Вор крупного калибра - Валерий Георгиевич Шарапов
Лыжня шла пусть и неаккуратная, но уверенная: видать, знал человек, куда идет.
«Куда же это он направлялся? Впереди лес сплошной, ни просеки, ни тропинки. Эх, карту бы сюда, конечно…»
Потом тропинка пошла чуть под горку, а лыжня вдруг оборвалась и пропала, как и не было. Колька остановился в растерянности. Конечно, заблудиться он не боялся – что он, поляк в костромских лесах, чтобы обратно по своим же следам не выйти? И все-таки хотелось бы примерно представлять собственное местоположение. Сколько ни оглядывался, не мог найти ни зарубки, ни иной какой метки.
И тут впереди как будто что-то мелькнуло, помимо деревьев и кустов, вроде бы даже нечто вроде кирпичной кладки.
«Так вот он, дом-то!» – сообразил Колька, на радостях как следует оттолкнулся палками и покатил с горочки.
Оглушительно грохнуло, какая-то сила выбила землю из-под ног, подбросила, белый свет погас, и время остановилось…
* * *С утра Сорокин, как и собирался, отправился в центр, к «источникам». Когда вернется – не сказал. Акимов честно пытался поразгребать текучку, но получалось из рук вон плохо, голова пухла от мыслей.
Да, сберкасса в районе имелась, именовалась «курятником» и расположена была на первом этаже двухэтажного дома. На втором обитал заведующий, Анатолий Иванович, на первом располагался «зал», как он его уважительно называл, то есть комната со стойкой и прозрачной перегородкой, за которой помещались кассир Кадыр Муртазин и его маленький пистолет. Им он однажды умудрился возместить недостачу в пятьсот тысяч, чем спас Анатолия Ивановича от тюрьмы: его заместитель похитил деньги прямо со стола заведующего, а Кадыр случайно увидел, наведался на квартиру и пальнул поверх макушки. Все, недостача материализовалась обратно.
В сберкассу Акимов и отправился. Заведующего, правда, еще не было, Кадыр сначала отмалчивался, но потом, когда Сергей приоткрыл ему завесу тайны следствия, проникся важностью момента:
– Сергей Павлович, несут деньги, несут. А инкассация приезжает не по инструкции, а как получится. Машин мало, людей мало, э‐э…
– И что же делаете, если не доезжают? В сейф прячете?
Муртазин лишь языком поцокал:
– Сейф. Одно название, мышь хвостом вскроет. Заведующий тут прямо и охраняет, с пистолетом моим.
– Ну а сигнализация…
– Так на вас и выведена.
– Ну да, ну да, – покивал Акимов. – Слушай, Кадыр, а ведь сейчас, в конце года, еще и тринадцатую небось выплачивать будут?
– Это как поработали, – уточнил педантичный кассир, – возможно, и будут.
– Понятно… слушай-ка, Кадыр, а вот Вакарчук, физрук, он сюда заходил когда-нибудь?
Кассир улыбнулся снисходительно:
– А, да, принес кое-что. Ни в чем не разбирается, простой формуляр заполнял – аж задымился. Пришлось помогать, чтобы на обед успеть.
Потом товарищ Гладкова, Вера Вячеславовна, которая после удачи Акимова на педагогическом поприще прониклась к нему благодарностью, сообщила, что в самом деле предполагается выплата тринадцатой, и даже в этом месяце, процентов по десять с оклада каждому, ибо план перевыполнили.
– И когда предполагается выплата?
– В зарплату, двадцатого.
– А перенести дату можно?
Вера покачала головой:
– Что вы. Маршруты инкассаторов согласовываются заранее и не на моем уровне.
«Ничего себе», – подивился Акимов, прикинув суммы, которыми вскоре наполнится «курятник», охраняемый Кадыром с пистолетиком.
Однако это все лирика и тезисы, а вот пока Сорокин общается с чекистами, не сгонять ли до красавицы Моралевой? На этот раз Сергей твердо решил не цацкаться. Ишь, краля. Такой пост занимает, а путается абы с кем!
«Ну да, абы с кем, как же! А сам-то ты, товарищ Акимов, сколько из себя адвокатишку изображал, ну-ка, припомни? Позволил личным симпатиям взять верх над логикой и здравым смыслом… а ведь даже Пожарский, пусть и переборщил со своими претензиями, по сути-то оказался прав. Главное теперь, чтобы он дров не наломал…»
Этого и только этого следовало бояться, этот неугомонный может все дело испортить. Хотя… чудно, что портить-то? Вакарчук – вот он, ведет себя, как обычно, и ничего разэдакого не предпринимает.
«Чего бояться-то? Куда спешить?» – бодро вопрошал себя Акимов, а сам все ускорял шаг и, в конце концов, чуть ли не влетел в сокольническую сберкассу. Посетителей по дневному времени было немного, поэтому он решительно проследовал к одному из окошек, попросил заведующую, подкрепив просьбу демонстрацией удостоверения. Рыжая заведующая жестом пригласила занять свободный стул и подождать, пока она закончит телефонный разговор.
– Слушаю вас, – сухо сказала она. – С кем имею честь?
Почему-то под ее оценивающим взглядом Акимов совершенно успокоился. Перед ним восседала не красивая женщина, а потенциальная сообщница, что расставляло все на свои места. Представившись, он спросил прямо:
– Елизавета Ивановна, в каких отношениях вы состоите с Германом Вакарчуком? Попрошу отвечать прямо и честно.
– Это допрос? – прищурилась она и выбила дробь по столешнице.
– Пока нет, – вежливо ответил он, – пока, Елизавета Ивановна, вы по делу – свидетель. А останетесь ли вы в таком статусе или как-то по-другому получится – зависит от того, что я сейчас услышу. Вспомните о том, какие суммы вокруг вас вертятся, о том, что вас ждет, если… ну вы понимаете.
Ноздри у нее раздувались, как у бешеной кобылы, глазища метали громы и молнии – да уж, и это она еще «в себе». Хлебнул с ней участковый, да и соседи наверняка, не говоря о подчиненных.
– Елизавета Ивановна, время идет, и не в вашу пользу. Пока вы меня тут глазками сверлите, возможно, ваш приятель для вас обоих по десяточке наработал.
– Что вас интересует? – процедила Моралева, закуривая и резко выпуская дым.
«Отлично, отлично, просто великолепно. Слушайте, а она еще и умница, и соображает быстро, – восхитился Акимов, – ни те обмороков, ни иных дамских штучек. Ну, Герман, таки да, имеет вкус».
– Меня интересуют ваши отношения: как познакомились, часто ли встречались, когда виделись в последний раз. Может, он и сейчас у вас? – спросил Акимов как бы между прочим (по дороге на станцию физрука на школьном стадионе он видел своими глазами).
– Нет, он не
