Наталья Александрова - Украденное воскресенье
— Опять к Ваське всякая шваль ходит!
В коридоре было темно, и тетка меня не разглядела, поэтому я не обиделась и любезно сказала:
— Спокойно, тетя, скажите, где выход, и я ухожу.
— Да ты, может, сперла у него чего!
— Да что у него красть‑то? — изумилась я.
— И то верно, — мирно согласилась тетка и сказала, где выход.
Оказалось, я шла совершенно не в ту сторону. Вот так всегда, с ориентацией у меня плохо, могу в трех соснах заблудиться. На следующем витке лабиринта… простите коридора, на меня сверху свалился огромный кот. Весил он не меньше десяти килограммов. Кот не имел в виду плохого, просто иначе ему было не слезть со шкафа, вот он и поджидал одиноких прохожих. От удара котом плечо заломило. Вот раскормили всей квартирой, а еще жалуются, что плохо живут!
Наконец обнаружился выход из этих катакомб, и, едва справившись с бесчисленными замками, я вывалилась наружу. Я оказалась совсем на другой улице, не на Зверинской, но эта часть Петроградской стороны тем и хороша, что, где бы вы ни находились, вы всегда увидите шпиль Петропавловской крепости, и я быстро пошла в нужном направлении. Настроение у меня было довольно боевое. Я вспомнила все, весь этот несчастный пропавший день, у меня теперь есть Кирилл, сейчас надо только поймать этого крысеныша Карамазова, а потом можно будет привезти Аську из ссылки, и все будет прекрасно.
По узкому деревянному мостику я перешла речку Кронверку и оказалась на территории крепости. Я торопливо шла вдоль крепостной стены к тому месту, где мерзавец Карамазов гнусным голосом назначил встречу Кириллу. Стена в этом месте невысокая, особенно с внутренней стороны крепости, и я, подойдя к месту встречи, легко поднялась на нее и взглянула вниз. Там, под самой стеной, на узком пляже стояли два человека. Один из них был Кирилл, а второй — естественно Карамазов. Его палочка валялась рядом, а он держал в руке пистолет и направлял его на Кирилла. При этом видно было, что у них идет весьма оживленный разговор. Они были от меня достаточно далеко, поэтому я стала красться ближе, прячась за стеной. Я поняла, что если я хочу помочь Кириллу, то должна сделать это именно сейчас.
Я огляделась вокруг в поисках чего‑нибудь, что можно было бы, хотя бы с натяжкой, считать орудием нападения. Единственный предмет, попавшийся мне на глаза, была какая‑то доска, прислоненная к стене с моей стороны. При ближайшем рассмотрении доска оказалась старой, выброшенной за ненадобностью вывеской с надписью «Место сбора экскурсий». Надпись роли не играла, а доска была большая и довольно увесистая. Я взяла ее поудобнее и влезла обратно на стену. Теперь я ясно слышала всю беседу.
— Ты не выстрелишь, — говорил Кирилл тихим голосом, — ты побоишься. Человека без сознания, связанного — это ты смог, а чтобы прямо в глаза смотреть, это ни за что.
— Давай брошку, щенок!
— А у меня ее нет, она спрятана в надежном месте!
— Почему ты ее не принес?
— Передумал! — Кирилл усмехнулся.
Зачем он его провоцирует? Этот ненормальный Карамазов ведь может выстрелить! Если я сейчас закричу, Карамазов со страху тоже может выстрелить, вон как близко он стоит к Кириллу. Но неужели Кирилл ничего не может сделать, ведь он такой ловкий и сильный! Я посмотрела еще немного и поняла что Кирилл все делает нарочно, нарочно заговаривает Карамазову зубы, чтобы тот побольше наболтал.
— Зачем вам брошка? Чтобы продать ее содержимое? Много ли вам осталось, вы же старик, на тот свет с собой деньги не унесете!
Видимо, Карамазова задело за живое, он заговорил тихо, со злобным шипением:
— Что вы, Кирилл. Деньги — это власть. Это вам по молодости кажется, что в старости все желания умирают. В старости, может быть, меньше сил, но желания еще острее и сильнее. Молодость нетерпелива, а старость сильна выдержкой, умением затаиться и ждать, ждать своего часа…
Дождался, гроза морей и тараканов! — Кирилл сменил тон на откровенно издевательский. — Ползал по щелям, под дверьми подслушивал, людям гадости мелкие делал, а теперь дождался своего звездного часа! Зачем Раису семь лет пугал, что племянника под суд отдашь? Да кто бы тебя слушать стал!
— Неправильно рассуждаешь, — оживился Карамазов, — не того она боялась, что племянник под суд пойдет, а того, что узнают все про это. Вот чего люди боятся! И чтобы скрыть это, все свои грехи мелкие, они на все пойдут. Один подсматривает за падчерицей в ванной, другой ворует у своих коллег миниатюры — они маленькие, в карман легко помещаются. Коллекционеры — они все чокнутые, ну не может человек с собой совладать — и все тут! А если узнают люди — всё, не будут в дома приличные звать, на весь город опозорится! Третья — интеллигентная женщина, доктор наук — взяла в любовники мальчишку‑студента, форменного альфонса.
— Да кому сейчас до этого дело!
— Это мы с вами так думаем, а она волнуется, переживает, прячет его ото всех… а я тут, кстати, и…
— Тьфу ты, гадость какая! И из‑за такой мрази погиб Женька!
