Михаил Черненок - Посмертная месть

Стараясь любыми путями отговорить брата от опасной затеи, Корягин пошел с другого конца:

— Алтынов с дружком наверняка запросят за участие…

— Запросят? — резко перебил Морев. — Да я тут же пристрелю их, как щенят!

— Откуда у тебя такая жестокость?

— От Сатаны.

— Нашел с кем связаться.

— А что прикажешь делать? Нынешняя российская жизнь — не школьный бал для послушных учеников. Чтобы выжить, надо ломиться напролом.

— Но не по трупам же…

— Ковровую дорожку к сияющим вершинам развитого капитализма никто нам не постелит. В схватке за богатство самый веский аргумент — нарезной ствол. Вспомни, как спокойно перешагнули через труп талантливого телевизионщика Влада Листьева. А кто сосчитает, сколько других, менее известных, талантов, улеглось в могилу, уступив дорогу наглецам и бездарям?

Поняв, что братку «занесло», Корягин смолчал. При таком состоянии убедить Вадима в его неправоте было невозможно. Джон надеялся, что Вадим, успокоившись, сам поймет абсурдность задуманного преступления. Однако этого не произошло. На следующий же день Морев поселил Алтынова с Никитой Куксиным в дачном гараже майора Кетькалова и вечером предложил им свой план нападения на «челноков».

— А чо мы от этого будем иметь? — сразу спросил Куксин.

— А чо те надо? — словами легкомысленного шлягера иронично ответил Морев.

— Долю.

— Медведь еще в берлоге, а ты уже шкуру его поделить хочешь.

— Нам ведь на чо-то харчиться нужно.

— Харчами обеспечу.

— Еще мы с Митяем уважаем распутинскую водку, заграничное пиво в баночках, крепкий чай и сигареты «Прима».

— Этим тоже обеспечу.

Никита оживился:

— А хотя бы одну на двоих «телку» нельзя сюда обеспечить?

— «Телка» отменяется. Здесь не скотный двор, — строго сказал Морев. — Жить будете под замком. Перед окном не мельтешите и в темное время электричество не включайте. Чтобы не «засветиться». Поняли?

— Само собой. На дело скоро пойдем?

— Как подготовимся.

— Мне бы одежонку сменить да челюсть отремонтировать, — Куксин ощерился. — По дырявым зубам угрозыск быстро застукает.

— Одежду заменим, а дырку в зубах… прикроем «коронкой» из фольги. — Морев повернулся к молчаливо сидевшему натахтеАлтынову. — Тебе тоже имидж поменяем.

— Как?

— Нарядим в камуфляж и вооружим игрушечной гранатой.

— После скока с прихватом куда нам деваться? — вновь спросил Никита.

— Оформлю надежные паспорта на другие фамилии и отправлю вас куда-нибудь подальше, — ответил Вадим.

— Самый дальний — Магадан, но нам туда не надо.

— Найдем место поближе.

— В ближнее зарубежье можно?

— Можно.

— Во козырно будет! Там нас сибирский угрозыск хрен найдет. — Куксин подмигнул Мореву. — Для скачка в автобус могу подсказать забойное место на трассе.

— Подскажи.

— Возле пассажирского павильона у села Раздольного. Кругом — тайга, и повод есть, чтобы тормознуться. Скажу шоферу, мол, в деревню к больному дедушке еду.

— Шофер может послать тебя к ядреной бабушке. Надо придумать более убедительный повод.

Никита задумался:

— Там недалеко есть пасека. Затемню, дескать, к дяде за свежим медом направляюсь. Для понта можно взять с собой посудину и, если шофер закуражится, пообещать ему на обратном пути дармового медку. Годится?

— Посмотрим…

Утром следующего дня Морев на своем «Лэнд Краузере» съездил к Раздольному. Место действительно оказалось подходящим. Началась подготовка к рискованной операции. Колебавшийся вначале Джон Корягин под напористым нажимом младшего брата уверовал в безнаказанность и смиренно пошел на поводу у Вадима. Алтынов с Куксиным о последствиях не задумывались. Их очаровали «надежные» паспорта и укрытие в ближнем зарубежье.

В намеченную ночь нападение не состоялось. Корягин не сумел заманить к Алевтине Тарасовне занятого на важном совещании майора Кетькалова, чтобы по пьяной лавочке выудить у него табельный пистолет. Своего «макарова» Вадим категорически отказался «марать» и перенес операцию на сутки позднее. Здесь вновь возникло непредвиденное. Именно этим рейсом решил впервые поехать на барахолку Илья Большанин, который без труда мог опознать налетчиков по голосам. Корягин стал уговаривать Морева сделать еще один перенос, но тот сказал жесткое «нет». Судьба Большанина была предрешена.

Ограбление прошло четко, как по отрепетированному сценарию. Только концовка получилась импровизированной. Когда в гараже стали разбирать награбленное, Куксин, заметив, что на его с Алтыновым долю достается бижутерия, возмутился:

— Мужики, на хрена нам с Митяем бабские побрякушки! Отстегните чо-нибудь покруче.

