Виктор Галданов - Банка для пауков
— Как тебе удается так влиять на людей? — удивилась она.
— Ну, не на всех… — уклончиво ответил он. — Этот парень уже сидел, поэтому нас различает по одному взгляду.
— Вас?
— Ну, у милиционера, участкового, короче, блюстителя, свой взгляд на человека. Это нам психологи объясняли. В нем сквозит наш профессиональный интерес к человеку: оценка личности, прикидки психологического портрета, перебирание каталогов находящихся в розыске. А зеки, кстати, тоже, отсидев некоторое время, становятся неплохими психологами. Нашего брата они распознают быстро. Поэтому все эти россказни про «подсадных уток» в бандитские круги — на девяносто процентов брехня. Вычислить Шарапова для зека — раз плюнуть. Поэтому мне как-то не особенно верится в этого Ника.
— Какого еще Ника?
— Это… ну, в общем из одного романа, я давно читал, не помню кто автор.
— Не врите мне! — засмеялась Ирина. — Этот что-то касающееся следствия, не так ли?
Он смутился и махнул рукой.
— Только это страшная тайна. Словом, ходят слухи, что Вано перед смертью договорился с кем-то о поставке в Москву совершенно сумасшедшей партии наркотиков. И вроде бы даже должне был ее получать. Но информация об этом неожиданно просочилась — куда бы вы думали? В собез! Не в РУОП, не в отдел по борьбе с наркотиками, а именно в собез.
— А что это такое? Надеюсь, не райсобес?
Он фыркнул.
— Управление собственной безопасности.
— Так что они сами себя охраняют? — Все еще не могла понять Ирина.
— Собственная безопасность — это менты над ментами, — терпеливо объяснил Алексей. — Если собез занялся наркотой, значит, они подозревают, что в ней по уши погрязли сами менты. Поэтому они и запустили своего агента, Ника, который и стукнул о доставке наркоты в город. Собез, конечно, оказался перед дилеммой. С одной стороны хотелось выяснить, кто из милицейского начальства в этом деле замешан. Но с другой стороны, партия была столь огромной (чуть ли не сто кило), что решено было подключать ОМОН и брать наркоту штурмом (у самого-то собеза реальной рабсилы никакой, но власти ого-го!)…
Невероятно, но факт, в его присутствии даже ее старенькая «шестерка» переставала капризничать и лучше слушалась руля. Жила Ирина в районе ВДНХ, там же, в нескольких троллейбусных остановках, одна из гостиниц была передана в ведение МВД, и Алексей добился перевода туда из общаги, поэтому возвращаться им было по пути. Обычно Ирина подвозила его к подъезду гостиницы, но в тот вечер «шестерка» так забарахлила, что пришлось Алексею садиться за руль и он с трудом дотянул машину до дому.
Доехали они, когда уже было темно. Алексей поставил машину на стоянку, расположенную поодаль, сбоку от жилых подъездов и обернулся к Ирине.
— Я чувствую, что говорю глупость, — сказал он, — но… Я хочу сказать, что не имею права больше откровенничать с тобой.
— Почему? — искренне удивилась Ирина.
— Я бы не хотел, чтобы об этом стало известно кому-то еще. Понимаешь, если об этом Нике станет известно, то его тут же вычислят, и убьют.
— Ну, я думаю, что бандиты уже давно подозревают, что их кто-то выдал…
— Подозревать — одно, твердо знать — другое.
— Я вам твердо обещаю, пока вы сами мне того не разрешите, никому не рассказывать о ваших сведениях.
— А чем вы докажете искренность ваших слов? — допытывался Алексей.
— Чем докажу? А какие доказательства вам нужны?
— Неопровержимые и исчерпывающие, — заявил молодой человек, и протянув руку к краю сиденья, дернул на себя рычажок — и спинка сиденья откинулась.
