Кирилл Казанцев - Я пришел, чтобы судить
Никита умудрился залезть на какое-то дерево неподалеку от дома Рекунова и теперь звонил, сообщая, что все компания пока топчется на патио и, возможно, скоро рассядется в раскладных креслах. Мэра он не видит, хотя видно ему вообще плохо. Антон понял, откуда ему снимать встречу. Есть там один переулочек между заборами, даже не переулочек, а какая-то щель. Ее оставили потому, что там стояли два столба линии электропередач, оказавшиеся вроде бы на нейтральной территории. Соседний дом своим фасадом смотрел вбок, поэтому ничего никому в глаза броситься не должно.
– Вот отсюда, – вытирая тыльной стороной руки лоб, сказал Антон. – Ты стой и держись обеими руками за столб. Я встану тебе на плечи и буду там тоже придерживаться за столб. Он нас, родимый, и прикроет от чужих взглядов.
Повесив на плечо чемоданчик, Антон, придерживаясь за столб, осторожно встал на плечи присевшему на корточки Борису. Два раза он чуть не свалился, но все же удержался. Успели они вовремя. Антон нацелил аппаратуру как раз в тот момент, когда из дома вышел сам Рекунов вместе с… подполковником Федоровым. Все расселись в креслах. Антон пожалел, что не хватило времени узнать, как пользоваться встроенными наушниками, чтобы сейчас сразу услышать суть разговора. Он снимал, вглядываясь в лица людей. В сторонке стоял человек, который только что вылез из машины. Водитель?
Оп-па! Антон узнал мужчину, который пытался брызнуть ему в лицо из баллончика. Это он сидел тогда за рулем «шестерки». Антон подумал, что этот тип был главарем, а он оказался всего-навсего «шестеркой». Ну что же, в прошлый раз ему повезло, что остался в машине, а не побежал за Антоном.
Снизу к забору подбежали кавказские овчарки. Антон испугался, что они начнут лаять или просто кидаться на забор, виляя хвостами. Когтями по железу – это гром на весь двор. Собаки постояли, глядя на Антона снизу вверх, понюхали землю и степенно удалились по своим делам. Ф-у-у!
Человек в костюме вдруг начал горячиться. Он громко что-то выкрикивал и размахивал руками. Антон увидел, как Рекунов чему-то рассмеялся и откинулся на спинку кресла. Федоров выступил вперед, наклонился к сидевшему мужчине, который, наверное, и был Шалимовым, и что-то ему сказал. Шалимов попытался вскочить на ноги, но Федоров сгреб воротник его пиджака в кулак и грубо заставил сесть. Еще несколько человек рассмеялись. Шалимов вырвал свой пиджак из рук подполковника и все-таки встал. Он хотел уйти, но вдруг обернулся и, кажется, бросил какую-то угрозу. Водитель со знакомым лицом, наверное, получил приказ, или ему кивнули по предварительной договоренности. Он вдруг подошел к Шалимову и накинул ему на шею тонкую удавку. Антон опешил от неожиданности. На его глазах человек несколько секунд сопротивлялся, а потом обмяк и упал в траву. Водитель и еще один мужчина взяли тело за ноги и потащили к машине. Антон поспешно спрыгнул на землю.
– Ну, что там? – нетерпеливо спросил Борис. – Кончили базар? Э! Что с тобой, Антон?
– Они его убили, – хриплым голосом выдавил из себя Антон. – Удавкой задушили.
– Что-о?!
Полковник Воронцов заметил Антона еще на улице, когда тот подходил к зданию Управления. Ничего более приятного Антон давно уже не ощущал. Как он был рад этой грузноватой фигуре, этой большой голове с редкими торчком волосами, этому наклону головы чуть вбок и внимательному взгляду с прищуром. И еще было приятно, что Воронцов стоял и ждал его. Это могло означать только одно – все изменилось к лучшему.
– Филонить изволите, лейтенант Копаев, – улыбнулся полковник. – Люди работают, а он гуляет. Небось и девушка есть?
– Вы здесь? Андрей Павлович? – Антон не знал, что говорить и как себя вести.
– А почему бы мне не посмотреть, как служат мои выпускники, – сказал Воронцов и, взяв Антона под локоть, повел его в здание. – В институте, извини, каникулы, преподаватели в отпусках.
Они шли по коридорам, Антон слушал и не задавал больше вопросов, понимая, что все необходимое он обязательно узнает. Потом они подошли к двери кабинета Федорова. Дверь была приоткрыта, а из кабинета слышался гул голосов. Вскоре оттуда стали выходить офицеры с незнакомыми лицами, двое в прокурорской форме. Воронцов подтолкнул Антона, и они вошли.
За столом Федорова сидел сухощавый, с рыжими веснушками на обветренном лице, полковник.
– Знакомьтесь, – представил Воронцов, – полковник Быков, Алексей Алексеевич. Заместитель начальника Управления собственной безопасности УВД области. А это и есть тот самый лейтенант Антон Копаев.
Быков приподнялся и протянул Антону руку. Она оказалась жесткой и цепкой, как лапа хищника. Бесцветные глаза полковника никак не выражали эмоций, хотя губы были растянуты в улыбке. Зрелище крайне неприятное, словно улыбка робота.
– Вот, – прокомментировал Быков, – занял кабинет бывшего подполковника. Работаем. – Фразы у него получались рубленые, резкие.
– Он арестован? – спросил Антон.
– Под домашним арестом. Хотя сейчас его допрашивает прокуратура. Показаний на него достаточно, но удастся ли дотянуть большинство из них до суда, я не уверен. Уголовники такая публика – сегодня «за», а завтра «против». Улики все больше косвенные, но в органах ему не работать, это я вам обещаю.
– Видишь ли, Антон. – Воронцов положил ему руку на плечо, принуждая все-таки сесть. – Мы навели справки по делу о гибели твоей матери, вон Алексей Алексеевич подтвердит, он в курсе.
– Я понял… не надо, – поморщился Антон. – Улик нет, да? Зато я вам сейчас по здешним делам дам такие улики, что их хватит и на Федорова, и на Рекунова, и еще человек на шесть-восемь. – Он вытащил из кармана цифровой накопитель камеры и протянул Быкову.
– Это что? – насторожился полковник.
– Это снятая мною сцена убийства предпринимателя Шалимова во дворе загородного дома мэра Рекунова. Между прочим, в присутствии подполковника Федорова и еще кое-кого. Сами посмотрите. А еще там классическая ситуация грабежа местных предпринимателей. Снято со звуком.
– Вот это подарок! – опять жутко улыбнулся одними губами Быков. – Вот так я люблю работать! Кстати, Антон, что вы можете сказать о майоре Лапине?
– Не понял я его, трудно ответить. Если он и оставался честным человеком, то я представляю, чего ему это стоило в этом змеюшнике.
– Антон, – перебил его Воронцов, – ты не дал мне договорить. Так вот, мы подняли дело о гибели твоей матери и выяснили фамилию того участкового, которого ты искал и которого перевели действительно в Каменский УВД, от греха подальше. Были у него тогда покровители в ГУВД.
– Ну? – пересохшими губами спросил Антон.
– Его фамилия Акимов.
– Кстати, этого Акимова мы не можем найти все утро, – вставил Быков. – На работе его нет, дома нет. Кто-то успел предупредить, что ли? Ты не знаешь, где его искать?
– Я подумаю, – кивнул Антон. – А что, есть что и ему предъявить?
– По здешним делам более чем достаточно, а по тому, давнему, увы, теперь уже ничего не докажешь.
Антон снова кивнул и молча вышел из кабинета. В голове было пусто, как в погребе. Осенью его забивали овощами, банками, бочками с соленьями, вешали на крюки окорока и колбасы домашнего копчения. Но за зиму все съели, полки и бочки опустели, на полу только сухая ботва, картофельные ростки и почерневшая солома. Тихо, гулко и тоскливо.
Так же было и в голове Антона. Десять лет он готовился, стремился, шел к цели. Дрался ради нее, рисковал, подставлял голову под пули, убивал. И вот в один миг все кончилось. Цель достигнута, убийца известен. Но вина его в смерти матери не доказана и доказана не будет. Причастность к каким-то преступлениям, возможно, докажут, возможно, и посадят. А что теперь делать ему, Антону Копаеву, который жизнь свою строил и направлял только ради этой цели?
Хотя есть еще один штрих, еще одно, что хотелось бы сделать. Это посмотреть Акимову в глаза, спросить его, как он мог все это совершить.
Антон опомнился, когда увидел перед собой дом Ксении. Вот, оказывается, куда принесли его ноги. А может, правда порвать с полицией, вернуться в Екатеринбург, выбить в городской администрации полагающуюся ему квартиру взамен когда-то отобранной, забрать отсюда Ксению, жениться на ней и зажить самой обычной жизнью, какой живут миллионы людей вокруг.
– Антошенька! Ты здесь?
Антон обернулся на голос. Ксения спешила к нему в белой форменной рубашке с погонами и черным бантом под воротником. Ее каблучки весело цокали по асфальту, а глаза сияли. Вся она была какая-то солнечная, светлая, как солнечный зайчик на хрустале в запыленном комоде.
– Вот здорово! Ты пришел ко мне? А я звоню тебе в кабинет, звоню, никто трубку не поднимает, на мобильный звоню, а ты «не доступен».
Антон машинально пошарил на поясе, вытащил аппарат. Он был выключен.
– Кажется, батарея села, – пожал он плечами. – А ты чего не на службе?
