Кристи Крейг - Не трожь Техас! (ЛП)
Тони вздохнул:
– Можешь через полчаса встретиться со мной за бургером «У Бака»?
– Зачем?
– Поесть, – ответил Тони.
Даллас не купился. Не то чтобы они с братом не ужинали вместе. Они каждую неделю собирались за ужином у отца. Но что-то подсказывало Далласу, что Тони интересовали не только бургеры с картофелем фри. Чтобы проверить догадку, Даллас спросил:
– Угощаешь?
– Конечно, – ответил Тони.
Ага, брат чего-то хотел. Он никогда не соглашался платить за Далласа.
***Никки наблюдала, как Джек перекладывает столовые приборы в попытке избежать ее вопроса.
– Что происходит, Джек? – повторила она.
Он мотнул головой.
– Просто проблемы на работе.
– Что за проблемы?
Джек двинул рукой, сбивая льняную салфетку со стола. Резко откинувшись на спинку стула, он потянулся, чтобы ее поднять. Поддавшись старой привычке, Никки дала официанту знак принести чистую салфетку.
– Все нормально, – сказал Джек, выпрямляясь.
Вот когда она поняла, что дела очень плохи. Джек, фанатик стерильности, никогда бы не воспользовался брошенной на пол салфеткой.
– Послушай, причина, по которой я тебя сюда позвал… Мне нужна жена.
– Жена? – Она его правильно расслышала? Джеку не нужна она. Ему нужна жена. Любая сгодилась бы. При условии, что кандидатка поддается дрессировке, и, черт побери, Никки доказала, что была как раз из таких. Но больше – нет.
– Я понял, что совершил ошибку.
– Да ну? Думаешь, кувыркание с моей помощницей было ошибкой?
Он нахмурился, но прежде чем успел ответить, его телефон снова зажужжал. Джек посмотрел на высветившийся номер.
– Мне надо ответить. – Он положил руку на живот и покачнулся, когда встал. И хотя Никки распирало от ярости, она чуть не предложила ему сесть, но затем Джек схватил ее пиво и поставил на стол, который убирал помощник официанта.
Черт бы его побрал! Никки вскочила, бросила салфетку на стол и отправилась спасать свое пиво. Глядя на уборщика посуды, она широко улыбнулась:
– Кажется, это мое. – Затем плюхнулась обратно на свое место. Джек ей больше не указ, и, когда он вернется, она впервые выскажет ему все, что о нем думает. После того, как насладится своим ужином, конечно же.
Пять минут спустя подали ужин, но Джек так и не вернулся. Посчитав, что хорошие манеры сегодня необязательны, Никки начала без него. Она даже получила удовольствие от заказанной для Джека говядины по-бургундски. Никки так поглотило смакование еды, что она не обратила внимания, сколько прошло времени.
– Он вернется? – поинтересовался официант.
– Конечно, вернется. – От паники свело живот, и Никки чуть не подавилась стейком. – Должен.
Она прождала еще двадцать минут, уборщик посуды даже проверил ванную комнату, прежде чем приняла неизбежное. Джек не вернется. Официант принес чек и подозрительно на нее посмотрел, будто говоря, что любая женщина, способная на свидании залезть пальцем в суп, может поесть на халяву и слинять.
Скользнув взглядом по чеку, Никки пробормотала:
– Я его убью!
– Убьете кого? – переспросил официант.
– А вы как думаете? – Никки заглянула в чек и застонала. Сто восемьдесят без чаевых, а еще пошлина, которую банк начислит за превышение остатка на ее текущем счете.
На этот раз желудок скрутило еще сильнее. Порывшись в сумочке, Никки отыскала кредитную карту. К счастью, Никки была застрахована от превышения лимита на банковском счете. Трясясь от злости, она подала карту официанту. Желудок свело. Никки подумывала пожаловаться, мол, съела что-то не то и расстроила желудок, но она понимала, как бы это выглядело.
– Ага, он покойник!
***– Я его убью, – бормотала Никки пятнадцать минут спустя, когда вновь вытащила свою практически пустую кредитку.
Кассир в продуктовой лавке просканировала стопку антацидных и противодиарейных препаратов и подняла глаза на Никки:
– Кого убьете?
Почему люди думали, что когда она говорит, то обращается непосредственно к ним? Она что, единственная сама с собой разговаривает?
Тем не менее, под любопытным взглядом кассира посчитала себя обязанной ответить:
– Моего бывшего. – Живот снова скрутило, и она положила на него руку.
