Борис Бабкин - Тайна наследницы

— Закрой ротик, мальчик, — остановил его Соломон. — Иначе я тебе язык укорочу. Надеюсь, повторять мне не придется.

Улыбнувшись, он вышел. «Камуфляж» посмотрел на напарника.

— Это как понимать? Я что, должен слушать этого…

Третий из приехавших усмехнулся:

— Я на твоем месте поберег бы язычок.

В комнату вошла молодая женщина с подносом.

— А вот и ужин! — потер руки Геракл. — Надеюсь, тетушка Сара нальет нам чего-нибудь. — И шагнул навстречу вошедшей.

— Не особо облизывайтесь, воины, — насмешливо проговорила появившаяся следом за девушкой пожилая сгорбленная еврейка. — Тетя Сара — это я. Полагаю, двух бутылок коньяка и ящика пива вам хватит, чтобы отметить возвращение на родину. А это Кристина. Руки распускать не советую. У нее черный пояс по карате.

Адам позвонил Соломону, чтобы убедиться — посланцы прибыли на место.

— Они готовы на убийство? — напрямую спросил Соломон.

— Обижа-аете, Соломон Рудольфович, — протянул Адам. — Они готовы на все. Но не советую форсировать события. Пока мы держим ситуацию под контролем и, кто наследница, кажется, знаем. Но именно это и мешает принять меры по ее устранению. Да, есть и еще причина, но уверен, что очень скоро все разрешится.

— Надеюсь на это и я, — сердито сказал Соломон, — но почему-то до сих пор не прочитал ни в одной из газет о кончине этой назойливой журналистки. Она что, все еще жива?

— К сожалению, да, — нехотя признал абонент. — У нее неожиданно оказались телохранители. Мы потеряли…

— А мне плевать, что и кого вы потеряли, — взорвался Соломон. — Даю тебе два дня. Если твои люди не справятся, буду вынужден уволить тебя.

— А коньячок французский! — оценил Геракл. — И пиво самое то. Обожаю «Тинькофф». А вы чего-то заскучали? — наливая по новой, оглядел он приятелей.

— Да вроде мы ехали сделать работу, получить деньги и быстро вернуться, а тут какой-то мужичишко, божий одуванчик, ля-ля разводит, да еще грозится отрезать мне язык, — злобно проговорил парень в камуфляже.

— Не делай поспешных выводов, — предупредил его Геракл. — В этих краях всем правит золото, тот, у кого его больше, имеет право на все. И прими совет: побереги язык. Соломон Рудольфович очень не любит, когда его перебивают. Мне, например, сейчас просто не хватает бабы, — осклабился он. — Все остальное стерпится. А что бы ты хотел, Гриф? — посмотрел он на одного из сидевших за столом.

— Того же, чего и ты, — засмеялся тот. — А Удав не в настроении. Может…

В дверях появилась тетя Сара.

— Господа воины, на ваш вкус. Выбор за вами. Не беспокойтесь ни о чем. Они абсолютно здоровы. Прошу, дамы. — В комнату вошли четыре красивые, с хорошими фигурами молодые женщины.

— У меня настроение поднялось, — засмеялся Гриф.

— А у меня не только настроение, — поддержал его Садист.

— Да я, собственно, ничего не хочу, — качнув головой, сказал сидевший у камина Прокофьич. — Это Дед, братик мой, желает заполучить чертову долину. А ведь там нужно памятники ставить, а не золото копать. — Посмотрев на икону, перекрестился.

Старый якут вздохнул.

— Грехи СССР нас вроде бы и не касаются. Золото там большое пойдет. Ну а что вперемешку с костями, так Колыма через подобное прошла уже давно. Место так и называлось — «Долина смерти». Видать, где кровью обильно полито, и золотишка лежит много. Завсегда из-за золота убивали. Но ты не из-за костей и черепов, пулями пробитых, не хочешь вскрывать Долину. Ты знаешь, что там…

— Хватит! — крикнул Прокофьич.

Хотел что-то сказать, но пуля, пробив стекло, вошла ему в переносицу. Он грохнулся на пол. Якут, мгновенно присев, на карачках пополз к двери. Обернувшись, посмотрел на труп хозяина, потом головой толкнул дверь и замер — голова ткнула пустоту. Он несмело поднял глаза. Последнее, что увидел — ствол пистолета с глушителем.

— Обыщите все хорошенько, — приказал мужчина в шапочке-маске. — Меня интересуют письма, телеграммы, номера телефонов. И адреса. Все адреса. Время есть.

Он взял бутылку, понюхал и удивился:

— Самогон, а без запаха.

Приподняв руку, Росомаха показал четыре пальца и бесшумно пополз. Все последовали за ним. Росомаха остановился, в руке у него появился эластичный шнур с петлей на конце. Остальные вытащили ножи. На пригорке приподнялся человек с АКМСУ. — А я думаю, где часового оставили, — усмехнулся Росомаха.

