Владимир Колычев - Мои грехи, моя расплата
– Нет ничего.
– Это, конечно, не панацея… А он в Москве прописан?
– Ну, наверное…
– Да это, в общем-то, и не важно. Главное, чтобы регистрация была. Надо базу данных УВД поднять, по паспортным столам…
– Как ты ее поднимешь?
– Через Интернет.
– Я не хакер.
– Я тоже… Но это и не нужно, надо на «Горбушку» сходить, там любые базы, на пиратских дисках. Хочешь узнать, где Пугачиха живет, – не вопрос!
– Пугачиха мне не нужна, а насчет дисков нужно подумать…
– Если компьютера нет, чего думать?
– Компьютер можно купить.
– Правда?! – по-детски обрадовалась Арина. – Интернет тоже проведешь?
От Арины ему не избавиться – это Ефим уже понял. Девчонка боится связываться со старой своей компанией, а чтобы хоть как-то совладать со скукой, приходит к нему. И дальше будет ходить. Может, правда компьютер купить, играми ее загрузить – пусть балуется в свое удовольствие.
– Наверное, установлю, – кивнул он.
– Класс! Тогда завтра на «Горбушку»!.. Ты мне где постелешь, в зале или в спальне?
– Я тебя домой провожу.
– Только не сразу, ладно?
Они пили кофе, смотрели фильмы. А в одиннадцать вечера спустились во двор.
– Арина! – окликнул девушку знакомый голос.
Глядя на Жору, она так широко раскрыла рот от удивления, что у Ефима возникло желание прикрыть его ладошкой.
– Какого черта ты здесь? – возмущенно протянула она.
– За тобой шел, – смущенно пожал плечами парень.
Переминаясь с ноги на ногу, он смотрел на Ефима как на досадное недоразумение.
– Ну, ты точно маньяк!
– Я не маньяк, – обиженно мотнул он головой. – Просто я хотел тебя домой проводить…
– Чеши домой, дятел! Мы тут и без тебя как-нибудь, правда, Ефим?
Она нарочно обняла его, показывая, какая у них любовь.
– Он же старше тебя! – угрюмо буркнул очкарик. – Он же поматросит и бросит… Ты не думай, я подберу!..
– Ты еще здесь, побирушка? – рассмеялась ему в лицо Арина. – Пошли, Ефим!
Они поймали машину, Ефим отвез Арину домой, вернулся. На этом вечер и закончился.
Глава 38
Лариса цвела, как вишня в мае, – белая, свежая, ароматная. Сегодня у нее был повод для праздника – очередной «зуб» на ожерелье бизнес-побед.
– Вот скажи мне, зачем он сопротивлялся? – с пьяной удалью в глазах спросила она. – Ясно же, что капкан захлопнулся… Баланду теперь хлебает, а мог за границей жить, сто тысяч ведь это тоже деньги, правда?
– Смотря для кого… – усмехнулся Болек.
Он был рад за жену. Ее очередная «атака» на торговый комплекс в Лужниках закончилась победой. Главный акционер находится теперь в СИЗО по подозрению в убийстве своего компаньона, а подконтрольный Ларисе человек во главе совета директоров. Как говорится, все шито-крыто.
– На сто тысяч бунгало можно купить, магазинчик, например, арендовать. Живи себе в тиши, никаких тебе мытарств…
– Тебе такая жизнь нужна? – спросил Болек, качнув перед носом бокал вина.
Событие они отметили в ресторане, а дома, за барной стойкой, разговаривали по душам. Здесь их никто не мог подслушать. Дети давно уже спят, их нянька в отгуле.
– Нет, мне такая жизнь уже не нужна… Уже не нужна, – повторила Лариса. – Раньше думала, хорошо бы так, чтобы тихо-спокойно. А потом поняла, не мое это… Нравится мне моя стихия, я в ней как рыба…
– Как акула, – поправил Болек.
– Ну да, как акула… – улыбнулась она. – Ты акула, я акула… Где твой акулий хрящ, мой дорогой?
– Еще бы пару глотков, и я бы сказал…
– Я подам, – шаловливо улыбнулась Лариса.
Она ушла и вернулась в форме официантки. Парик с чепчиком, белый фартук, короткая юбка. В руке поднос, на нем два наполненных вином бокала.
Болек с удовольствием принял игру. Взял бокал с подноса, неторопливо сделал пару глотков, а остатки вылил «официантке» на грудь.
– Это тебе на чай.
– Я честная девушка, я на чай не беру.
– Тогда заберу обратно.
Он скинул с нее фартук, под которым ничего не оказалось, языком коснулся ее груди…
Игра закончилась прямо на полу, на шкуре белого медведя.
– Ты человек или робот? – спросила она, лениво перевернувшись на живот.
– Что-то не так?
– Отпахал как робот, а как будто не со мной был. О ком ты думал?
– Не о ком, а о чем… В другую игру надо было играть. Я заключенный, а ты мой адвокат… Как бы нам в жизни не пришлось в такие игры играть. О том и думал…
– Ты мне об этом ничего не говорил.
