллее его не было видно, я укрылась в тени и немного понаблюдала. Площадка перед церковью пуста. Где-то слева хрустнула ветка, я направилась в ту сторону и вскоре могла лицезреть обладателя жуткой язвы, он сидел на скамейке возле одной из могил и, по обыкновению, раскачивался с закрытыми глазами. Услышав шорох, он начал раскачиваться интенсивнее, тут что-то вылетело из его рукава и упало на землю, он приоткрыл один глаз и быстро наклонился, но я сделала то же самое еще быстрее. Подобрала трубку сотового, обдула ее со всех сторон и вернула нищему со словами:
