Анна Шахова - Про шакалов и волков

Алина встретила подполковника в шелковом халатике и с распущенными волосами.

— Мы только заснули, — с упреком сказала она.

— Простите, но врач Марты Матвеевны… — трагическим голосом завел Кругликов.

— Что?! — в ужасе прижала ладошки к щекам пресс-секретарь.

— Давайте пройдем к вашей хозяйке, — сделал нетерпеливый жест офицер.

Когда они вошли в будуар, Марта Матвеевна сидела в подушках неестественно прямо, пронзая эфэсбэшника напряженным взглядом. Она напоминала принюхивающегося хорька или лисичку в чуть сдвинутом на затылок парике. Будто невольно прикрыв дверь в комнату, офицер поднял руки и громко сказал:

— Трагическая новость, Марта Матвеевна! Ваш врач и, насколько я понимаю, друг погиб в аварии. Возможно, это было покушение, вновь организованное Труновым.

Пока он говорил, в дверь квартиры просочились спецназовцы, спрятавшись в неосвещенной гостиной. Последним юркнул Дедим, которого после сегодняшних подвигов не стал отгонять Крутой, но взял с него слово офицера, что сыщик не полезет вперед силовиков.

— Ужасно… — повесила голову Гладкая, судорожно соображая, что ей предпринимать и как лучше реагировать.

— Позвольте присесть? — указал на пуфик Кругликов и обратился конфузливо к помощнице Марты: — Алина, если вас не затруднит, принесите мне воды.

Вятская нехотя вышла.

— Конечно, присаживайтесь. Но я совершенно без сил, совершенно, — надтреснутым голосом сказала старушка, подтягивая крахмальный воротник сорочки под подбородок.

— Буквально один вопрос. Насколько вы доверяли Кацински? Он ведь обманул вас относительно посольства и препаратов. Он, видимо, хотел бежать с этим Пал-Палом, или как там вы его величаете?

Гладкая в недоумении пожала плечами и попыталась незаметно сунуть руку под подушку, а Кругликов вдруг что-то хмыкнул себе под нос, вернее, под воротничок, где был спрятан микрофон.

В ту же секунду в комнату ворвались спецназовцы, оттолкнув за свои спины подполковника. Двое подлетели к кровати Марты и вывернули ей руки, в одной из них был зажат пистолет. Двое держали миллиардершу под прицелами автоматов.

— Где управление бомбой?! — заорал подполковник, отбросив показную конфузливость и наводя на Гладкую оружие.

И тут в коридоре раздался выстрел. Кругликов и один из бойцов с автоматом кинулись в коридор.

— Вот оно. Телефон… — Дедим передал подполковнику маленькую коробочку, которую он выдернул из руки убитой в грудь Вятской. Пресс-секретарь лежала на пороге кухни. Рядом валялся отбитый стакан, из которого вылилась вода на разметанные волосы террористки.

— Аля-а-а! — раздался из будуара хриплый раненый рык.

— Где моя жена, Замковский?! Где Лана, подонок?! — заорал Дедим, кинувшись к миллиардерше и двинув ей в скулу.

Сыщика оторвали от Завала спецназовцы. У Димитриева в руке остался парик террориста. Сам же Замковский рухнул на подушки, закатив глаза.

— Ну ты и бе-ешеный, товарищ майор, — укоризненно сказал Кругликов. — Сам теперь его откачивай и пытай. «Без шума и пыли».

Пал-Пал усадил сына в новенький легкомоторный самолетик, купленный тремя днями ранее. Он был ярко раскрашен и напоминал краснооранжевого жука. Заурчал двигатель, и Пал-Пал сосредоточил все внимание на приборной доске.

Управляться с самолетом он умел неплохо и, уверенный в своих силах, уповал на неизменное везение, не подводившее его ни разу в жизни. Ну, почти ни разу.

— Я помру, пап, помру я от гангрены… Я ничего не вижу, я больше не могу терпеть эту бо-оль. Па-ап! — стонал и плакал Виктор, которого пристегивал к креслу Грунов.

— Потерпи, Витюша, до границы дотянем, а там все будет совсем хорошо. Ты потерпи. Мы теперь вольные птахи, и никто нам не указ. Денежками мы с твоей помощью распорядимся, а наша милая хм… старушка пусть колупается со своими идейными заморочками и прочим трогательным бредом. Из России ее вряд ли выпустят — чует мое сердце. А ты знаешь мое чутье.

— Папочка, а тебе чутье не подсказывает, что и нас из России никто не выпустит? Не подсказывает?! — истерично взвизгнул Виктор.

— Помолчи, Витя. Соберись и помолчи. Нужно потерпеть. Мы же все уже сделали, как надо. Мы победили, сын!

Грохот истребителя Грунов распознал сразу. Считаные минуты лета отделяли аэродром в Кубинке от аэроклуба в Клямовске. Пал-Пал судорожно дернул рычаг газа, пуская самолет в разгон. Он вырулил на полосу, оставляя позади силуэты пестроцветных летательных машин. Вертолетные лопасти напоминали раскрытые исполинские семена-летучки, поблескивавшие холодным светом под луной, выглянувшей в любопытстве из-за туч. Секунда, три, пять… Самолет оторвался от земли и стремительно набирал высоту.