Ирина и глазом сморгнуть не успела, как почувствовало на себе тяжесть тела парня и вкус его губ на своих губах. В первые секунды ей захотелось расхохотаться — настолько идиотской казалась, если глядеть со стороны, эта сцена. Она — с сигаретой в зубах, в вечернем платье, он — в костюме и при галстуке, пытается поцеловать ее и ойкает, обжегши нос о сигарету… Тут не особенно и побрыкаешься, ввиду того, что машина стоит у ее собственного дома. Дело осложнялось тем, что он оказался в самом выгодном положении, скинуть его с себя усилием рук было невозможным, подголовник прочно держал ее голову в положении самом удобном для поцелуя. И поцелуй этот продолжался дольше, чем можно было списать на обычный порыв дружеских чувств. В конце концов Ирина решила дотянуться левой ногой до клаксона. Для этого следовало отвести ее в сторону и поднять, что ей и удалось, однако Алексей воспринял этот жест совершенно превратно, чуть ли не как приглашение. Он оттянул низ ее трусиков — и Ирину захлестнул шквал эмоций. С одной стороны, это была не первая ее супружеская измена, перед рождением Сережки она целых два года делила постель с тогдашним завредакцией. С другой же — каждую свою измену она очень переживала и оправдывало этот разврат в ее глазах только одно — их с мужем-Володей абсолютное и взаимное равнодушие друг к другу. Они были будто членами одной трудовой бригады, в обязанности которой входило совместное воспитание ребенка, походы с ним в ясли-садики, выгул собаки, приготовление пищи, пристраивание рукописей супруга где сможется, покупка серванта, дачного домика, поездки на пикники и…
Резкий звук клаксона на мгновение отрезвил ее. Она отдернула ногу, и тогда Алексей помог ей поднять и вторую. О Господи! Ее бросило в пот. Надо же, прямо перед домом, лежать в машине, задрав обе ноги вверх и уперевшись ими в потолок, в то время как между ними пристроился этот сумасшедший в пиджаке, при галстуке и со спущенными штанами. Надо было немедленно что-то предпринять. И она приняла единственно верное в тот момент решение — задрала наверх его пиджак, сорочку и майку и обвила обеими руками его торс. И все же в нем было что-то мужланское. В тот момент, когда она уже готова была отдаться волнам оргазма, он вдруг отодвинулся и принялся надевать презерватив. Конечно, сделать это без ее напоминания было с его стороны весьма предусмотрительно, но… он мог бы быть и поделикатнее.
И вот, наконец, он разрядился, не очень быстро и не очень медленно, по времени в самый раз. На этот раз на ее толчок руками он отодвинулся и дал ей сесть (опуская ноги, она чуть не высадила стекло), помог поднять сиденье. Только оправив юбку, она почувствовала себя в своей тарелке, поправила прическу и грим и обернулась к нему.
— Послушайте, — резко сказала она. — Как все это, собственно, понимать?
— Ну, не знаю… — засмущался Алексей, — должен же был я как-то отблагодарить вас за этот прекрасный ужин.
— Ага, значит такова, получается, ваша благодарность.
— Надеюсь, что вы вполне прочувствовали как она глубока, — продолжал иронизировать он.
Она размахнулась, желая отвесить ему полноценную пощечину, но он левой рукой схватил ее за запястье, а правой притянул к себе и поцеловал. И опять она почувствовала себя в его полной власти. А он положил ее плененную руку прямо себе на трусы, и она почувствовала пальцами устало лежащую мышцу, одетую в скользкую приторно пахнущую резину. Она проверила кончик презерватива — он был полон и сух. Стянув его, она выбросила использованную резинку за окошко и уже полностью отдалась исследованию давно забытого ощущения — что происходит с женщиной, когда кончик мужского языка путешествует по ее рту. Все это было прекрасно, очень хорошо, но отчего-то ее рука вновь оказалась на мышце, которая моментально напряглась, словно распустился тюльпан, и тут уже в ее пальцах обнаружились эрогенные зоны, и она наслаждалась, потирая, поглаживая, кожицу вверх-вниз, то обнажая головку, то вновь покрывая ее плотью. И наконец, совершенно потеряв голову, кинулась ее исступленно целовать, лизать, сосать, ласкать языком, губами, и каждое ее прикосновение исторгало из груди молодого человека сладостные стоны.
Во второй раз этот процесс длился гораздо дольше чем в первый, и наконец она оторвала голову от его колен и выпрямилась, сидя с наполненным ртом и нашаривая рукой ручку дверцы, чтобы сплюнуть. Неожиданно она увидела перед собой слепящий сноп света от крупного переносного фонаря. И от неожиданности сглотнула.
Алексей тоже заметил нежданных гостей, но даже не пошевелился.
Подошедших было двое — оба с автоматами.
— Старший лейтенант Трофимов, — представился один и поднес руку к козырьку. — Что-то долгонько вы тут сидите. Документики имеются?
Вместо ответа Алексей развернул и прижал к стеклу удостоверение.
— Все ясно, товарищ лейтенант, — сказал Трофимов. — Отдыхаем, значит.
— Проводим следственные действия, — сказал Алексей в приоткрытое окно. — Веду допрос свидетеля
— Ну… желаю удачи, — усмехнулся патрульный.
— Обязательно ею воспользуюсь.
— Чем?
— Удачей.
— Все, финиш. — обреченно сказала Ирина. — Это из нашего отряда ребята.
— Из какого «вашего»?
