Дик Фрэнсис - Заезд на выживание
Проснулся я с рассветом, и обстановка выглядела все так же удручающе.
Джулиан Трент проявил завидную методичность в деле разрушения — он даже паспорт мой порвал. Нет, я, конечно, мог заменить его на новый, но это означало лишние хлопоты, осложняло и без того сложную жизнь. А когда прикажете разбирать весь этот бардак?
Я заглянул в ящики стола в поисках страхового полиса. Выяснилось, что не все вино вылилось на ковер. Трент приберег две бутылочки, залил вином все мои бумаги и документы, они стали красно-бурого цвета, и с них до сих пор капало.
Элеонор спустилась в гостиную в моем халате.
—Осторожней, — сказал я, покосившись на ее босые ноги. — Тут кругом битое стекло.
Она остановилась на нижней ступеньке, огляделась.
— Да, вечеринка удалась на славу, — с улыбкой заметила она.
— А то, — усмехнулся я в ответ.
Она ушла обратно в спальню и появилась вскоре полностью одетая и в туфлях. Надо сказать, я был немного разочарован этой трансформацией.
— Знаешь, я, пожалуй, пойду, — сказала она. — Уже начало седьмого, на работе надо быть в восемь. Ты тут справишься?
— Конечно, — ответил я. — В восемь за мной заедет машина.
— Вот, возьми, — сказала она и протянула мне фотоаппарат.
— Да, спасибо. Он пригодится, сделаю несколько снимков для страховой компании.
— А что, хорошая идея, — заметила она. И так и застыла на полпути к двери.
Словно ей не хотелось уходить.
— Что делаешь вечером? — спросил я.
— Придется остаться в Лэмбурне, — грустно ответила она. — У меня сегодня дежурство.
— Ну, может, тогда я заеду к тебе вечером вернуть фотоаппарат? — спросил я.— О да, пожалуйста, — теперь она улыбалась.
—Хорошо, так и: сделаем. Тебе пора, иначе опоздаешь к своим пациентам.
Она сбежала вниз по ступенькам, я помахал ей на прощанье из кухонного окна. Сев в такси, она помахала мне в ответ, машина отъехала, свернула к дороге и скрылась за углом.
Я использовал всю оставшуюся «память» в фотоаппарате Злеонор, сделал снимки всех аспектов бурной деятельности Джулиана Трента в моем доме, вплоть до того момента, когда он вывалил содержимое всех пакетиков и коробочек из кухонного буфета в раковину, отчего она, разумеется, засорилась. Уж не знаю, хорошие ли получились снимки, но процесс занял почти все то время, что я дожидался машины.
Затем я нашел в сушилке чистую рубашку — тут молодой Трент допустил промах, просто не заметил ее, потому она и уцелела. Поскольку воду отключили и возможности принять душ не было, я побрился электробритвой и выглядел вполне респектабельно, ковыляя вниз по лестнице навстречу Бобу, который подогнал свой «Мерседес» ровно к восьми.
Я захватил мобильник и «Желтые страницы» и, пока Боб вел автомобиль, искал в справочнике контору, которая прислала бы людей вставить стекло в окно кладовой.
— Не обращайте внимания на беспорядок в доме, — сказал я первому стекольщику, который согласился выполнить работу за весьма щедрую плату. — Пройти в кладовую можно через кухню. Просто вставьте стекло и почините раму.
— А как я попаду в дом? — спросил он. — Там кто-то остался?
— Я оставил входную дверь открытой. — В конце концов, воровать там теперь особенно нечего. — Ключи от квартиры на лестнице. Просто заприте, когда будете уходить, а ключи положите в почтовый ящик. У меня есть запасные.
—Ладно, — ответил он. — Будет сделано. Затем я позвонил в свою страховую компанию и попросил прислать мне бланк заявки. Они ответили, что хотели бы зайти и взглянуть на квартиру. Добро пожаловать, ответил я. И мы договорились на завтра на пять. Ключ они могут взять у соседей снизу, к этому времени они уже возвращаются с занятий.
Боб отвез меня в контору, потом зашел туда забрать мою почту. Я же остался на заднем сиденье, в полулежачем положении. Боб вернулся с целой пачкой бумаг, передал их мне. Его сопровождал Артур.
— Мистер Мейсон, — приветствовал он меня через открытое окно.
— Доброе утро, Артур, — ответил я. — Проблемы?
— Сэр Джеймс очень хочет вас видеть, — ответил он. Я уже знал почему. — Хочет поговорить с вами о понедельнике. — В понедельник в Оксфорде начинался судебный процесс над Стивом Митчеллом.
— Какой понедельник? — Я скроил удивленную мину, притворяясь, будто не понимаю, о чем идет речь.