Старший в камуфляже внимательно следил за обыском. Когда работа была закончена, скомандовал:

— Забирайте все. Исчезаем.

Один за другим трое скрылись за дверью, и тут послышался приглушенный вскрик. Старший вскинул автомат, полоснул длинной очередью по окнам. На его шею упала петля. Захрипев, он выронил автомат.

— Отпускай, — крикнул Росомаха.

Потерявшего сознание старшего группы быстро и надежно связали. Росомаха дал ему понюхать нашатырь. Тот, фыркнув, тряхнул головой.

— Жив, милый, — похлопал его по щеке Росомаха и заклеил рот связанного скотчем. Потом склонился к Прокофьичу. Прошептал: — Припоздали мы. — И выматерился. Услышав звук мотора, криво улыбнулся: — Ну, Дед теперя устроит поминки.

В комнату вошел Дед. Все поняв, шагнул к связанному и вытащил нож.

— Нет, Дед, — схватил его за руку Росомаха, — надо узнать, от кого и на кой приходили.

Связанный что-то промычал.

— Освободи рот, — велел Дед.

— Режь, дедуля, — облизав губы, усмехнулся старший группы налетчиков. — Я ни хрена не скажу. А тебе недолго жить осталось.

— Значит, герой… — прошептал Дед. — Когда все расскажешь, я тебя буду еще трое суток убивать. Пакуйте его и на заимку ближнюю. — Присев около брата, заговорил: — Странно все как-то. Я ж тебя все время придурком считал. Пару раз даже грохнуть хотел, чтоб не мешал. Ты же, старый хрен, многим жизнь спас, а тебя — раз и, как белку, пулей в голову. Хорошо хоть не мучили. — Он вздохнул и встал, закрыв брату глаза. — Я найду всех, кто хоть как-то причастен к этому. Найду. — Дед подошел к Росомахе: — В общем, вот что… Сделай так, чтоб все знали, что помер он от инфаркта. И заключение, и все остальное, чтоб было как надо. Ежели хоть кто-то прознает, что Феликса убили, разбираться не стану, всех на китайские горшки посажу.

Горбясь, он вышел.

Приехав на заимку, Дед сразу приступил к допросу:

— Фамилия, имя, отчество…

— Да иди ты, сука старая, — плюнул ему в лицо пленник.

Подошла Анна и вытерла Деда.

— Ладно, — кивнул он, — несите китайский горшок. Через десять минут в очко пролезет крыса. Ты почувствуешь боль и начнешь говорить. Через пятнадцать минут она будет грызть желудок. Боль адова. Будешь просить убить тебя. Говорить ты начнешь через две минуты. За семь минут я узнаю все, и восемнадцать минут тебя будут грызть внутри. Потом кровь пойдет изо рта и носа и ты сдохнешь. Несите горшок.

— Я все скажу! — испуганно завопил пленник. — Меня послали Песковатские. Им нужен адрес твоего внука.

— Привязывайте, — велел Дед.

— Я все скажу! — продолжал вопить пленник.

— А мне уже неинтересно, — вздохнул Дел.

Налетчика посадили на железную табуретку с приваренной к ней клеткой, в которой металась большая крыса.

Сиротин, срезав масленок, положил в уже полное ведро. «Хорошо набрал», — подумал он, но, увидев еще три, присел и замер.

— Там они, — тихо говорил мужчина. — Мы должны взять, сколько успеем, за пятнадцать минут. Вы держите бульдозеристов, вы — монтирщиков.

Послышался шорох удаляющихся шагов. Поднявшись, Сиротин увидел шестерых вооруженных обрезами мужчин в масках, вскинул двустволку и ударил из обоих стволов. Перезарядив ружье картечными пулями, выстрелил в ноги стоявшего в стланике. Тот упал. Левое плечо Виталия обожгла горячая боль, и он присел за кустом, но, услышав впереди мат и звуки ударов, вскочил. Матерясь, Марецкий молотил кулаками сразу двоих.

— Один вправо ушел! — крикнул Сиротин.

— Никуда он не ушел! — откликнулся бородатый бульдозерист. — Мы его тут добьем или в ментовку полуживого все ж сдадим?

— Лучше живых в ментовку, — сказал Марецкий. — Но одному уже все равно. Виталий ему в шею всадил. Сам-то ты как? — обернулся он к Сиротину.

— Плечо вскользь, — махнул рукой Виталий. — Хорошо, я за грибами пошел. А то бы…

— Да уж, давненько на наш участок не нападали.

— А ведь там никого! — спохватился второй бульдозерист и, схватив двустволку, побежал вниз по склону сопки к отвалам.

— Ты вот что, позвони Князю, — сказал Анне Дед. — Он наверняка про этих самых Песковатских в курсе. Пусть говорит, кто такие и с чем их сожрать можно. Про брата ни полслова. Просто скажи, интерес, мол, Дед к этим самым Песковатским имеет. Большой интерес.