Владимир Колычев - Брат мой, враг мой
– Ну, может быть, – окончательно развеселился Алик. – У меня кореш один в ад попал. Он травкой конкретно баловался, попадал в ад, а там огромные конопляные поля. Вроде бы рай. Только вот спичек нигде нет, чтобы косяк поджечь. Ад! Кореш у меня был. Самый лучший кореш…
– Это ты о ком?
– О твоем любовнике… Юрки больше нет, – вдруг помрачнел Алик.
– Что с ним? – всполошилась Варвара.
– А тебе что?
– Я бы не хотела, чтобы с Юрой что-то случилось.
– А вот случилось… Нет больше Юрки. Убили его…
– Кто?
– Сучка одна…
– Киллер?
– Киллер?! – с мрачной иронией усмехнулся Алик. – Если баба, значит, киллер, да?
– Ну, я не знаю… Я не одна женщина в нашей системе…
– А ваша система имеет выход на Кораблева?
– Не знаю. Мне ставят задачу, я ее выполняю, мне платят деньги…
– А если не выполняешь, тебя садят на цепь и трахают, как последнюю шлюху, да?
– Могло быть и хуже… И не так уж плохо Юра ко мне относился.
– Трахал, как первую шлюху? – в глумливой ухмылке скривился Алик.
– Хочешь меня разозлить? – спокойно посмотрела на него Варвара. – Не получится.
И все-таки она разозлилась, но вовсе не потому, что Алик куражился над ней. Ее возмущало, что какая-то баба убила Юрку. Хотя злость ее по этому поводу нельзя было назвать полноценной. Не в том она состоянии, чтобы пылать праведным гневом. Да и Юрка не был ее любимым мужчиной. Хотя, конечно, в жизни бывали случаи, когда пленницы влюблялись в своих похитителей и мучителей. Есть такое понятие, как «стокгольмский синдром». Хотя Алик сильно сомневался, что это сцена из той оперы. Может, просто Варвара повредилась рассудком? Но ведь и «стокгольмский синдром» случается не от здравого ума.
– Кто его убил? – глухо спросила она.
– Да была у нас одна тут одна сука. «Общак» у нас увела. – В подробности Алик вдаваться не стал. – Юрка хотел ее наказать, а она его посадила на нож.
– А как он ее хотел наказать?
– Сначала трахнуть, а потом отпустить.
– А почему не убить?
– Зачем? Она же вернула деньги…
– А Юра хотел ее наказать. Но она сама его наказала… И что с ней стало?
– Поверь, я бы ее на цепь сажать не стал. Я бы ее сразу в бетон…
– Так в чем же дело?
– Убежала она.
– Значит, ей повезло больше, чем мне. А Юры, выходит, больше нет.
– Ага. И некому больше тебя трахнуть, – глумливо усмехнулся Алик.
– Не надо так говорить. Лучше трахни, но так не говори.
– Кто?! Я?! Тебя?! Ты в зеркало на себя давно смотрела?
– Не надо зеркала, и так ясно… Но ведь я могу прийти в норму. Ты сними меня с цепи, отмой, накорми…
– Может, мне еще и застрелиться? Ну, чтобы ты руки об меня не марала?
– Ну да, я же должна исполнить заказ, – опустила голову Варвара.
– И что, исполнишь?
– Да. Если представится случай. Но попробуй перекупить меня, тогда я не стану тебя убивать.
В этом она, похоже, не лукавила. Она действительно готова была продаться ему.
– Я должен тебя перекупить?! – оторопел от возмущения Алик.
– Ну, если тебе нужна моя помощь… Я, например, могла бы разобраться с той сучкой, которая убила Юру. И сделала бы это с удовольствием, – как-то не очень уверенно произнесла Варвара.
– Но за деньги.
– Да, за деньги.
– А за просто так?
– Нет.
– Но Юрка ж тебе нравился?
– И что?
– Ты могла бы за него отомстить.
– Я бы хотела за него отомстить. Но за деньги.
– И сколько ты хочешь?
– Ровно столько, сколько я получила за тебя. Плюс один доллар.
– За меня ты получила пятнадцать тысяч «зеленью».
– Откуда ты знаешь?
– Сама все рассказала. Ты под наркотой такая сговорчивая. Может, ширнуть тебя еще?
– Не надо.
– Почему?
– Не хочу на иглу подсаживаться.
– А ты что, надеешься выйти отсюда живой?
– Надежда умирает последней.
– Ага, после Варвары… Ну, чего молчишь? Давай, умоляй о пощаде!
– Заплати мне пятнадцать тысяч, и я буду работать на тебя.
Он бы учуял подвох, если бы она смотрела на него глазами преданной собаки. Но не было этого. И о пощаде она взглядом не умоляла.
– И один доллар?
– И один доллар…
– Ты случайно головой о стену здесь не билась?
– Можешь думать что угодно, но я знаю, что тебе нужна моя помощь.
– Откуда ты это знаешь?
– Ты здесь уже третий день, и один. И ты пьешь горькую, – она говорила это, глядя ему в глаза.
