Иван Аврамов - Алиби от Мари Саверни
День нынешний выдался относительно спокойным, если не считать разных там мелких происшествий, с ними легко управлялись подчиненные Бетко, потому он засел за отчетность, которую, как и все следаки, весьма недолюбливал. Спокойное настроение взбодрил, тонизировал звонок из Киева, из МВД.
— Что, Бетко, не надумал еще перебираться к нам? — весело спросил подполковник Кучугуров.
— Никак нет, — по-военному четко ответил Игорь. — Житейские обстоятельства не позволяют.
— И до каких пор будешь ждать? Пока яйца не поседеют? — милицейский юмор Кучугурова тонкостью не отличался.
— До этого, полагаю, еще далеко, — рассмеялся Игорь.
— Как вообще-то у тебя дела? Как дома? Вода-то холодная, надеюсь, есть? — Кучугуров в Зеленом Клине был несколько раз, так что о местных бытовых реалиях знал не понаслышке.
— Задыхаемся. Канализация наша накрылась медным тазом. Не город, а сплошной сортир. Хоть противогаз надевай, — снова рассмеялся Бетко, но тему развивать не стал.
— Сочувствую. А с работой как?
— Хватает. Как говорится, голова в цветах, а…
— …а жопа в мыле, — закончил за Бетко прямолинейный Кучугуров.
— Вот-вот. Город у нас проблемный, вымирающий, безработный сидит на безработном и безработным погоняет. Пьют по-черному, а отсюда…
— Ну, ясно… В общем, думай, Бетко, думай… Следователь ты классный, но слава — товар скоропортящийся. Сегодня тебя знают и помнят, а завтра забудут. Пока, бывай!
Едва Игорь положил трубку, как телефон зазвонил снова, но на сей раз настроения он не прибавил. На связь вышел ближайший помощник капитана, старший лейтенант Павел Лемешко.
— Игорь, мокруха… Нашли мертвым одного парня, скорее всего, наркомана… Где? Да в кочегарке обувной фабрики, той, которую снесли. Осматриваем место преступления, но убийца, ты его, между прочим, заочно знаешь, сработал, кажется, очень чисто.
— Что значит — заочно знаю? — раздраженно спросил Бетко.
— Сейчас поймешь. На пальтеце у убитого — записка. Как тогда, на трассе, помнишь, девчонка, Лена Ветрова…
— Паш, — закричал в трубку Бетко, — ничего там не трогай! Еду к вам, слышишь?
Серийный убийца, что ли? Только этого не хватало, зло думал капитан, он-то, как розыскник, как криминалист с определенным стажем, ведал, что маньяков ловить крайне трудно, потому что хитрость их изощренная, а изобретательность не знает границ. Об этом говорил не его собственный опыт, в его практике серийные убийцы, слава Богу, еще не встречались, а опыт чужой, описанный на страницах учебников и в специальной литературе. Что ж, Игоря Бетко ждет очень серьезное профессиональное испытание, и сейчас, трясясь в разболтанных служебных «Жигулях», он весь внутренне напрягся, как зверь перед прыжком.
В кочегарке находились, помимо Лемешко, судмедэксперт Саня Голицын, штатный милицейский фотограф Сергей Куценко и местный участковый Солдатенко. Самый разгар дня, поэтому в комнатушке, снабженной единственным окошком, вполне хватает света, чтобы разглядеть затерханные тюфяки, а если точнее, матрасы, снесенные с мусорок, три колченогих стула, обломки шприцев, огарки свеч, обрывки газет, какие-то тряпки, одно изъеденное молью ратиновое пальто большого размера, служащее, видимо, одеялом, распотрошенная книга Тургенева «Рудин», принесенная сюда неведомо с какой целью, наконец, основательно затоптанный, похожий на степную грунтовку, пол.
В убитое это, попахивающее скотством помещение вошел еще один человек — девушка лет восемнадцати-девятнадцати, с хорошенькой фигуркой, но заметно исхудалая, личико тоже не лишено привлекательности — карие выразительные, хоть и горящие лихорадочным блеском, с расширенными зрачками, что, несомненно, свидетельствовало о ее пристрастии к наркотикам, глаза, красиво вылепленные, хоть и искусанные во время, видать, ломки, губы, безукоризненно маленький носик.
— Анжела, его подружка, — кивнул на мертвого парня Лемешко.
Труп лежал на прорванном во многих местах матрасе в той же позе, в которой его обнаружили оперативники, а если точнее, Анжела, пришедшая сюда в половине второго дня — на левом боку, лицом к стенке. Бросалась в глаза прическа парня — коротко стриженую темноволосую голову украшал ярко-желтый, почти оранжевый «ирокез».
— Горло перерезано, — вполголоса сообщил Саня Голицын. — Причем мастерски, одним движением лезвия. Скорее всего, в руках убийцы был остро наточенный, почти как бритва, нож. У трупа признаки суточной окоченелости.
