Голубка Атамана - Маша Драч
Откинув в сторону одеяло, я спустила ноги на пол. За окном зияло черное ночное небо. Встав с кровати, я решила найти Давида. Без него слишком неспокойно, холодно и одиноко. К счастью, долго его искать не пришлось. И, к несчастью, нашла я Давида в той комнате, что должна была в будущем стать детской, но так ею и не стала.
Давид, одетый в обычные пижамные штаны, сидел на полу и разбирал кроватку. Осмотревшись по сторонам, я поняла, что он решил здесь всё убрать. Возможно, даже навсегда закрыть одну из многочисленных дверей, что вели в его болезненное прошлое.
Прислонившись виском к прохладному дверному косяку, я молча наблюдала за тем, как Давид орудует отверткой. Позади него лежало еще несколько.
— Можно тебе помочь? — тихонько спросила я, заранее успокаивая себя тем, что если Давид откажет, то в этом нет ничего плохого и не стоит искать никаких подтекстов.
Он окинул меня быстрым взглядом, затем молча кивнул. Я вошла в комнату, взяла отвертку и опустилась рядом с Давидом. Мы вместе быстро управились с кроваткой, затем я разобрала некоторые детали, что вероятно должны были сложиться в пеленальный столик, но так и не выполнили свою главную функцию.
— Она была беременна, — вдруг признался Давид.
Он по-прежнему сидел на полу, скрестив ноги. Пальцы бездумно игрались с отверткой. Я кивнула, решив оставить при себе тот факт, что и так уже обо всём догадалась.
— Я очень хотел этого ребенка, — Давид замолчал.
Мне было неприятно слышать это. Под ребрами, у самого сердца, взвивалась капризная эгоистичная боль напополам с ревностью. Но это было во мне. Внутри. И демонстрировать мимолётную слабость я не собиралась.
— Я не заходил сюда с тех самых пор, как… Всё это произошло. Духу, наверное, не хватало.
— Давид, я не нарочно сюда зашла. Правда.
— Знаю, — он поднял голову и посмотрел на меня. — Я не виню. И не в претензии. Ты не подумай, Ло. — Давид протянул мне руку.
Я села рядом и тоже скрестила ноги по-турецки.
— Давно нужно было всё здесь убрать, — продолжил он, приобняв меня одной рукой.
— Мог бы поручить домработнице или просто вызвать персонал из клининга.
— Нет. Такие эпизоды нужно самому разгребать. Ты поддела застывшую корочку и содрала ее. Больно, но эффективно, — Давид глубоко воздохнул и поцеловал меня в висок. — Всё нормально.
Мне подумалось, что он не лгал мне в этот момент. Давид не выглядел разбитым или жалким. Даже наоборот, ощущалась какая-то воодушевлённость, словно он избавился от весомой части груза, что всё это время тянул его на дно.
— Давай уберемся здесь и ляжем спать, хорошо?
— Хорошо.
Под боком у Давида я быстро провалилась в сон и проснулась лишь оттого, что откуда-то снизу доносился какой-то непонятный шум. Разлепив глаза, я быстро осмотрелась вокруг. Спальня, залитая утреннем солнцем, была пуста. Вся ночь пролетела, как одна секунда. Вот я опустилась на подушку и вот уже светло.
Сердце неспокойно забилось в грудной клетке. Я выскочила на шум и замерла на предпоследней ступеньке лестницы, когда увидела, что какие-то люди в полицейской форме вжали Давида лицом в пол. Кажется, что я даже перестала дышать.
Давиду заломили руки. Он не дёргался, но на него почти навалилось двое, пытаясь надеть браслеты наручников.
— Давид, — растерянно обратилась я к нему, всё еще не в состоянии переосмыслить увиденное.
Он даже не взглянул на меня. Его резко поставили на ноги и согнули пополам, словно он был чрезвычайно опасным кровожадным зверем.
— Вам хана, суки! — из небольшой столовой, что примыкала к гостиной вышел помощник Давида, держа два телефона в руках. Кажется, именно с ним накануне разговаривал Давид. — Готовьте жопы, петушары!
Он продолжал ругаться и нецензурно выражаться, пока Давида выводили из дома. Я бросилась за ним, но Толик не позволил, резко перехватив и больно вжав руку в живот.
— Не лезь.
— Куда они его ведут? Что он сделал? Давид ничего ведь не сделал! Какое они вообще имеют право?! — я чувствовала себя локомотивом, который так разогнался, что уже не остановить.
— Мы всё разрешим. Только не истери и без тебя сейчас тошно, — Толик оттолкнул меня назад.
Я видела в окно, как Давида грубо заталкивают в полицейскую машину. Сжав кулаки, я ощущала себя бесполезной, и эта бесполезность выкручивала мне все внутренности. В висках заломило. Еще несколько минут назад всё было хорошо, а теперь… Будто я с отвесной скалы прыгнула в ледяную воду.
Толик принялся кому-то звонить. Я продолжала тупо пялиться в окно, хотя полицейские машины уже скрылись из виду, увозя с собой Давида.
— Что-что? — раздраженно проговорил в трубку Толик. — Батю нашего повязали, вот что. Поднимай наших, будет вытаскивать.
— За что его забрали? — уже немного успокоившись, всё же спросила я, когда Толик закончил говорить.
— Подставить захотели. С дороги убрать пытаются. Сучары.
— Кто такой Давид Атаманов? — переждав секунду, задала я, пожалуй, самый важный вопрос.
— Кто-кто? Конь в пальто. А оно разве непонятно? — Раздраженно спросил Толик. — Уж точно не офисный планктон. Опасные мы ребята, мадмуазель. Бандиты мы. Нужно было сразу об этом спросить, прежде чем в койку к Атаману прыгать.
Мне почудилось, что кто-то невидимый со всей дури ударил меня прямиком в солнечное сплетение.
— Ладно. Ты тут давай в истерику не впадай. Пока Атамана нет я за тебя в ответе. Всё будет, как надо. Мы батю быстро вытащим.
— Батю? — шепотом переспросила я.
— Ну мы это так Даву за глаза называем. Он наш батя. Главный, короче. Пока проблему не решим, сиди здесь и жди.