— Нечего на меня сваливать, — обиделся Карамазов. — Ему надо было знать, на ком женился, это его баба подвела.
— А вы тут, значит, и не при чем совсем? — ехидно спросил Кирилл. — Не ходили вы за ней, ничего не знали…
— Я знаю все! — гордо заявил Карамазов.
— И кто убил Вадима, тоже знаете? — заинтересованно спросил Кирилл.
Карамазов замешкался — одно дело ни телефону не своим голосом признаваться в злодействах, другое — заявить человеку про себя, что он — убийца.
— Ну так что же? — настаивал Кирилл. — Вы же такой крутой, держите меня на мушке, скажите правду раз в жизни. Расскажите мне, как вы пошли туда, на Некрасова, утром в воскресенье на разведку, как увидели там полумертвого человека, как он просил у вас помощи…
— Да, да! — закричал Карамазов фальцетом. — И нисколько об этом не жалею! Он был порядочным подонком, кстати, хотел кинуть Валентину, как и она его, впрочем, тоже. Кроме того, он слишком громко кричал и все равно был не жилец, не я, так его прикончили бы вернувшиеся бандиты.
— Вот я и говорю, — сказал Кирилл спокойным голосом, — что беспомощного связанного человека прикончить — это ты еще можешь, а…
Тут он вдруг сделал неуловимое движение, пистолет из руки Карамазова выпал и остался лежать возле самой воды, а сам Карамазов оказался схваченным Кириллом за шиворот и чуть не повис в воздухе.
— А это ты видел? — спросил Кирилл, и я увидела, как он вытащил откуда‑то снизу, из под брючины, брошку. — А это ты видел? — повторил он и зашвырнул брошку далеко в реку.
Карамазов как‑то странно всхлипнул и опустился на землю, хватая воздух широко открытым ртом.
Я услышала сзади себя какой‑то шорох, оглянулась и увидела, как ко мне, стараясь не шуметь, приближаются двое мужчин. Я было обрадовалась, потому что думала, что это наконец приехали те, кому звонил Кирилл, и стала махать им, чтобы поспешили. Они и так поспешили, подбежали ко мне, один схватил меня за руки, а у второго я увидела автомат. Это мне не понравилось, но сделать ничего я уже не успела, потому что этот первый одной рукой зажал мне рот, а в другой у него был пистолет. А тот, что с автоматом, целился туда, где стояли Карамазов с Кириллом. До меня уже дошло, что это совсем не те люди, которых ждал Кирилл, уж больно хамски они со мной обошлись. Я стала дико извиваться и мычать, из‑под ног моих выскользнул камень, мой конвоир споткнулся, я увлекла его вниз, он инстинктивно выставил вперед руку, которой зажимал мне рот, и я заорала в полный голос:
— Кирилл, берегись! — И в ту же секунду послышалась автоматная очередь.
— Привет от Шамана! — крикнул один из бандитов и продолжил стрелять.
Я вскочила на ноги, высунула голову из‑за стены и увидела, как Кирилл тащит Карамазова к единственному укрытию, оказавшемуся поблизости, — проржавевшему старому мусорному баку. Только‑только я сделала несколько шагов в сторону, чтобы незаметно улизнуть, как вдруг сзади раздался голос из мегафона:
— Бросай оружие! Лицом на землю!
Теперь уж я больше никому не доверяла, поэтому убыстрила шаг, но не тут‑то было. Тот, что с автоматом, бросил его, но тип, который держал меня раньше, теперь больно схватил меня за волосы и поднес пистолет к виску.
— Щас разнесу ей мозги к такой матери! — рявкнул он.
Он развернул меня боком, и я увидела, что с одной стороны стоят четыре крепких парня с оружием, а с другой стороны — Кирилл, очень бледный, потихоньку выползает из‑за мусорного бака. Бандит подхватил меня и почти волоком куда‑то потащил. Я вырывалась как могла и даже пнула его под коленку.
— Дайте дорогу! — кричал мой мучитель. — Иначе пристрелю ее на фиг!
— Таня! — услышала я где‑то сзади отчаянный крик Кирилла.
Парни потихоньку передвигались за нами, и вот я увидела бандитскую машину с затемненными стеклами. Второй бандит открыл дверцу, и они стали запихивать меня в машину, для этого им пришлось немного ослабить хватку. Я тотчас схватилась обеими руками за дверцу, как Иванушка, когда Баба Яга хотела посадить его на лопате в печь, при этом, не переставая, истошно орала. Второй бандит обежал машину и влез с другой стороны. Из салона у него дело пошло лучше, он оторвал мои руки от дверцы машины и втянул меня внутрь. До сих пор парни боялись стрелять, чтобы не попасть в меня, но теперь они расстарались, и я увидела, как мой мучитель, не успев сесть в машину, стал оседать на землю. А еще я увидела, как огромными прыжками, чуть не летя над землей, ко мне мчится Кирилл, поэтому из последних сил отпихнула типа, сидящего рядом со мной, и попыталась выскочить из машины. Машина тронулась, ноги мои уже были на земле, но эта скотина держала меня за левую руку, я дернулась изо всех сил, рука попала как раз под захлопывающуюся дверцу. Послышался страшный треск, как будто рвется целый рулон материи. Машина рванулась, парни бежали за ней и стреляли, а я стояла, придерживая левую руку, и видела только лицо Кирилла. Он уже протягивал ко мне руки на бегу, я поняла, что неприятности кончились. Но мой организм решил, что мне хватит на сегодня, и я потеряла сознание.
