Татьяна Степанова - Родео для прекрасных дам
— Нет. Я хотел ему сказать… объясниться, но… сначала надо было уладить все проблемы… Я хочу жениться на этой девушке. Она удивительная девушка, редкая. . Это большое счастье встретить в жизни такую девушку. Но… я женат. У нас с женой был долгий брак. И если сейчас мы на грани разрыва, я все равно не могу вот так разом все… — Усольский вздохнул: — Собственно, какое вам дело? Что я оправдываюсь? Наши отношения с Алиной никакого касательства к убийству ее отца не имеют.
— Да? А мне вот кажется по-другому.
— Для того чтобы спрашивать мужчину о таких вещах, — сухо заметил Усольский, — надо знать жизнь и, знаете, надо быть… Вы Достоевского читали?
— Вы на господина Свидригайлова не тянете, — хмыкнула Марьяна.
— Я и не претендую.
— Мне что же, вызвать сюда Алину Авдюкову и провести между вами очную ставку?
— Вы не посмеете.
— Вы умеете обращаться с оружием? — спросила Марьяна.
— Умею, правда, это было давно, еще в институте.
— На охоту не ездите?
— Нет. При чем здесь какая-то охота?
— Вы знали о привычке Авдюкова пить нарзан в кровати сразу после пробуждения?
— Знал. Это якобы какая-то очистительная водная диета. Выведение солей и шлаков из организма. Чушь полнейшая, но он ей просто бредил.
— Ваша жена знает о вашем романе с дочерью своей школьной подруги? — спросила Марьяна.
— Мне кажется, этот вопрос вообще не имеет никакого отношения к предмету вашего расследования.
— А я из любопытства интересуюсь. Из чисто женского любопытства. Вам не кажется, что это жестоко?
— Нет.
— А что это подло и аморально?
— Не вашему разнузданному поколению читать мне нотации на моральные темы.
— Неужели вам совсем не жаль своей жены, не жаль вдовы Авдюкова, не жаль Алины?
— Да я за эту девочку жизнь готов отдать, — сказал Усольский. — А с Нателлой, с женой, мы как-нибудь это переборем. Она у меня умная женщина. Она должна меня понять.
— Знаете, вы совсем не убедили меня в том, в чем намеревались убедить.
— Что я не совершал убийства?
— Да. Не зря все же в теории криминалистики версии разрабатываются, — Марьяна поставила в протоколе точку. — Ну что же, на этом пока закончим, уважаемый Орест Григорьевич. Но это только начало наших встреч с вами и бесед. Попрошу вас являться ко мне, а впоследствии, быть может, и к прокурору, по повестке точно в срок. Иначе я буду вынуждена доставить вас под конвоем. Если у вас есть лишние деньги, можно уже и об адвокате похлопотать.
— Я не совершал убийства. Мне не нужен адвокат.
— Все так говорят сначала.
— Я не все, — Усольский встал, выпрямился. — Скажите просто — вы не хотите и не умеете искать, поэтому хватаетесь за самую избитую версию.
— Самые избитые версии, как правило, и верны.
— Да нет же, нет! К черту версии. Посмотрите мне в глаза, ну? — Усольский резко наклонился. — Ну что я — убийца? Да я столько лет боролся за то, чтобы мир и эта ваша контора хоть чуть-чуть изменились. Вы меня не знаете. Я материал для разных там следственных экспериментов неподатливый. Я знаю, что я невиновен. И я вам не позволю, слышите?
Марьяна кивнула:
— Слышу. У меня слух стопроцентный.
— Алину вы сюда не вызовете. Я ее не пущу, — жестко отрезал Усольский.
— А вашу жену?
— Вы не понимаете… Она нездорова. — Усольский снова опустился на стул. Он сильно волновался. — Она очень впечатлительна. Однажды она сильно меня испугала, она попыталась… в общем, она хотела покончить с собой. Я прошу вас, я вас прошу как человека, как женщину — не говорите ей… По крайней мере, до того, как я… Я должен сказать это ей сам. Успокоить ее, насколько это возможно, подготовить. Если она узнает все от вас, то… Ну, я прошу вас, подождите хоть немного.
— Кто убил вашего компаньона?
— Я не знаю. Слово даю — я хотел бы это знать, так же как и вы.
— Вы бы рискнули назначить денежное вознаграждение из средств фирмы за поимку убийцы?
— Конечно.
Марьяна поставила в протоколе допроса время его окончания.
— Нет, Орест Григорьевич, — сказала она после паузы. — Все-таки лучше вам готовить деньги на хорошего адвоката.
Глава 21
СПЛЕТНИКИ
В допросе Усольского Катя решила не участвовать. При таких шатких позициях, какие у них были, этот допрос, по ее мнению, пока вообще не имел никакого полезного смысла. Но Марьяна была зажата процессуальными тисками: в уголовном деле должны были фигурировать показания компаньона покойника. И они фигурировали — на здоровье!
