Эхо ненависти - Виталий Михайлович Егоров
– Оказывается, из-за Кабалюка все случилось, – сквозь зубы процедил сыщик. – Эхо войны достало мою Ганну.
– Получается, что так, – вздохнул местный опер. – Мне кажется, что в эту поездку во Львов она попросилась из-за тебя, из-за воспоминаний о тебе. Вас же обоих связывает этот Кабалюк, вот она и решила довести дело до конца…
– Эх, Богдан, зачем я тогда сюда приехал! Зачем нужно было устанавливать личность этого негодяя? Он так и так скоро бы сдох безвестным. Ганна его последняя жертва, а могло быть совсем по-другому.
– Судьба, – пожал плечами хозяин. – От нее трудно уйти – если не сегодня, то завтра обязательно догонит.
– А ведь она знала, что случится беда, – тихо проронил Соколов. – Когда провожала меня, все время твердила, что это наша последняя встреча.
Когда мужчины собрались выехать, Мирослава упаковала в сумку закуску и спросила мужа:
– Богдан, сколько бутылок возьмете?
Оперативник, немного подумав, ответил:
– Мира, положи две горилки.
– А не много ли будет на двоих?
– В самый раз. Положи лучше три.
– Три?! Тогда добавлю закуски.
Над могилой возвышался временный деревянный памятник с фотографией улыбающейся Ганны, внизу надпись:
Ковальчук Ганна Олександрiвна
25.08.1963—15.07.1983
Сыщик, обняв памятник и весь трясясь и еле сдерживая рыдания, простоял довольно долго, покуда Богдан не тронул его за плечо.
– Давай помянем Ганну. Ей бы сегодня исполнилось двадцать лет.
Рядом с могилой валялись бутовые камни и доски. Быстро соорудив из них столик и сиденья, Богдан наполнил стаканы горилкой и стал говорить:
– Хорошая девушка была Ганна. Она для нас была как солнышко – придет с утра на работу, улыбнется лучезарной улыбкой, и у всех поднималось настроение, придавая нам заряд энергии на весь день. А как ты уехал, она перестала нам дарить эту свою улыбку. Стала грустной, в глазах какая-то печаль, очень часто вздыхала, вспоминая о чем-то. Мы, конечно, знали, что она скучает по тебе, но виду не подавали, так она сама постоянно напоминала о тебе. Говорим о каком-нибудь случае, а она окольными путями переводит разговор о тебе, о твоем пребывании здесь. Сергей, тебе повезло встретить и полюбить такую девушку. Ганна же очень красива, тут многие клеились к ней, но она никого не подпускала к себе, а увидела тебя и сразу влюбилась. Вот что значит любовь с первого взгляда.
Соколов погладил фотографию на памятнике и промолвил:
– Я, когда впервые увидел ее, тоже сразу влюбился. Она была настолько красива и недоступна, что я даже не мечтал, что у нас сложатся отношения. Но тогда все стало развиваться очень стремительно, и за два дня мы с ней породнились, как самые близкие люди. Богдан, ты сказал правду – мне действительно повезло встретить на своем пути Ганну. Эту встречу я ни на что не променяю. Теперь я понимаю, что никогда раньше не испытывал любовь.
Мужчины опустошили свои стаканы, и Богдан стал рассказывать:
– Андрея похоронили на другом кладбище рядом с отцом. Наша ласточка «Жигули» в хлам, не подлежит восстановлению. Ганна и Андрей погибли при исполнении, поэтому памятники будут сооружены за счет МВД, в конце сентября будут готовы. А мы с женой уезжаем на Камчатку. Там в милиции работает мой одноклассник, он и позвал нас, и уже нашел работу для Мирославы в местной школе. Так что, надеюсь, будем встречаться.
– Молодцы, решились уехать на край земли, – улыбнулся Соколов. – Ты же читал: в моем письме есть песня – спой ее для Мирославы.
– Увезу тебя я в тундру? – рассмеялся Богдан. – Думаешь, что не спел? Давно уже исполнил перед ней на коленях.
– И как она?
– Она очень счастлива, что уезжаем.
– Богдан, к тебе будет просьба: скоро придет второе мое письмо, которое я написал еще не зная, что ее уже нет в живых. Ты возьми оба письма и закопай рядом с могилой Ганны – пусть она прочтет.
– Хорошо, сделаю, – кивнул оперативник. – Если к этому времени мы уедем, то попрошу Алексея.
Когда выпили еще по стакану горилки, Соколов попросил Богдана:
– Оставь меня до вечера с Ганной наедине. Посижу, поговорю с ней…
Местный сыщик, посмотрев на часы, ответил:
– Сейчас три, в шесть приеду. Хватит времени?
– Да, спасибо.
Как только Богдан уехал, Соколов встал на колени и, обняв холмик, прошептал:
– Вот я и приехал к тебе, моя Ганночка. Я тебя люблю и буду любить до конца жизни. Прости меня, любимая, из-за меня ты погибла, я никогда себе этого не прощу.
Когда Богдан вернулся к могиле, застал Соколова лежащим с закрытыми глазами рядом с могильным холмиком. Он испуганно растолкал его и, когда тот открыл глаза, облегченно выдохнул:
– Уф, ты что человека пугаешь?! Давно лежишь?
Соколов, ничего не говоря, поднялся и сел на камень.
Богдан разлил горилку и, постояв в задумчивости, сказал:
– Сергей, давай еще раз помянем нашу Ганну.
Когда стаканы были уже пусты, оперативник предложил:
– Сейчас поедем ко мне домой, поужинаем, а потом я отвезу тебя в гостиницу.
Соколов помотал головой:
– Богдан, спасибо. Отвези меня сразу в гостиницу, мне плохо. Завтра я уеду.
– Что так быстро-то? – удивленно вскинул голову местный опер. – К матери Ганны не хочешь зайти?
– Нет, не пойду. Кто я для нее? Случайный человек…
– Вообще-то правильно, – согласился Богдан. – Зачем бередить рану.
Попрощавшись с Богданом возле гостиницы и попросив его, чтобы он нашел и принес ему какую-нибудь фотографию Ганны, он зашел в номер и свалился на кровать. Ночью он спал тревожным сном, резко открывал глаза, вставал с кровати, жадно припадал к бутылке с «Нафтусей», чтобы вновь забыться в беспокойной дремоте. В очередной раз, когда он лег на кровать и закрыл глаза, к нему пришла Ганна. Она тихо улыбается, протягивает руки и до боли родным голосом говорит: «Здравствуй, милый! Ты приехал, чтобы увезти меня на край земли?» Сыщик ликует от того, что смерть любимой была кошмарным сном, хочет обнять ее, но руки хватают воздух, и он резко открывает глаза.
Утром, встав спозаранку с постели, сыщик заметил на столе фотографию размером со спичечный коробок. Он взял в руку снимок и обомлел – с фотокарточки, еле сдерживая улыбку, на него глядела Ганна! Он сел на кровать и долго вглядывался в любимые черты лица, находя что-то еще новое, неповторимое, необыкновенное, близкое сердцу.
На немой вопрос сыщика женщина-администратор объяснила, что ночью приезжали из милиции и попросили оставить фотографию на столе, что она и сделала.
В полдень Соколов был уже во Львове. Он ходил по
