Татьяна Светлова - Голая королева
— Сейчас я принесу утюг, — наконец, радостно проговорил он, прищурив глаза, — включу его и поставлю на твой живот. На этот беленький, нежненький животик, — он протянул руку и пощипал в обозначенном месте. — Тебе понравится, вот увидишь! — заверил он ее. — А сам в это время буду тебя трахать…
Он рывком согнул Алины ноги, завел их к голове, поразглядывал с ухмылкой недоразвитого подростка открывшуюся ему генитальную перспективу, и его пальцы завозились в ее светлых волосках.
Аля со всей силой ударила его связанными ногами. Георгий, не ожидавший удара, приземлился на полу поотдаль. Молча встал и, бросив на нее мстительный взгляд, ушел в другую комнату, откуда послышался звук открываемых мебельных дверец.
Он искал утюг.
Вернулся он спустя пять минут.
С утюгом.
Аля закрыла от ужаса глаза. «Все, — подумала она, — выхода у меня нет. Надо соглашаться звонить».
Георгий включил утюг и, весело и плотоядно посматривая на Алю, уселся в отдалении, ожидая, пока он нагреется.
Аля замычала.
— Что, не терпится испытать острые ощущения? — хохотнул секретарь.
— Я согласна… — промычала Аля.
— Что? Не пойму, скажи погромче, — издевался он.
— Я согласна! — мычала она, — со-глас-на!
Он не мог не понять!!!
Но он отвернулся от Али.
— А утюжок-то уже горячий…
И Георгий направился к стоявшему на полу утюгу.
— Не надо, — мычала она, — я согласна!
Георгий приближался к ней с утюгом. С расширенными от ужаса глазами, Аля с отчаянием ждала, что раскаленный металл зашипит на ее коже.
Утюг коснулся ее живота.
Георгий захохотал.
Аля закричала.
Глава 24
Темные окна и безмолвные двери ожидали Киса по обоим адресам. В квартире Марго также по-прежнему царили тишина и мрак.
Ее звонкий хохот оглашал в это время одно из арбатских кафе, куда вся компания заявилась «делать алиби». Они вели себя напоказ шумно, привлекая внимание посетителей и, в особенности, персонала, который поглядывал на их столик с недоумением и любопытством. На пьяных эти молодые люди похожи не были, пили только пиво, но вели себя как-то чересчур вызывающе, громко вскрикивая, размахивая руками и взрываясь время от времени излишне возбужденным смехом.
Может обкурились?…
Впрочем, кажется, за тем столиком просто травили анекдоты…
Только Филипп сумрачно молчал, почти не прикоснувшись к своему пиву, и кружка неприкаянно теплела и потела на столе. Наконец, он не выдержал и дернул за локоть шумно веселившуюся Марго, утиравшую слезы от смеха над рассказанным Геной анекдотом.
— Зачем туда поперся секретарь? — тихо, сквозь зубы спросил он.
Антон немедленно навострил уши и стал зорко поглядывать в их сторону, словно готовясь подавить возможный бунт в зародыше.
— Я же тебе сказала — пожала плечами Марго — он ее напугает и заставит позвонить!
— И как он ее пугать будет?
— Изобразит из себя садиста, готового на все. Он на нее обижен, на свою хозяйку, — так ему в радость будет над ней поизмываться!
— Еще раз спрашиваю: что именно он будет с ней делать?
— Господи, да тупой, Фил! Повторяю: пугать! Может, побьет немножко… Ему что, он потом смоется! Не боись, ничего с твоей принцессой на горошине не случится! Никто ее убивать не собирается!
— Я хочу знать, как он будет Алю пугать!
— Да ну тебя, — отмахнулась Марго, не заметив, как тяжело налился его взгляд, как окаменела челюсть… — Анекдот из-за тебя пропустила! Давай сначала, Генка!
Филипп залпом допил пиво и ушел в туалет.
… О его отсутствии компания забеспокоилась только минут двадцать спустя. Антон проверил туалет, Марго обошла кафе, Гена прочесал прилегающую часть Арбата: Филиппа нигде не было.
Бесплодно промотавшись по Москве больше часа, Кис вернулся в ресторан. Он наткнулся на директора в коридоре возле кухни.
— У кого из них есть дачи?
— Уф, вы меня напугали… Что, не нашли?
— Найду. У кого из них дача есть?
— Ни у кого! Откуда? Это все народ малоимущий.
— Так… А родители? У кого родители поблизости живут, в Подмосковье? Или родительская дача?
— Только не у Антона. Он с Украины. А у других — не знаю.
— Подумайте. Повспоминайте. Может, кто-то говорил что-нибудь вроде «у родителей был…» или «к родителям поеду». Или другие родственники. Сестра там, брат, дяди-тети…
— А ведь правда ваша… Эк вы, прямо точнехонько попали! Говорил, Гена. Опоздал он один раз сильно, оправдывался, что трудно добираться от родителей. По Горьковскому направлению, кажется, дача. Или живут там… Но я, может, и путаю чего, давно ведь было дело.
— Стало быть, адреса не знаете…
— Сожалею… Рад бы помочь, но не знаю.
— Спасибо и на том… Я вашим туалетом воспользуюсь, можно?
Кис вымыл руки и ополоснул лицо, чтобы прогнать усталую сонливость.
Вытершись на удивление чистым полотенцем, он подошел к зеркалу и стал разглядывать свое отражение в неярком свете туалета.
Худощавое лицо, тонкий нос, умные зелено-карие глаза, немного покрасневшие от усталости; в складке губ залегло неистребимое выражение скепсиса; темные волосы с первой проседью у висков — жесткие, коротко стриженые: иначе с ними было никак не сладить, волосы вились и торчали во все стороны, как хотели. Он был легок, невысок, пружинист, малость сутул — ничто в его внешности не выдавало его реальной силы и ловкости.
Но, самое досадное, ничто в его внешности не позволяло сойти за того, за кого ему теперь нужно было позарез себя выдать, — Кис был из тех представителей мужской породы, от которых, несмотря на некрупные габариты, веет на ближайшие сто километров мужиком.
«Да, — скептически комментировал свое отражение Алексей, — не Бельмондо». Он прошелся по туалету, кося на себя в зеркало, повернулся и так и сяк, сделал несколько жестов и вздохнул. «Этот номер не пройдет», — сказал он разочарованно.
Покинув ресторан, он достал свой сотовый и покрутил в руках в раздумье. Ванька наверняка спал. Но из них двоих его помощник был несомненно лучшей кандидатурой. Третьей все равно не было.
— Дело есть, Ваня, — сказал он сурово в трубку. — Просыпайся.
— Чего делать? — спросил его сонный голос.
— Работать. У тебя уши не проколоты?
После некоторого молчания, голос осторожно спросил:
— Кис, ты чего, переработал?
— Я серьезно говорю. Я никогда не обращал внимания.
— Иди ты… Знаешь куда?
— Знаю. Только не я туда пойду, а ты.
— Чего?
— Слушай внимательно: надо к голубым в клуб сходить. Сечешь? Меня там сразу вычислят, ты же понимаешь. Так что тебе водить.
— Ты чего, еще не нашел эту девицу? Плохо работаешь, Кис.
— Иван!
— Не пойду. Спокойной ночи.
— Из квартиры выгоню.
— Я что, по-твоему, на голубого похож? — дурашливо обиделся Иван.
— Но я совсем не гожусь! Из нас двоих ты лучше сыграешь… Ты моложе… Я тебе премию дам, а? Третьего у нас все равно нет… Давай, Ванек, вставай и одевайся. Найди что-нибудь у себя в гардеробе подходящее… — ладно, хорош! — вдруг обрезал Кис, — ложись спать дальше.
— Ты чего это? А премия?
— Иди на… Спи.
— Так идти или не идти? Тебя не поймешь! — заржал Иван.
… Только спустя мгновение Аля поняла, что утюг был холодный Георгий хохотал долго и смачно. Аля не могла отдышаться от пережитого ужаса.
— А я ведь могу и по-настоящему нагреть, а? Как тебе тогда понравится? Или ты без утюга согласна? — размахивал он утюгом над ее лицом.
«Согласна!!!» — замычала Аля.
— Согласна, кажется? Я не ошибся? Ты сказала «согласна»?
«Согласна!!!» — мычала Аля.
В самом деле, теперь у нее нет ни малейшего выхода! Утюг она не выдержит… К тому же, как только ее развяжут и расклеят, у нее будет какая-то новая возможность сбежать, позвать на помощь… В конце концов, до момента, как она купит им бриллианты, у нее есть время…
И она снова замычала: «согласна!»
— Так-то оно лучше, — удовлетворенно хмыкнул Георгий.
Он резко опустил молнию на своих джинсах и, ухватив ее за связанные ноги, снова завел их к голове.
— Нет, — билась Аля, — я позвонить согласна, позвонить!
Аля попыталась брыкаться, но попадала мимо. Георгий хохотал.
— Сейчас я наберу номер твоего муженька и дам ему послушать, как я тебя трахаю, — издевался он, пристраиваясь.
Аля мычала.
— Не хотела со мной по-хорошему, теперь по-плохому будет! Думаешь, у тебя ноги связаны, так я не сумею? Думаешь, я тебя развяжу? Не-е-т, милая, я и так справлюсь! Я тебя во все дырки отделаю!
Он был зол не на шутку. Казалось, он вовсе забыл, что он здесь для того, чтобы вынудить ее позвонить Алексу. Придерживая одной рукой ее ноги в согнутом положении, он пытался помочь себе другой рукой. Аля извивалась ужом, изо всех сил дергала ногами, надеясь попасть ему по лицу.
— Ах, так? — в ярости прорычал Георгий. — Ладно.
Он снова включил утюг и на этот раз показал издалека Алине регулятор температур, поставленный на максимум.