Морев накинул на его шею цепочку с отнятым у Феди Жильцова анодированным крестом.

— Чо распятие такое легкое? — удивленно спросил Никита.

— Чтобы голова книзу не клонилась, — усмехнулся Вадим.

— Так это ж, бляха, крашенный под золото алюминий!

— А ты чего хотел?

— Настоящий драгметалл.

— Сейчас поищем…

Морев подошел к Корягину. Молча выхватив из его камуфляжного кармана кетькаловский пистолет, он мгновенно уткнул ствол в спину Куксина. Выстрел прозвучал глухо, как в подушке. Никита, вздрогнув всем телом, повалился на тахту. Растерявшийся Алтынов едва успел подхватить его под мышки.

— Тащи мертвеца за гараж, — сурово сказал Вадим. — Там есть широкая труба. Замуруем труп бетоном и столкнем в реку на вечное хранение.

Труба оказалась Куксину «не по росту». Морев протянул Алтынову топор:

— Отруби голову.

— Не мо-му-му-гу, — заплетающимся языком нечленораздельно промычал Митяй.

— Му-му, твою мать, а не десантник, — выругался сквозь зубы Вадим и, словно заправский мясник, одним махом обезглавил мертвое тело.

Хруст шейных позвонков и откатившаяся, будто капустный кочан, голова Никиты повергли Митяя в ужас. Чувствуя, как начинают подкашиваться ноги, он прислонился спиной к бетономешалке. Вывел его из полуобморочного состояния сердитый голос Морева:

— Оглох, что ли?!

— А… Чего?.. — растерянно проговорил Алтынов.

Вадим носком ботинка подкатил к его ногам раздувшийся полиэтиленовый пакет:

— Возьми за цементными мешками лопату и закопай этот арбуз в лесу так, чтобы никакая ищейка не нашла. Схалтуришь — застрелю…

Митяй «схалтурил» не от лени — от страха. В предрассветных сумерках он заблудился между угрюмых сосен и неожиданно вышел к обрывистому берегу реки, затянутой белесой пеленой тумана. Стараясь поскорее избавиться от страшной ноши, почти бессознательно размахнулся и швырнул увесистый пакет в речку. Следом туда же бросил штыковую лопату с коротким черенком. От двух гулких в тишине всплесков по спине забегали нервные мурашки. Алтынов сел на росную траву и задумался. Возвращаться к гаражу не хотелось. Можно бы через лес уйти к автотрассе, но в карманах, кроме пачки сигарет и коробка спичек, ничего не было. Отправляться в бега без денег было равносильно явке с повинной. Чувство безысходности положения, которое ничем не возможно поправить, охватило Митяя. К гаражу он вернулся перед восходом солнца. Вадим с Джоном уже заканчивали бетонировать второй конец трубы с замурованным в нее телом Куксина, а на том месте, где была отрублена голова Никиты, дотлевала почерневшая трава.

— Ты почему так долго бродяжил? — сурово спросил Морев.

— Земля в сосняке неподатливая, сплошные корни, — соврал Алтынов.

— Надежно зарыл?

— Капитально.

— Лопата где?

— В речке утопил, чтобы ищейки не нашли.

— Правильно сделал.

— Отпусти меня, а?..

— Куда?

— Если дашь денег, махну к тетке на Украину.

— Деньги получишь после того, как сварганю тебе надежный паспорт.

— С деньгами я могу и без паспорта усвистеть из России.

— Не спеши. Поживешь недолго под замком. Как только документы будут готовы, лично посажу тебя в самолет до Киева.

— Короче, мое дело тоже — труба?

Морев усмехнулся:

— Будешь стонать, и без трубы улетишь вместо Киева к черту на кулички…

Чтобы окреп бетон, трубу решили укатить в речку следующей ночью. С награбленными деньгами и ценностями Морев и Корягин уехали в «Лэнд Краузере». Числившуюся в угоне «ауди», в которой ездили на дело, и Алтынова оставили в гараже под замком. Оставшись наедине с безмолвной машиной, Митяй заходил из угла в угол. На глаза попалась желтая пистолетная гильза, пуля от которой оборвала жизнь Никиты Куксина. Подняв с пола металлический стаканчик, куда входит всего-то щепоть пороха, подумал, как ничтожно мало для того, чтобы убить человека. Словно испугавшись этой мысли, сунул гильзу в карман камуфляжной куртки на вешалке. В голове назойливо закружились воспоминания о сумбурных днях после освобождения из колонии. Перебирая в памяти день за днем, ужаснулся. За неполный месяц насчитал шесть убийств, в которых так или иначе оказался соучастником. Четыре из них произошли в только что закончившуюся ночь. «Таких подельников живыми не отпускают. Кук уже брыкнул, очередь за мной», — обреченно подумал Алтынов и, обхватив голову руками, завалился на тахту. Несмотря на все старания отвлечься от мрачных мыслей, чтобы заснуть, сон не приходил. Теплый летний день показался изнурительно длинным.