Дорожный снайпер - Николай Иванович Леонов
Гуров не стал отвечать. И не стал в очередной раз поправлять собеседницу на предмет своего имени-отчества. Ни то, ни другое в данной ситуации не имело смысла. Заметив, что бесцветные, с красными белками глаза женщины вновь остановились, он слегка наклонился и взял со столика ближайшую пластину с таблетками. Перевернул ее тыльной стороной. Название «Эсциталопрам» ему ни о чем не говорило.
В прихожей раздались стремительные приближающиеся шаги, и Гуров поспешил сунуть таблетки в нагрудный карман собственной рубашки. На пороге гостиной появился высокий, по-спортивному подтянутый мужчина лет пятидесяти в коротких шортах и с голым загорелым торсом, лишенным волосяного покрова. По его посеребренным вискам обильно струился пот. Босые ноги были перепачканы свежескошенной травой. Недовольно мазнув взглядом по сыщику, он сдвинул брови и отрывисто поинтересовался:
– Вы кто? Что вам нужно от моей жены?
Зинаида Павловна вздрогнула от неожиданности и повернула голову:
– Не злись. Это хороший человек. Он хочет помочь нам. И он – полицейский. Его зовут Мордвинов Олег Николаевич.
Гуров поднялся с кресла и шагнул навстречу хозяину дома.
– Лев Иванович, – представился он и протянул руку для пожатия. – Гуров. Главное управление уголовного розыска.
Ромашов не подал руки в ответ. Вместо этого он смахнул пот с висков и, шлепая босыми ногами по ковру, приблизился к Зинаиде Павловне. На ковре остались зеленоватые отпечатки подошв. Он опустился перед женщиной на одно колено, взял ее за подбородок и, заставив поднять голову, проникновенно заглянул в глаза:
– Как ты, малыш?
– Я – хорошо. Спасибо. А как ты?
Зинаида Павловна вела себя как запрограммированная машина. Ромашов погладил супругу по волосам, после чего бережно и ласково поцеловал ее в губы.
– Я тоже, малыш. Я тоже. – Он поднялся с колена, а затем, подав руку, помог покинуть кресло жене. – Иди пока к себе, солнышко, и ни о чем не беспокойся. Приляг, отдохни… Я подойду через пару минут. Возьми на всякий случай таблетки.
Романов взял со столика точно такую же пластину, какую без спроса конфисковал Гуров, и аккуратно вложил ее в протянутые ладони Зинаиды Павловны.
– Хорошо, Витечка, – кивнула она. – Мне и вправду лучше прилечь. Голова немного кружится.
– Тебя проводить?
– Не надо. Я сама. Ты приходи только…
– Я приду.
Ромашова, не прощаясь с гостем, словно забыв о его присутствии в комнате, неспешно и плавно двинулась в сторону двери в смежное помещение. Муж не сводил с нее глаз, пока она не скрылась из виду, потом хмуро повернулся к Гурову и процедил свозь зубы:
– Вам лучше уйти. И никогда… слышите: никогда!.. не заговаривайте с моей женой без моего согласия. Вы что, сразу не сообразили, что она не в себе? Это что, незаметно?
– Заметно, – кивнул Лев. – И я не успел ее ни о чем спросить. Только поинтересовался, где вы…
– Теперь вы это узнали. Вот он я. Перед вами. Это все? Разговор окончен?
– Ну, зачем вы так, Сергей Викторович? – миролюбиво проговорил Лев. – Я не враг вам. И я не собирался причинять никаких неудобств. Все, что мне нужно, это задать вам пару вопросов по поводу гибели вашего сына. Мы можем поговорить об этом?
Минуты две Ромашов молча и по-прежнему недовольно смотрел на Гурова, словно взвешивая для себя все «за» и «против» предстоящей беседы, но в итоге все же кивнул:
– Хорошо. Спрашивайте, что вы хотели, а затем уходите. У меня много дел запланировано на сегодня. И для начала я хотел бы засветло закончить косьбу участка.
Он прошел к окну, чуть сдвинул в сторону занавеску и подхватил с подоконника полуторалитровую пластиковую бутылку минеральной воды «Рич Алсу». Сделал несколько жадных глотков прямо из горлышка. Две или три капли сорвались с пухлых губ и покатились по груди Сергея Викторовича.
– Расскажите мне, что случилось тогда в Восьмой больнице, – издалека начал Лев. Учитывая тот факт, что хозяин дома не предложил ему сесть, он повел беседу стоя. Стоял, широко расставив ноги, и Ромашов.
– Зачем вам это?
– Мы ведем расследование…
– По поводу смерти моего сына?
– Не совсем, – вынужден был признаться Лев.
Ромашов хмыкнул и сделал еще один глоток из бутылки. Затем, не глядя, вернул ее на подоконник и прикрыл занавеской.
– Тогда с какой радости мне с вами откровенничать? Уверен, вас и так уже подробно информировали о том… инциденте, как они это называют. Я называю это иначе. Грубая медицинская ошибка стоила моему сыну жизни. Вот и все, что там случилось. Вы представляете интересы больницы?
– Тоже не совсем верно, – вновь уклонился от категоричного ответа Гуров. – Скажите, Сергей Викторович, вам известно об убийстве Леонида Штурма?
– Нет.
– Но вы знаете, кто это?
– Да.
– И при этом утверждаете, что не слышали о его смерти? – усомнился Лев.
– Да.
Ромашов прошел вперед и плюхнулся в то же самое кресло, которое до этого занимала его супруга. Вытянул босые ноги перед собой. Остатки травы продолжали сыпаться с его подошв на ковер.
– Странно, ведь новости про серийного киллера последние дни крутят по всем каналам. С упоминанием фамилий жертв.
– С некоторых пор мы не смотрим телевизор, – скрестив руки на груди, ответил Сергей Викторович. – Нам, знаете ли, не до новостей. Зина все еще на таблетках. Я стараюсь отвлечься работой по хозяйству. У вас есть дети, полковник?
– Нет. Как-то не сложилось. – Не дождавшись приглашения от Ромашова, Гуров сам занял место напротив собеседника.
– Вам повезло. Лучше не иметь их совсем, чем зачать с таким трудом, а потом потерять. У нас с женой долго ничего не получалось. В какой-то момент мы даже отчаялись, но потом… Она родила Валерку, когда ей самой было уже под тридцать. Мне стукнуло сорок. Мы звали его подарком небес. Словно Господь Бог смилостивился