– Раньше говорил. И сейчас скажу. Проблемы у нас…
Как чувствовал он, что черногольские менты постараются выбить из-под него постамент. Он пытался договориться с ними, отдал им половину своих владений. Но им этого оказалось мало. Новый начальник ГУВД замахнулся на медно-серный завод, контрольным пакетом которого Болек владел на законных основаниях.
– Ты Ряднова из торгового центра выбила, а меня с завода выбить хотят. Информация поступила, против меня уголовное дело хотят завести, по факту незаконной приватизации…
– И что? Никто ничего не докажет.
– Если всерьез возьмутся, могут много нарыть. Все старые грехи вспомнят… Новые времена, новая метла, новый передел… Если Клочков на федеральный уровень выйдет, мне крышка. А он из Москвы, у него здесь сильные связи…
– Если вдруг что, знай, я с тобой.
– На тебя весь расчет… На Коршуна и Лобова надежды нет. Если корабль даст течь, они как те крысы побегут… А корабль удержать можно. Менты ударят, тогда станет ясно, что у них на уме. Главное – выдержать первый удар, а потом и ответ можно будет дать… Если вдруг что, ты останешься за меня. Коршун знает, Лобов тоже. Они тебя признают, ты у них в авторитете, – улыбнулся Болек.
У них с Ларисой была самая настоящая семья – как в прямом, так и в мафиозном смысле. Муж и жена – одна сатана. И хорошо, если эта связка сработает…
Болек уже засыпал, когда затрезвонил телефон. Звонить ему могли только по важному делу – он должен был взять трубку.
– Болеслав! Проблемы у нас! – услышал он голос Лобова. – Менты к тебе едут, с ордером. И ко мне могут… Что делать?
– Можешь на лыжи встать, я разрешаю.
– Точно?
– Точней не бывает. Но дашь знать, где ты. Как только все уляжется, вернешься…
– А ты?
– Я останусь… Лариса за меня.
– Ну да, ей-то ничего не будет.
– Вот и я о том же.
– А я за бугром перекантуюсь. И Коршуну сказать можно? Ну, если что?..
– Скажи…
Болек услышал шум за окном. Собачий рык, голоса…
– А «если что – шоу», кажется, уже началось…
Он положил трубку, быстро поднялся с постели. Смахнул с тумбочки зашипевшую рацию.
– Болеслав Янович, менты! – кричал в эфир начальник охраны. – Что делать?
– Ничего. Лапки кверху, мордой в грязь…
Он оделся, вышел в холл. Здесь его и положили на пол парни с автоматами и в масках.
Болек не возмущался, не сыпал проклятиями и угрозами. Задержание – самая острая фаза в длинной цепочке оперативно-следственных действий. На этом этапе приклад автомата имеет больший авторитет, нежели нормы Уголовно-процессуального кодекса. А Болек не собирался умирать в ближайшем будущем, поэтому и заботился о своем здоровье.
Постановление на задержание и обыск он тоже не требовал, поэтому очень быстро оказался в машине, на которой его отвезли в изолятор временного содержания на знаменитой Петровке.
В камеру его доставили глубокой ночью.
– Располагайся, – сказал надзиратель и зевнул во весь рот.
– Где?
Большую часть помещения занимали двухъярусные нары. Народу полно, свободных мест не было, и Болеку это очень не понравилось. В последний раз его закрывали еще в Черногольске, в далеком девяносто четвертом году. Три месяца под следствием он выдержал достаточно легко, но сейчас неволя казалась ему адом. Разнежила его сытая комфортная жизнь, обленила.
– А это не мое дело!
Закрывая за ним дверь, надзиратель нарочно хлопнул ею, чтобы подчеркнуть свое право на бездушное отношение к заключенным.
Болек постоял немного посреди камеры, собрался с духом и подошел к шконке в дальнем от двери углу, навис над ее владельцем. Это был бородатый алкаш с огромными толстыми ушами, в грязной куртке-аляске. От него так нехорошо пахло, что в какой-то миг Болеку показалось, будто он попал в какой-то бомжатник.
Сжимая кулак правой руки, он толкнул мужика левой. Тот открыл глаза, недовольно посмотрел на Болека, неторопливо сел.
– Ты здесь смотрящий?
– Ну я, и чё? – показав гнилые зубы, кивнул мужик.
– Бомжара ты, а не смотрящий, – презрительно скривился Гуревич.
– Ты чё, в натуре! – Мужик начал подниматься, а заодно ударил ногой по соседней шконке.
– Глым! Тут наезжают!
Верзила с такой же пропитой физиономией, как и у смотрящего, слишком долго протирал глаза и потому не смог отреагировать на удар, который нанес Болек. Крепко сжатый кулак врезался ему в переносицу, лишив сознания. Смотрящему досталось не меньше. Болек согнул его пополам ударом в корпус и коленом расплющил нос.