С набитым покупками пластиковым пакетом в руках, Никки не могла уйти так быстро, как ей хотелось. Она выскочила за дверь. В предзакатном небе низко висел оранжевый шар. Глаза обожгло. Она почти добралась до машины, когда на нее нахлынул запах пригоревших гамбургеров, доносившийся из соседней забегаловки, и волна тошноты ударила в полную силу. Женщина и два приплясывающих вокруг нее ребенка шли прямо на Никки. Не желая, чтобы ее стошнило на невинное дитя, она быстро свернула в противоположную сторону, открыла пакет и только наклонилась к нему, как ее вырвало.
Поняв, что ее только что вывернуло на купленные лекарства, Никки потеряла самообладание, на глаза навернулись слезы. Плачут только слабаки. Слова проносились в голове, но, черт возьми, именно сейчас Никки была слабой.
Она бросилась к машине, испытывая единственное желание – добраться до дома. Завязав пакет узлом, схватила ключи, нажала кнопку на пульте, чтобы открыть двери, и распахнула багажник.
По щекам катились слезы. Желудок свело так сильно, что перехватило дыхание.
Она подошла к бамперу, и была готова бросить оскверненный пакет в багажник, когда увидела… Никки сморгнула слезы, словно это могло заставить картинку исчезнуть.
Не помогло.
В багажнике ее машины лежало тело.
Первым она узнала костюм от Армани. Потом увидела лицо. Глаза были широко раскрыты, но что-то исчезло.
Жизнь.
Джек был мертв.
Мертвый Джек лежал в багажнике ее машины.
У Никки поплыло перед глазами.
Она попыталась закричать. Тошнота ударила сильнее. Не в силах удержаться, Никки распрощалась с остатком двухсотдолларового ужина прямо над трехтысячедолларовым костюмом своего бывшего мужа.
Глава 2
– Но ведь это самая лучшая часть. – Даллас подхватил свой кофе и посмотрел на брата поверх края чашки. – Жена выходит из ванной и начинает колошматить его туалетным ершиком. Туалетным ершиком!
Тони улыбнулся, что редко делал в последнее время. Затем его веселье померкло.
– И этим ты хочешь заниматься до конца своих дней?
– Таких случаев у нас не много. Реальные дела мы тоже расследуем.
– Вроде дела Малларда?
– Малларда? – Надеясь избежать прямой лжи, Даллас прикинулся невинной овечкой и посмотрел в окно на мигнувшие огни патрульной машины, въехавшей на парковку ресторана.
– Ладно, давай поговорим о деле, за которое тебе даже не платят, – предложил Тони.
– Какое дело? – И тут Даллас вспомнил, как на прошлой неделе за пивом рассказывал брату о деле Нэнса. Видимо, следовало поменьше трепаться, если учесть, что расследование вел департамент полиции Миллера. Хотя подразделение его брата не занималось разбойными нападениями.
Тони насыпал сахар в свой кофе.
– Мне звонил детектив Шейн.
– Так тебя послали передать мне, чтобы я держался подальше? – Даллас похвалил себя за прозорливость.
– Шейн – хороший коп. Он уверен, что взял нужного парня.
– Он ошибается.
– Тебе за это дело даже не платят, поэтому я не…
– Думаешь, все упирается в деньги? – Даллас, Тайлер и Остин получили от штата Техас жирные чеки – можно подумать, штат когда-нибудь сможет оплатить свою ошибку. Не то чтобы у них денег куры не клевали, но все они сошлись на том, что не позволят другому невиновному человеку отправиться за решетку до того, как у того появятся деньги заплатить. А Эдди Нэнс невиновен. Даллас готов был прозакладывать свое правое яичко.
Младший О’Коннор подался вперед.
– Единственное, в чем повинен Нэнс – черный цвет кожи и серые треники, как у парня, ограбившего мини-маркет.
Тони бросил ложку на стол.
– Продавец указал на него при опознании. И парнишку подобрали менее чем в двух милях от магазина часом позже. За ним числятся приводы.
– Одного свидетеля для доказательной базы недостаточно. Готов спорить, в радиусе тех двух миль можно было откопать пятьдесят чернокожих мужчин в серых трениках. И единственный привод Нэнса случился в результате потасовки между ним и его приятелем из-за девушки. Он не преступник. У пацана была стипендия для поступления в колледж. Была!
Тони покачал головой, но спорить не стал. Далласу хотелось верить, что брат молчал, поскольку знал – О'Коннор-младший прав.
– Не могу поверить, что ты в самом деле хочешь заниматься подобной работой, когда есть возможность расследовать нечто серьезное, – буркнул Тони, подвигая ближе свой кофе.