Почти весь день Катя провела в Москве, в пресс-центре главка, просматривала вышедшие за время ее отсутствия публикации, сайт и осталась довольна увиденным. Чем и хороша профессия криминального обозревателя — можно торчать хоть у черта на куличках, в каком-нибудь забытом богом сельском территориальном пункте милиции, собирая материалы по очередному злодейскому преступлению против человечества, а твои прежние репортажи идут, что называется, с колес.
Катя ждала звонка от «драгоценного В.А.» — как он звучит, этот незабываемый голос обожаемого мужа, она уж и забывать начала. Но «драгоценный» не позвонил. Катя и встревожилась, и опечалилась. Но потом стала себя успокаивать: они же не на курорте там, а в экстремальной экспедиции в этом самом Заилийском Алатау. Там суровый походный полупещерный быт, дикие мужские нравы, разгул, охота, спирт у костра и тяжелое похмелье под клекот горных орлов и свист сусликов.
Но все же она позвонила в офис турфирмы Сергея Мещерского справиться о новостях. Менеджер, а потом и «подменный директор» (в «Столичном географическом клубе» имелся и такой — чего там только не имелось) заверили ее, что все в порядке, что только третьего дня с группой был сеанс спутниковой связи, что сейчас они двигаются по маршруту в долину реки Чилик и ждать с ними связи следует не раньше воскресенья. Сегодня же был только четверг. Катя горячо поблагодарила «подменного директора» за хорошие новости. Что ж, будем ждать воскресенья. Воскресенье — кажется, день счастливый.
Но все же сердце ее точил маленький такой зубастенький червячок. Она вспоминала Марьянины слова. Так хотелось, чтобы подруга оказалась не права по отношению к «драгоценному».
К вечеру Катя вернулась в Щеголево. Но от остановки автобуса направилась не в отдел, а решила заглянуть в автосервисную мастерскую Василия Мамонтова. Именно он сейчас интересовал Катю больше, чем Орест Григорьевич Усольский. Вопросов у нее к Мамонтову было два: из-за кого все-таки состоялась дуэль в березовой роще у деревеньки Луково и откуда взялся и куда делся газовый пистолет, переделанный для стрельбы боевыми патронами, из которого был ранен дуэлянт Буркин.
Автомастерскую по адресу из уголовного дела Катя с трудом, но все же нашла, не заблудилась: облезлый ангар в самом конце узкого тенистого, заросшего буйной сиренью проулка, именуемого гордо улицей Первопроходцев. Но железные ворота ангара оказались запертыми. И сколько Катя ни стучала, ей никто не ответил. Ничего не оставалось, как убраться несолоно хлебавши.
Но тут в проулок зарулил неброский с виду серый «Вольво». Остановился, и из него вылез высокий полный мужчина в потертой джинсовой куртке. Катя узнала в нем Варлама Долидзе.
— Вечер добрый, многоуважаемая, — степенно поздоровался он. — Мимо еду, вижу — куда-то спешите. Одна. Сюда? Любопытство — мой грех. Вы никак к Василию в гости?
— Не в гости, а по делу, — сказала Катя, стараясь, чтобы это тоже прозвучало как можно солиднее. — А его на работе нет.
— Он в больнице, у постели горячо любимого друга. Я его сам после обеда туда отпустил. Вы, многоуважаемая, не там парня ищете. Нет чтобы ко мне заглянуть, как обещали.
— Это вы, Варлам Автандилович, обещали побеседовать со мной. Я ждала вашего приглашения.
— Серьезно? Ждали? А приехали-то все же к Васе. Эх, молодежь… Простите покорнейше за любопытство — что же это в вашей милиции так сильно все измельчало, что вы знакомства на стороне ищете?
— Я ищу знакомства на стороне? С Мамонтовым? Если хотите знать, я бы вашего питомца, Варлам Автандилович, за сто километров стороной обходила, если бы не уголовное дело.
— А что вы такое имеете против парня? Таких парней, как мой ученик, сейчас один — на миллион.
— Это уж точно. Уникум. Такие уникумы в цирке — гвоздь программы. А вне цирковых рамок общаться с ними только служебный долг и заставляет.
— Долг. У вас слишком легкомысленный тон. Долг… Что вы, девочка, понимаете под этим словом? Разве вам дано понять его сокровенный смысл? Хотите, я расскажу вам одну историю, чтобы вы так насмешливо не фыркали, говоря о долге? Что же вы стоите? Прошу, садитесь. Вы же не думаете, что Варлам Долидзе будет вести беседу с дамой, а тем более с дамой из такой конторы, как ваша, возле этого курятника? Тут поблизости есть бар.
— «Охотник»? — наивно спросила Катя, вспомнив мамонтовский допрос.