— Над жилыми постройками не посмеют, не посмеют, — будто заклинание, повторял Грунов, подгоняя быстрокрылого жука. Отец и сын так и не увидели плоской громады с хищным носом, которая прицельно пустила ракету. Силой взрыва, развалившей самолет террористов на части, прибило траву на поле. Оранжевое зарево взметнулось в темное небо. К месту атаки уже неслись пожарные расчеты, а истребитель МиГ-29, сделав широкий круг, улетел прочь, чтобы через пять минут приземлиться на родной базе.

Пока врачи приводили в чувство Замковского, Дедим вместе с оперативниками ФСБ обыскивал квартиру на Остоженке. Никаких следов Ланы не обнаруживалось. Сыщик проклинал себя за неуместную горячность, за преступно утекавшее время. Оказавшись в библиотеке «миллиардерши», Дедим насторожился. Стеллажи с книгами, подпиравшие потолок, были наполнены однотонными томами-близнецами. Детектив взял наугад одну книгу, прочел название: «Раннее Средневековье. Психологический портрет эпохи». Имя англоязычного автора было Дедиму неизвестно. Том с другой полки посвящался кухне Азии. Третий том рассказывал об истории самолетостроения. Никакой системы и порядка в распределении книг не было: случайная подборка внешне похожих фолиантов. Когда Димитриев попытался взять книгу с крайнего стеллажа в углу, корешок не поддался. Книги оказались сцепленными между собой. Дедим быстро провел рукой по полке.

— Да это муляж, фикция! — крикнул Денис, оборачиваясь на оперативника, копавшегося в письменном столе.

— Пластиковая ширма, — подтвердил догадку сыщика эфэсбэшник, расковыряв пинцетом один из корешков, под которым виднелась белая пластмасса.

Димитриев рванулся в будуар. Замковский лежал на подушках, отдуваясь и вращая налитыми кровью глазами.

— Как открывается ширма в библиотеке?! Там ты прячешь мою жену, ну, говори! — вновь замахнулся Дедим на Завала. Его остановил Кругликов, взяв резко за руки. Завал рассмеялся:

— Чертов пострел… Да задохнулась твоя жена. Там воздуха от силы на пару часов.

Теперь Дедима, в бешенстве рвущегося к убийце, держали двое спецназовцев. А Кругликов, сев на кровать террориста, вкрадчиво сказал:

— Ширму мы разломаем в минуту, а тебя пристрелим к чертям при попытке к бегству. Мне лично жалко протоколы на тебя изводить. — И подполковник приставил дуло к виску Замковского. Тот, сжавшись, прошипел:

— За занавеской механизм, якобы поднимающий жалюзи. В середине кнопка…

— Агата Кристи отдыхает, — вздохнул Кругликов, наморщив свой сливовый нос.

Но его уже не слышал Дедим, бросившийся в библиотеку. Оперативник нажал на кнопку у окна, и ширма, закрывавшая тайник, бесшумно отъехала.

Димитриев сразу увидел бесчувственную Лану с залепленным скотчем ртом. Он вынес жену, из руки которой выпал какой-то предмет, звякнув об пол.

— Ланочка, Лань…

Сорвав скотч, Дедим тер виски, щеки, руки жены. Его отстранили двое врачей, склонившихся над женщиной, которая не приходила в сознание.

«Я не смогу жить. Я просто не смогу жить, если… все…» — думал сыщик, привалившись к стене и закрыв глаза.

— Она жива. Срочно в машину! — скомандовал маленький пожилой врач с чеховской бородкой, подскочив, как мячик.

Когда «Скорая», в которой Дедим сидел рядом с Ланой, съежившись и наблюдая, как врачи подключают его жену к реанимационному оборудованию, вырулила со двора, раздался звонок.

Врач с бородкой недовольно посмотрел на Делима, который хотел тут же отключить айфон, но, увидев номер, приложил аппарат к уху.

— Вот что значит жена сыщика! — радостно заговорил Кругликов. — Она умудрилась не только развязаться в застенке, но и дырочку в ширме проковыряла шпилькой от заколки. Заколка упала, когда ты доставал Лану Анатольевну из ниши. А дырочка такая у пола хорошенькая, добротная. Во как — спасла ей жизнь. Рад! Рад за тебя, честно…

Дедим не стал отвечать. Он отключил телефон и, уткнувшись лицом в колени, расплакался впервые после Чечни.

Вавилу Леонидовича Замковского допрашивал лично генерал Крутой. Было уже около трех ночи. Генерал в течение прошедшего дня пил попеременно то корвалол, так как сердце выпрыгивало и сбоило, то крепкий кофе, чтобы нормально работать. Подыхать, но работать. Потому к ночи он испытывал странное состояние взвинченности и заторможенности одновременно. Внешне Глеб Глебович сохранял спокойствие и даже вальяжность. Внутри же у генерала все клокотало. Он свирепым цепким взглядом смотрел на вполне уютно расположившегося напротив него Замковского. Если бы не наручники на пухленьких запястьях афериста и убийцы, его вполне можно было назвать благодушным рантье или бизнесменом средней руки. Полноватый, невысокий, с залысиной на светлой макушке, Замковский, как ни странно, довольно мало походил на истинную Марту Гладкую, портреты которой красовались чуть не на всех мониторах в антитеррористическом ведомстве. Без косметики и парика это был вполне мужественный господин. Умело подправленные пластической операцией разрез глаз и форма носа оказались достаточными для превращения Вавилы в Марту.