— Нож здесь?
— Нет. Убийца унес его с собой, — ответил Лемешко.
Бетко подошел поближе к убитому — тюфяк в том месте, где к нему прикасался кадык, был напитан уже подсохшей кровью, на правом лацкане черного, далеко не нового полупальто белела бумажка с компьютерным выводом: «ВЕТЕР, ВЕТЕР НА ВСЕМ БОЖЬЕМ СВЕТЕ…» Тот же кегль, та же желтая булавка.
— Слушай, Игорь, это какой-то чокнутый. И там ветер, и здесь… Он что, помешался на этом ветре?
— Как зовут убитого?
Лемешко уже приготовился открыть рот, но его опередила девушка:
— Витренко, — сказала она. — Стас Витренко.
Капитан Бетко мысленно вздрогнул: «Стас Витренко, Лена Ветрова… Что это — случайное, дикое совпадение или четкий, целенаправленный выбор жертв? Возможно и то, и другое. Пятьдесят, так сказать, на пятьдесят…»
— Еще раз внимательнейшим образом осмотрите этот, — хотел сказать «притон», но, встретившись глазами с Анжелой, передумал, — эту кочегарку, окрестности, — распорядился Бетко. — Труп — на детальную судебно-медицинскую экспертизу. Сообщите о смерти сына родителям, если они у него есть.
— Есть, — подтвердила Анжела и заплакала — тоненько, визгливо, безутешно.
— Успокойся, девочка, — притронулся к ее плечу Бетко. — Если не против, поехали со мной в управление, я напою тебя чаем, отогреешься. И расскажешь все, что знаешь о Стасе Витренко.
В последний раз взглянув на того, кто еще день назад был живым теплым человеком, чего-то хотящим, к чему-то стремящимся, хотя к чему может стремиться наркоман — единственно к дозе! — и все-таки он жил, дышал, ходил по этой земле, капитан Бетко отметил про себя, что Стас Витренко с его вызывающе ярким хохолком — кричаще желтым, если не апельсиновым «ирокезом», похож на петуха, вернее, на петушка с перерезанным горлом.
* * *— Я голоден, как Иисус Христос после сорока дней поста в пустыне, — торжественно объявил Лемешко, возникнув на пороге кабинета Бетко, когда часы показывали уже половину восьмого вечера.
— Акридами, к сожалению, не располагаю, — улыбнулся Игорь. — Могу лишь предложить два бутерброда — с колбасой и салом. Так и быть, напою тебя чаем. Есть, между прочим, и кофе.
Лемешко выбрал кофе. Он с удовольствием перемолол крепкими зубами весьма увесистые, Игорева мама иных не делает, бутерброды, и, отхлебнув горячего кофе, вожделенно вынул из пачки сигарету и тут же настороженно покосился на Бетко.
— Да ладно уж, кури, — милостиво разрешил тот. — Никотин, как ты ошибочно считаешь, стимулирует умственную деятельность. Посмотрю в очередной раз, насколько это верно. Итак, что мы имеем?
Выходило так, что никаких вещественных доказательств, кроме двух одинаковых «золотых» булавок и двух записок с выведенными на компьютере словами, преступник после себя не оставил. Отпечатков пальцев на них не обнаружено. Как в первом, так и во втором случае — ни одного свидетеля.
Каким был повод для убийства? Пока что он неизвестен. Правда, жертвы носили родственные фамилии — Ветрова, Витренко, опять же в записках навязчиво эксплуатировалась тема ветра — в той, что нашли на Лене, содержался ясный намек на то, что преступник неуловим, он бросает смелый вызов правоохранителям, сыщикам, всему свету, стало быть, уверен в своей безнаказанности, второй же текст, приколотый к полупальтецу Стаса, не что иное, как цитата из Александра Блока, его поэмы «Двенадцать».
Почему именно эта цитата? Хочет дать понять, что он вездесущ, всепроникающ и спасения, защиты от него нет? Это предположение вполне может соответствовать истине. Да, кстати, использование блоковской строчки говорит о том, что убийца — человек образованный или просто начитанный.
— Прямо какой-то ветреный убийца, — пробормотал Лемешко, закуривая вторую сигарету с красноречивым, а может, издевательским названием «Бонд».
— Если б только ветреный, — протянул раздумчиво Бетко. — Ветреных людей на свете — тьма! Мужей, жен…
— Ну, ты же понял, какой смысл я вложил в это определение, — с напускной обидой произнес Павел.
— Еще бы, — улыбнулся капитан. — Но продолжим дальше. Жертвами преступника стали асоциальные элементы, причем по возрасту совсем молодые — проститутка, наркоман. Допускаю, что это был целенаправленный выбор.
— Кто-то возомнил себя санитаром леса?
