Владимир Колычев - Коронный удар
– Я не рожден для спецназа. Я служу спецназу... Служу Отечеству и спецназу!
– Правильно, Орлов! Мы Отечеству служим. И спецназу! Давай за это выпьем!
Глеб снова отказался. Но лейтенант этого как будто даже не заметил. Опрокинул стаканчик в одиночку, и ни гугу.
– Ты понимаешь, в чем дело, Орлов... Для меня армия – это все... Служу, правда, во внутренних войсках. Но для меня это все равно армия... У меня отец в Афгане погиб. Потом мать умерла. Ни родных, ни близких... Так меня в полку оставили, где отец служил. Я сыном полка был, понял? Потом Суворовское училище. Потом высшее военное... В общем, армия для меня все. Я ее ни на что не променяю.
– А есть на что менять? – вырвалось у Глеба.
Как будто за язык кто-то потянул.
– В том-то и дело, что есть... Ты знаешь, кто сегодня с начальником штаба был? Это тренер окружной команды. Он к нам заехал, чтобы на тебя посмотреть...
Внутри у Глеба все онемело...
– Тренер! Это был тренер?! А почему... Почему я об этом только сейчас узнаю?
– Потому что... Потому что его моя игра заинтересовала. Потому что он мне предложил к нему в команду перейти.
– И вы отказались?
– Конечно, отказался. Мне эти шухры-мухры не нужны. Футбол хорош в свободное от службы время. А чтобы одним только футболом жить... Нет, я не такой. Я дубовый. Вернее, костяной. Я от макушки до пяток – военная кость. Для меня армия – это все. А футбол... Футбол – это так...
– Но вы же отлично играете в футбол. Кто знает, может, вы второй Лев Яшин?
– Ты мне льстишь... Когда-то Яшин был моим кумиром...
– Когда-то? А сейчас кто для вас кумир? Рэмбо? Или, может, Универсальный Солдат?
– Не надо, Орлов. Не надо со мной так... Рэмбо – это чешуя. И Универсальный Солдат – сказки... Я просто хочу служить Родине... Для меня Родина, извини, не пустой звук... А боевое братство, а долг перед боевыми товарищами? Я никогда и никого не предавал. И горжусь этим... Понял! Я горжусь этим!.. А ты хочешь, чтобы я предал... Да, Орлов! Если я уйду в футбол, я предам... А ты. Ты как думаешь... Вот ты уже целый год служишь. Целый год, как на каторге. Целыми днями – марш-броски, кроссы, рукопашка, стрельбы. До постели еле доползаешь... Ведь я вас для чего гоняю? Чтобы вы настоящими солдатами стали. Чтобы в бою на вас можно было положиться... А бои будут. На Северном Кавказе сейчас неспокойно. В Чечне тараканы кишат. Это все гнойник, который когда-нибудь прорвет... Ладно, все это политика. А наше дело солдатское, приказали – выполним... Ты мне вот что, Орлов, скажи. Вот ты целый год под моим игом. И товарищи твои тоже как в аду. Ты вот сейчас в округ переведешься, в футбол будешь играть. А твои товарищи дальше будут мучиться. Ты в футбол играешь, ты в тепле и сытости. А они как тянули армейскую лямку, так и будут тянуть. И за себя будут тянуть, и за тебя. Тяжело им будет, очень тяжело... А ты в футбол играешь. Почти что гражданская жизнь – увольнения в город, мороженое, девочки... Скажи, тебе не будет стыдно?
А ведь точно угадал «литеха». Глебу в самом деле будет стыдно. Он же «краповый берет», он же давал клятву служить спецназу. А сам возьмет да предаст... Футбол – это тоже нелегкий хлеб. Но служить в спецназе куда тяжелей...
– Да стыдно будет, даже не разговор, – кивнул он. – Вы ведь правильно говорите, уйти сейчас в окружную команду все равно что предать товарищей. Я потом всю жизнь казнить себя буду...
– Держи пять, Орлов! – чуть не прослезился Калинович. – Ты настоящий мужик! Уважаю. И горжусь, что ты – моя школа... Настоящих мужиков воспитываю. Не слюнтяев каких-то... Не зря, значит, ем свой хлеб. Не зря Родине служу...
– Не уйду я в футбол, – решил Глеб. – Да мне никто и не предлагает...
– В том-то и дело, что предлагают... Я сказал, что окружной тренер на меня обратил внимания. Но я же не сказал, что твоя игра его не заинтересовала. Заинтересовала. Он сказал, что ты отлично играешь... Только ты извини, брат. Я тебя в его команду не отпустил. И сам не пошел, и тебя удержал... Я же вижу тебя, парень. Ты не гнилье какое-то. Совесть в тебе есть...
– А как у вас насчет совести?.. Может, я спал и видел, чтобы в окружной команде играть?
– Совесть у меня есть, – насупился Калинович. – Поэтому я не послал этого тренера куда подальше. Сам я не согласился играть. Но вот насчет тебя... Я тебя не то чтобы удерживал. Просто сказал, что ты не захочешь играть.
– А если я захочу?
– Тогда, пожалуйста, завтра к начальнику штаба. И он тебя отправит в округ. Но только захочешь ли ты туда ехать, вот в чем вопрос.