– И что с того?
– У тебя трудные времена, и ты не знаешь, сможешь ли их пережить.
– Знаю, что смогу.
– Я предлагаю тебе свою помощь.
– Да пошла ты!
Алик ударил Варвару ногой и, выйдя из камеры, поднялся в дом. И снова приложился к бутылке… Трудные времена у него. И он может их не пережить! Как уж бы! Сколько раз он попадал в передряги и столько же раз из них выходил. И в этот раз он разберется со своими врагами.
И начнет он с Витка. Пусть кораблевские думают, что Алик отомстил ему за недавнее покушение на свою жизнь. Отомстил и успокоился… Пусть они расслабятся, а уж он-то доставит им удовольствие по самое не балуй…
Капли дождя дробно барабанили по подоконнику. И в комнате было темно и холодно, потому что на дворе осеннее ненастье. Зато во рту жаркая пустыня Сахара, суховеи выжигают небо и язык. Трубы горят, пить охота – сил нет. И еще тяжелая голова раскалывается от боли…
Но все это понятно. Алик вчера ужрался конкретно, до состояния нестояния. Но что в его постели делает баба? Откуда она взялась?
Кто это? Неужели Варвара?
Она лежала на животе, светлые волосы разметаны по спине. По красивой голой спине. Одна рука под подушкой, другая свисает с кровати. Тощая она, как узница Бухенвальда, но в этой худобе есть своя прелесть.
Алик откинул в сторону одеяло, и Варвара, поежившись во сне, потянулась за ним и проснулась. Только вот ничуть не удивилась, увидев Алика.
– Мне холодно, – капризно сказала она.
– Эй, я не понял! С какого хрена ты здесь?
– Ты что, ничего не помнишь? – догадалась она, и на ее губах угадывалась ехидная усмешка. Дескать, неудивительно, если учесть, сколько он вчера выжрал.
– Э-э…
Алик напряг память и уловил в ней сумбурное движение теней-образов. Вот он снимает Варвару с цепи… Она стоит в душе голышом, а он орудует мочалкой, сдирая с нее грязь… И еще она жадно ела за столом… А как они оказались в постели, тут полный провал… Хотя нет, кое-что всплыло…
– Ты так орала! – вспомнил он.
– Да нет, не было ничего… Ты не смог…
В постели он ничего не смог. Но тут переживать нечего. Пока Варвара предавалась чревоугодию, он вливал в себя виски. Тут у любого заклинит, и не только в мозгах…
– Я мочалкой тебя драл, а ты орала…
– Да уж, это было незабываемо! – мечтательно улыбнулась она. – Я так исчесалась, а мочалка такая жесткая, и ты так старался…
– Странно.
Действительно, странно. Он вчера на ногах еле стоял, и при этом смог удовлетворить женщину. Неважно, что мочалкой. Это ж откуда силы у него взялись? И желание понравиться Варваре…
Это желание и сейчас не пропало. Он вдруг поймал себя на мысли, что его совсем не раздражает ее присутствие в собственной постели. И наорать на нее не хочется. Тем более, ударить. А ведь она так виновата перед ним. И еще у него в правилах вести себя с женщинами грубо.
– Погоди, а почему я живой? – спохватился вдруг он.
– Потому что ты мне заплатил.
– Не помню.
Она поднялась с кровати, голышом вышла из комнаты и вернулась с деньгами. Предъявила ему две пачки стодолларовых купюр. Это же двадцать тысяч! В то время как в загашнике у него лежало всего пятьдесят «штук».
– Это ж надо было так нажраться… – Он мотнул головой и чуть не взвыл от боли. И жажда обострилась невыносимо. – Чего ты мне «бабло» тянешь? Воды лучше принеси!
Варвара ушла, и он тут же пожалел об этом. Но и залеживаться в ожидании трагической развязки тоже не стал. Сунул руку под кровать, где у него на всякий случай хранился ствол, вооружился. Поднялся с кровати, стараясь не шуметь, вышел из спальни, затаился в соседней комнате. Сейчас Варвара будет проходить мимо с ножом в руке. Или даже с «волыной». Ведь в тайнике у него лежали не только деньги, но и ствол…
Но нет, из оружия в руке у Варвары была только бутылка виски. На опохмелку… Увы, пива он в неприкосновенном запасе не держал. Зато более крепкого и менее освежающего пойла завались.
А в другой руке она несла ковш с водой, и Алик завороженно потянулся к нему. Варвара услышала его и резко развернулась, расплескав при этом воду. Но ему все равно, о чем она там подумала. Он вырвал у нее из руки ковш и припал к нему. Но и Варвару из поля зрения не выпускал.
– А почему ты с пистолетом? – встревоженно спросила она.
– А почему ты голая?
– Потому что моя одежда еще не высохла…
– И мое доверие к тебе тоже не высохло.
– Я могла бы сто раз тебя убить, пока ты спал. Там у тебя на кухне нож…
– Вот-вот. Ульяна таким ножом Юрку зарезала…
