Дональд Уэстлейк - Детектив США. Книга 3
Вирлок промолчал.
— Мы не жалели своих сил, оберегая покой и благополучие граждан, которые не в состоянии позаботиться о себе, даже если бы у каждого в гараже стояло по танку. И всякий раз, когда какой-нибудь пьяный болван пригрозит им револьвером, они требуют нашей защиты, но поднимают грандиозный скандал, если полицейский бесплатно возьмет у торговца гнилой банан.
— Вы словно читаете мне очередную демагогическую передовицу из нашей газетенки «Щит и револьвер», — усмехнулся Вирлок. — Если вы хотите сделать Уэстина козлом отпущения, имейте мужество сказать прямо.
— Вот я и говорю.
— Тогда скажите и другое: что заставляет вас поступать так?
— Житейский расчет. Надеюсь, вы согласитесь со мной?
Вирлок встал и направился к двери.
— Одну минуту, — остановил его Эллендер. Он тоже поднялся и медленно подошел к Вирлоку. — Вы понимаете, что всем нам обеспечено продвижение по службе, если дело пройдет гладко?
— Понимаю. Ну и что?
— Вы станете начальником отдела уголовного розыска. Я же, заняв пост начальника управления внутренних дел, предоставлю вам полную свободу действий. Макдафф, судья Сэм, Энстроу, я, Кэйджен — все мы будем вашими друзьями, вашими влиятельными и сильными друзьями… Вы будете одним из нас, станете получать большое жалованье, в перспективе у вас будет солидная пенсия. Разве не смешно, что на пути ко всему этому стоит какой-то сопляк, один из тех, с кем нам часто приходится иметь дело, один из великовозрастных хулиганов, не заслуживающих…
— Довольно! Я уже сказал, что ваша точка зрения меня не устраивает. Вы совершенно не правы.
— В чем же?
— Да в том, что пытаетесь спасти репутацию, а возможно, и шкуру такого мерзавца, как Макдафф, и во имя этого готовы послать на смерть невиновного.
— Вирлок, но это же никчемный человек! Один из тех бродяг, которые так досаждают нам в Гэйтвее.
— Не имеет значения, Лейси. Если вы дадите мне недели две, я обещаю, что ничего не стану предпринимать по результатам своего расследования, пока не посоветуюсь с вами. От вас будет зависеть, давать им ход или нет. Я же прошу одного: разрешить мне попытаться установить истину!
— Нет, не разрешаю! — снова распаляясь, бросил Эллендер. Он быстро вернулся на свое место, взял со стола одну из бумаг и протянул Вирлоку. — С сегодняшнего дня я отстраняю вас от участия в расследовании дела об убийстве Элен Макдафф. Вот новое задание. Вчера вечером неизвестные взломали дверь магазина на углу улиц Броад и Колумбус. Похищено несколько костюмов и пальто. Займитесь.
Вирлок взял бумагу и пошел к двери, но остановился.
— Неужели вы думаете, мистер Эллендер, что я стану молчать? — спросил он.
— Ну, если вы враг самому себе… Мне будет неприятно уволить вас за неподчинение.
Вирлок повернулся и вышел.
* * *Минут десять Уильям Уэстин неподвижно сидел на койке, уставившись в пол. В ушах у него все еще звучали слова Гарольда Кэйджена: «Если вы согласитесь признать себя виновным, я, возможно, добьюсь, чтобы вам заменили высшую меру двадцатилетним тюремным заключением. Большего я не в состоянии сделать…»
Уэстин в смятении поднялся с кровати, подошел к оконцу и некоторое время стоял, ухватившись за толстые прутья. Мог ли он еще вчера предполагать, что окажется в тюрьме за стальной решеткой?
— Спокойно, спокойно, молодой человек, — послышался за его спиной чей-то равнодушный голос. — Решетку вам все равно не выломать, и не пытайтесь!
Уэстин оглянулся. Черев глазок двери в камеру заглядывал надзиратель.
— Извините… — начал было он, но вдруг почувствовал, что им овладевает ярость. — К черту вашу решетку! — крикнул он.
— Я хочу говорить с адвокатом!
— Но он только что ушел от вас.
— Так вызовите его! Мне надо с ним посоветоваться.
— Не могу. Ничего не могу сделать для вас. И вот вам мой совет: не пытайтесь вырваться отсюда — это еще никому не удавалось. Так что успокойтесь…
Уэстин без сил опустился на койку.