Лейтенант вонзил в Глеба пристальный испытывающий взгляд... Глеб не был пьян. Но под воздействием этого взгляда на экран мысленного взора выплыла картина. Он на плацу перед строем, командир срывает с него краповый берет, друзья поворачиваются к нему спиной... Нет, этого не будет. Его не лишат почетного звания. Ведь он ничем не запятнает свою честь, если уйдет в футбол... Берет останется при нем. Но его все же сорвут. Мысленно. Когда он будет уходить, друзья и командиры будут презрительно смотреть ему вслед. А потом все, как по команде, повернутся к нему спиной...
Он мог бы уйти безболезненно. Если бы служил в обычном воинском подразделении. Но он служит в спецназе. Здесь свои правила и понятия о чести...
– Я хочу играть, – сказал Глеб. – Но я останусь. Мне всего пять месяцев дослужить. Как-нибудь перетопчусь... Зато потом домой вернусь, в свою родную команду. Будем вместе выцарапываться из третьей лиги...
– Правильно, Орлов. Это по-нашему, по-спецназовски...
– А вот на контрактную службу я не останусь. И даже не пытайтесь меня уговорить. Я думаю только о футбольных контрактах.
– Это хорошо, что ты думаешь. Сейчас ребята, которые в высшей лиге играют, хорошо зарабатывают... Я видел, как ты играешь. Нормально. Если не сдашься, до высшей лиги докарабкаешься.
– А вы... Вы бы тоже могли играть в высшей лиге. Вы же великолепный вратарь. Говорю же, может, вы вторым Яшиным станете...
– Не хочу я быть вторым... – упрямо мотнул головой «литеха».
Он уже добил первую или, вернее, третью бутылку. Уговаривал в одиночку четвертую. И уже порядком опьянел. Даже язык стал заплетаться.
– Я хочу быть первым. И не в футболе... Чтоб ты знал, я скоро командиром роты буду. Потом на замкомбата. В академию поступлю. Батальон, полк... Глядишь, и до дивизии доберусь. Я генералом быть хочу... Даже не то что хочу. Это моя мечта... А футбол... Футбол – это хорошо. Но, как говорится, первым делом самолеты... А девушки... Кстати, о девушках...
Калинович сначала позеленел, затем побагровел, затем стал черным как туча. Взгляд метал пьяные молнии.
– Ты думаешь, я не в курсе, что вы тут с моей Иркой вытворяли?
Эти молнии пронзили Глеба от макушки до копчика, намертво пригвоздили к табурету. В голове затрещали электрические разряды, по жилам заструился конденсат. Хотелось провалиться сквозь землю... А ведь это запросто. Сейчас лейтенант поднимется, да как врежет кулаком по темечку. Точно, этажом ниже окажешься... Но Калинович даже не шелохнулся. Смотрел на Глеба – как гипнотизировал. В глазах ядерная зима.
– Ты какого хрена к Ирке приперся?
– Я... Это не я... Меня начальник штаба прислал... – пролепетал Глеб. – Я картошку приносил...
– Да? А какого хрена на Ирку полез?
– Я?! Нет, не лез я... Она... Она...
Глеб хотел сказать, что она сама. Но язык не поворачивался обвинить девчонку... Но и на себя вину брать не хотелось. Чревато тяжкими последствиями. Чемпион не будет делать из него котлету. Он просто раскатает его в лепешку. В коровью...
– Она сама, да? – подсказал лейтенант.
– Ну, не сама... Не знаю...
– А ты, я смотрю, не гондон, как некоторые... А знаешь, что некоторые? Все на Ирку спихивают... А ты молодцом...
Калинович взялся за бутылку и прямо с горла осушил ее до дна.
– Ну чего ты на меня смотришь? – уже хорошо заплетающимся языком спросил он. – Да, были некоторые. На Ирку они спихивали... Сначала пихали ее, а потом спихивали... Да, Орлов, да! Жена у меня блядь. Самая натуральная конченая блядь!!! Не надо на меня так смотреть, не надо...
– Да я не смотрю... Всякое в жизни бывает...
– Да знаю, о чем ты думаешь. Что у всех офицеров жены бляди... Наверное, еще на гражданке этих разговоров наслушался... А ведь это правда... Ну, не совсем, правда. Те, кто поумней, нормальных жен себе берут. Не из тех, которые вокруг училища крутятся. А я... Ты знаешь, как дураки женятся?.. Ты вообще знаешь, как курсантов называют? Санитарами города. Потому что на последних блядях женятся, а потом с собой их увозят... А ты кто думаешь, вокруг курсантов крутится? Да бляди и крутятся. А думаешь, у них на лбу написано, что они бляди? Ага, не угадал. Они-то как раз целок из себя строят. Замуж, бляха, хотят. Потому и ломаются... Ирка тоже порядочной прикидывалась. Охмурила меня. Был бы умным, раскусил. А я дураком оказался. Не понял ничего. А когда понял, поздно уже было. Влюбился по самые уши. Да и кольцо уже на пальце носил, понял?.. Я ж с ней на последнем курсе расписался. У меня, бляха, наряд, или ночной выход, или еще что, а она в это время хорей тешит. Я не знал... А когда узнал... Одного урода чуть не убил... А Ирку пальцем не тронул. Люблю эту суку, люблю... Она тогда обещала исправиться. Даже в руках себя держала. Здесь не грешила... А потом вот по новой понеслось... Я ж тебя убить мог, придурок!
