Чужая колея - Евгений Александрович Соловьев
– О, а вот и Паша, – Николай Петрович замер посередине кухни с тарелкой в руках. – А мы как раз ужинать садимся. И Марк с тобой? Давайте, оба за стол. Мать, подсуетись-ка.
– Не надо, ма, мы не голодные, – поспешно произнес Паша. – Мы на самом деле на минутку, вещи кое-какие забрать, мы тут к друзьям на дачу собрались.
– На дачу? – растерянно переспросила мать, уже ставя на стол две чистые тарелки. – На ночь глядя?
– Ну да, говорю же, к друзьям, на один день. Ну, посидим сегодня, выпьем, типа, за наступающий, а завтра к вечеру назад.
– Чего хоть за друзья-то? – спросил отец.
– Да так, пацаны нормальные, – Паше, не готовому к такому вопросу, пришлось импровизировать на ходу. – С Марком на сервисе работают.
– Чего ж так срываетесь? – по голосу Веры Семеновны можно было понять, как не нравится ей вся эта затея. – Ты вроде не собирался никуда. И потом, еда-то у вас есть, или ночью готовить будете?
– Это чего же, – добавил отец. – Пока приедете, совсем ночь будет. Всю ночь, что ли, пить собрались? А завтра за руль?
– Да вы не волнуйтесь, Вера Семеновна, – Марк перешагнул порог кухни, слегка оттерев плечом замявшегося с ответами Пашу и давая ему возможность тихо слинять в свою комнату. – Пацаны там все приготовили. А насчет ночи, так ведь бухать – не работать, не надорвемся, новогоднюю ночь порепетируем. Ну а Паше, понятно, придется сегодня выступать вторым номером, – с хитрой улыбкой обратился он к Николаю Петровичу, – рулевым мы наливаем по чуть-чуть, можно сказать, крышку даем понюхать. Ибо главная забота рулевого – безопасная транспортировка тушек пьяных пассажиров до мест их постоянного проживания.
Марк включил режим «язык без костей», с помощью которого мог подолгу убалтывать собеседника, уводя разговор подальше от нежелательной темы.
– Думаю, Паша не будет в обиде, в новогоднюю ночь он свое возьмет, хотя… – Марк запнулся, будто раздумывая над продолжением, при этом как бы невзначай покосился в сторону стоящего на плите чайника. – Если он приведет Ирину, тогда, конечно, лицом в салат будет как-то не комильфо. Женщины – странные создания, почему-то не одобряют, когда джентльмен культурно отдыхает.
– Чаю выпьешь? – спросила Вера Семеновна, улыбаясь.
– Ой, наверно, не откажусь. Сегодня весь день на улице, задубел, как цуцик, а до тех напитков, которые не только тело, но и душу греют, нам с Пашей еще ехать и ехать.
Войдя в комнату, Паша подошел к столу, выдвинул верхний ящик, достал паспорт и туго набитый почтовый конверт. Вытащил из конверта деньги, быстро пересчитал, о чем-то на секунду задумался, потом небрежно запихал купюры в кожаное портмоне и убрал в карман паспорт. По очереди выдвигая остальные ящики, он торопливо покопался в их содержимом, и, очевидно, не найдя ничего важного, отошел от стола к большому платяному шкафу. Распахнув зеркальные дверцы, он извлек довольно объемистую спортивную сумку, бросил ее под ноги, расстегнул молнию и стал быстро доставать из шкафа вещи. Некоторые он сразу запихивал в сумку, другие, ненужные, просто швырял на кровать, не теряя времени на то, чтобы аккуратно убрать их на место. Когда стало ясно, что больше с собой уже ничего не взять, Паша с трудом застегнул молнию, повесил на плечо ставшую довольной тяжелой ношу и подошел к двери. Перед тем, как погасить свет, он несколько секунд стоял, оглядывая комнату задумчивым и грустным взглядом, потом щелкнул выключателем и решительно шагнул за порог.
К тому моменту, когда Паша вернулся на кухню, Марк успел выпить две чашки чая, параллельно поведав Вере Семеновне и Николаю Петровичу о своих планах на новогоднюю ночь, пожаловаться, как ему не везет с девчонками и похвастаться чудо-автомобилем, который он собирается построить своими руками в наступающем году. Родители, слегка ошалевшие от такого потока информации, успели позабыть о тревоге, вызванной неожиданным ночным отъездом сына на неведомую дачу к неведомым друзьям.
– Ну, ладно, нам пора, пожалуй, – деловито заявил Паша, возникнув на пороге кухни.
Вера Семеновна, увидев на плече сына большую сумку, в которую можно было легко поместить половину его гардероба, вновь недовольно нахмурилась.
– Паша, ты чего туда напихал-то? Говорил, на один день едешь.
– Да так, ма, барахло кое-какое ненужное пацанам отдать решил, – довольно неубедительно промямлил Паша, проклиная себя за то, что сразу не отнес сумку в коридор. – Марк, чай – не водка, хорош глушить, пошли, давай, нам ехать еще.
Марк сразу подскочил с табуретки и после короткого прощания выскользнул в коридор. Уже собравшись за ним, Паша вдруг замер и, будто вспомнив что-то важное, повернулся к отцу.
– Слушай, пап, я чего попросить хотел. У меня печка в машине барахлит что-то, Марк обещал посмотреть, да сейчас некогда, можно мы сегодня твою «семерку» возьмем? А то по такому дубаку, да с неработающей печкой, как-то не особо…
– Да бери, конечно, – растерянно ответил отец. – Ключи на комоде, сам знаешь.
– Ок, спасибки. Слушай, мы торопимся, мою потом загонишь в гараж? Ну, ладно, я побежал, если чего – позвоню.
Пока Паша выгонял машину из холодного гаража и выруливал на дорогу, непрогретый двигатель успел заглохнуть трижды. Марк забросил свой небольшой рюкзачок на заднее сиденье, уселся рядом с Пашей и посмотрел на часы.
– Вроде успеваем. Ромка сказал, будет ждать до двенадцати.
– Документы, деньги, шмотки – все взял? – спросил Паша, недоверчиво покосившись на скромный багаж Марка.
– Документы взял, шмотки – только чего пригодится, а деньги… – Марк криво усмехнулся, – о моих деньгах Самурай, царствие ему небесное, давно позаботился. Так что придется вам с Ромкой нахлебника себе на шею сажать.
– Разберемся, – сказал Паша, включая скорость.
Вера Семеновна домывала посуду после ужина, когда Николай Петрович вошел на кухню и тяжело опустился на табуретку. Некоторое время он сидел, задумчиво наблюдая, как жена раскладывает в сушку помытые тарелки и вытирает полотенцем руки.
– Машину Пашкину я в гараж поставил, – произнес он тихо. – Печка-то у него в порядке, шпарит почище, чем в моей, новой. Странно все это, мать. Не нравится мне.
Глава седьмая
– Здравствуйте, девушки. Могу я увидеть Ковалеву Светлану?
Парень лет тридцати в светлой джинсовке застыл на пороге, обводя комнату отдела продаж выжидательным взглядом.
– Это я.
Света машинально поднялась со стула, когда посетитель уверенно направился к ней, доставая из нагрудного кармана куртки красную корочку.
– Моя фамилия Бугров.
За те мгновения, в течение которых перед Светиными глазами красовалась небрежно удерживаемая двумя пальцами раскрытая книжечка, она успела лишь разглядеть цветную фотографию и прочитать два слова: «оперуполномоченный»