Глава 4
На следующий день, во вторник, миссис Джейн Морган не смогла прийти, как обычно, в приемную доктора Оттера. Она любила свою работу, ей нравилось встречаться с новыми пациентами, наблюдать за ними, угадывать по манерам и костюмам, к какому слою общества они относятся, радоваться приходу старых пациентов и с удовольствием слушать, когда они делились с ней своими радостями и огорчениями. Теперь же и работа, и приемная доктора Оттера, и пациенты как-то отдалились, отошли на второй план, — все заслонило собой убийство на Бэккер-авеню. Мучаясь и переживая, миссис Морган курила сигарету за сигаретой и уже вторые сутки без сна бродила по комнате.
Часов в семь утра, рассеянно взглянув в окно на неподвижные, безучастные ко всему вязы, миссис Морган с горечью подумала, что мир остается таким же прекрасным и радостным, и нет ему дела до того, как ей тяжело. Полураздетая и непричесанная, она по привычке поставила на плиту кофейник с водой и снова задумалась. Никогда раньше она не сталкивалась с необходимостью подобного выбора: сообщить в полицию обо всем, что видела вечером в воскресенье, или промолчать и махнуть на все рукой — будь что будет. Как бы она хотела, чтобы ничто не нарушало ее маленькой уютной жизни!..
Мучения Джейн Морган особенно усиливались, когда она вновь и вновь бралась за газеты. На опубликованных фотографиях Уильям Уэстин не походил на того человека, которого она видела в доме Макдаффов. Она напряженно всматривалась в фотографии Уэстина, сделанные в тот момент, когда его выводили из тюрьмы или когда он появлялся в зале суда, но ни на одной из них не могла опознать того, кто стрелял в Элен Макдафф. Почти не сомневаясь, что в убийстве обвиняется совершенно непричастный к нему человек, и все же не находя в себе мужества обратиться в полицию и встать на его защиту, миссис Морган то принималась рыдать, то вновь впадала в мрачное раздумье.
* * *В то же утро судья Сэм и районный прокурор Питер Энстроу сидели за столиком в самом фешенебельном ресторане Гейтвея «Вид на море». Отпивая кофе, судья внимательно всматривался в пышную зелень соседнего парка, однако в его серых глазах читалось сильнейшее недовольство. Это был старик лет шестидесяти с лишним, подтянутый, с преисполненными достоинства манерами; приветствуя входящих в ресторан друзей и знакомых, он время от времени улыбался, сверкая белизной вставных зубов. На нем был серый полотнятый костюм с галстуком. Позволяя отдохнуть глазам, он снял пенсне, слегка склонил голову набок и с некоторым высокомерием проговорил:
— Я ненавижу себя за то, что согласился участвовать в этой истории. В дни моей молодости политическая борьба была такой же грязной, если не грязнее, грубое насилие отнюдь не было редкостью, но, черт возьми, даже тогда существовали определенные пределы!
Энстроу успокаивающе улыбнулся.
— Сэм, но Уэстин все же убил Элен Макдафф. Сейчас сюда приедет Эллендер и покажет вам его признание.
Энстроу было около сорока: непомерно властолюбивый, он ловко скрывал свои замыслы под маской этакого страдальца, обиженного жизнью и людьми.
— Бог мой, Пит, но как же вам хочется вкусить власти! — заметил судья.
— А почему бы и нет? Вам все преподносится на блюдечке, а я должен, жертвуя лучшим, что может быть в моей жизни, добиваться всего сам.
— А иногда жертвуя и чужими жизнями…
— Но и вы далеко не святая невинность, — усмехнулся Энстроу.
— Да, на моей совести есть и человеческие жизни, — согласился судья. — Тем больше сомнений вызывает у меня дело этого мальчика. Я даже имени его не помню.
— И хорошо, что не помните.
— Должен же человек когда-то остановиться и оглянуться на пройденный путь.
— Однако вы не прочь стать губернатором, как и ваш отец в свое время, не так ли? — продолжал настаивать Энстроу.
— Мечтаю уже много лет.
— И такая возможность у вас теперь есть, она там, — Энстроу сделал жест в сторону тюрьмы на Мэретта-стрит. — Губернатор Лайтуэлл трясется от страха в своей резиденции. С его помощью компания лесопильных заводов «Акма» сорвала изрядный куш на сделках с лесом, о чем стало известно Макдаффу. На предстоящих выборах при поддержке Макдаффа вы легко возьмете верх над Лайтуэллом. Макдафф уже говорил об этом.
— Откуда вы знаете?
— Неважно. Знаю, что Макдафф побывал в Вашингтоне и беседовал с сенатором Слипером. Вы же понимаете, уж если Макдафф и Слипер говорят, что Лайтуэлл должен уйти, значит, все решено. Ну, а после ухода Лайтуэлла вы единственный кандидат на его место.