— Он боится, что не сможет присутствовать на процессе в понедельник. Поскольку дело, которое ведет, к настоящему времени выходит за установленные сроки.
Надо же, какой сюрприз, подумал я. Дело выходит за установленные сроки, потому что сэр Джеймс то и дело просил отсрочки.
— Передайте сэру Джеймсу, что в понедельник я прекрасно справлюсь сам, — сказал я. — И попросите его позвонить мне на мобильный в этот уик-энд, если он хочет, чтоб я попросил у суда отсрочку. — А про себя подумал; как же, позвонит он, держи карман шире.
— Хорошо, — сказал Артур. — Непременно передам.
Мы с Артуром прекрасно понимали, что происходит, но соблюдение протокола и хороших манер взяло верх. А потому я воздержался и не стал просить Артура передать сэру Джеймсу, что он старый дурак и мелкий трусливый мошенник. И что для него давно пришла пора повесить свою шелковую мантию и парик на вешалку и распрощаться с ними раз и навсегда.
Далее Боб повез меня на Юстон-роуд, к офисам Генерального медицинского совета, где я провел большую часть дня, сидя в ожидании, и совсем недолгое время — стоя на правой ноге и опираясь на костыли. Я защищал своего клиента, обвиняемого в нарушении профессиональной врачебной этики, перед специальной комиссией совета. Всего обвиняемых было трое, у каждого врача имелся свой барристер, а руководство ГМС выдвинуло против них целую команду юристов. Слушания получились многолюдными и шумными, дела рассматривались крайне медленно. Наших представителей, а также каждого из свидетелей подвергли допросу, а потом — и перекрестному допросу, затем все спохватились, что время вышло, рабочий день подходит к концу, и тогда слушания и вынесение решений были перенесены на утро следующего дня — страшно неудобно для меня, поскольку я собрался в Лэмбурн.
Тогда я перемолвился словечком со своим клиентом и сказал ему — довольно непрофессионально с моей стороны, — что каждый лишний день моих услуг означает дополнительные и немалые расходы. Тот, похоже, испытал большое облегчение, услышав от председателя комиссии, что обвиняемый сам вправе решать, нужен ему официальный представитель или нет. Короче, клиент освободил меня от завтрашнего присутствия на совете. Коллеги барристеры поглядывали на меня с недоумением, даже некоторым раздражением. Для них две зарплаты всегда были лучше, чем одна, и их можно было понять, они ведь не планировали ехать в Лэмбурн и встречаться с Элеонор.
Я позвонил Артуру по мобильному телефону и попросил его подготовить все мои бумаги, коробки, файлы, мантию и парик, необходимые на судебных слушаниях по делу Стива Митчелла, и переслать их в Оксфорд, в гостиницу, где я намереваюсь провести уик-энд, готовясь к процессу. Нет проблем, ответил он. Посылать курьера с бумагами и всем необходимым для суда чуть ли не через всю страну было обычной практикой.
Боб поджидал меня в «Мерседесе» на служебной стоянке перед офисами ГМС.
— Обратно в Барнс, сэр? — весело осведомился он.
— Нет, Боб, — ответил я. — Не мог бы ты отвезти меня в Лэмбурн?
— Буду просто счастлив, — ответил он с широкой улыбкой. Плата за услуги Боба зависела от расстояния. — Туда и обратно, да?
Нет, сегодня, думаю, в один конец, — ответил я. — И вот что, Боб, прежде мне надо сделать пару звонков. Да, и еще. Как думаешь, нам попадется по пути все еще открытое фотоателье? Там остановишься, и я выйду ненадолго.
Он нашел фотоателье на Виктория-стрит, и примерно около получаса я торчал перед машиной, распечатывающей снимки с фотоаппарата Элеонор. У них было самообслуживание. Я сделал десять копий снимка Милли с жеребенком размером шесть на восемь дюймов. Да, конечно, они были далеки от совершенства, эти снимки, изображение получилось еще более смазанным, чем в фотоаппарате, но и такие сгодятся.
Элеонор страшно обрадовалась, когда я позвонил и сказал, что приезжаю в Лэмбурн. Но, услышав, что мне негде остановиться, заколебалась.
— О-о, — протянула она. — Думаю, будет лучше…
— Не беспокойся. Я найду гостиницу или номер при пабе.
— Да, хорошо, — с явным облегчением произнесла она. — Просто у нас тут в доме довольно строгие правила и…
—Все в порядке. Я не собирался селиться у тебя. Наши отношения пока что нельзя было назвать длительными или прочными, а потому правила проживания в ведомственном доме больницы меня не возмущали. Так честнее и лучше, подумал я. Мы с Элеонор всего лишь раз обменялись беглым поцелуем, и провести с ней ночь я пока что и не мечтал.
