Валентин Курицын - Томские трущобы
— Понял.
— Как не понять — дело знакомое!
— Что прикажете. — Появился лакей.
— А что, Иван Семенович, не выпьем ли мы с тобой по коньячку полбутылочки, а, — и не ожидая ответа, Егорин бросил — половинку нам в три звездочки!.. А голова у меня, признаться болит, — заговорил Иван Семенович, закуривая папиросу, — со вчерашнего еще не опохмелился как следует, а тут еще в в карты взялся играть — совсем беда!..
Прежде, чем продолжать наше повествование, скажем несколько слов о молодом человеке, которого Егорин пригласил с собой выпить коньяку. Иван Семенович Кочеров был сын того самого старинного дружка Егорина, который оказал этому последнему приют и покровительство в те дни, когда Егорину, только что сосланному в Сибирь приходилось очень туго.
После того, как дела Егорина поправились и у него стали водиться денежки, он женился на дочери Кочерова, двумя годами старше Ивана Семеновича, так что теперь, помимо уже старой дружбы, Егорин был связан с семейством Кочерова и родственными отношениями. С молодым Кочеровым — с Ваней, Егорин частенько покучивал, ссужал его деньгами и мало-помалу втягивал в те темные дела, которыми занимался.
Ивану Семеновичу в то время было лет девятнадцать. Это был рослый, довольно красивый, юноша со смелым, несколько насмешливым взглядом темно-карих глаз, с целой копной густых волнистых волос. Он был не дурак выпить, мастерски играл на гитаре, обладал довольно приятным, хотя и не сильным тенором и был, как говорится, парень на все руки.
— Ну, Ваня, давай выпьем, — Егорин налил рюмки.
Они выпили и закусили лимоном. Егорин вновь поторопился налить рюмки, в его беспокойном бегающем взгляде сказывалось какое-то скрытое неуловимое волнение. Иван Семенович обратил на это внимание.
— Что это ты, Кондратий Петрович, такой странный сегодня: руки у тебя трясутся — точно кур воровал, сам сидишь как на иголках! Уж не на любовное свидание ли торопишься!
Егорин махнул рукой.
— Это уж твое дело, Ваня, — за девками бегать!
Через полчаса полбутылка была допита. Егорин расплатился и, прощаясь с Иваном Семеновичем, еще раз напомнил ему:
— Ну уж ты, Ваня, смотри — сумей втереть очки сестре-то.
— Ладно, ладно. Не хлопочи, все будет сделано! А ты вот что, Кондратий Петрович, выручика меня: одолжи на отыгрыш.
Егорин полез за бумажником.
— Сколько тебе.
— Ну, давай полсотни.
Егорин беспрекословно отсчитал требующуюся сумму. Что значат для него какие-то жалкие 50 рублей, когда не далее как сегодня ночью, у него будет 30000 рублей. Они простились. Кочеров опять пошел в игорную комнату, а Егорин, выйдя из собрания, взял извозчика и поехал довершать начатое им еще вчера.
— Куда прикажете, барин? — спросил вполоборота извозчик.
— В «Европейскую», — ответил Егорин.
Ввиду позднего времени на почтамтской не было почти ни души. Только одинокие фигуры «ночных бабочек» мелькали кое-где вдоль панели. На мосту около триумфальных столбов еще стояло несколько терпеливых извозчиков в чаянии запоздалого седока. Лихо подкатив к ярко освещенному подъезду «Европы» извозчик натянул вожжи.
— Тпру!
— Пожалуйте, ваше степенство!
Егорин рассчитался с извозчиком и вошел в вестибюль гостиницы.
Швейцар, высокий сухощавый малый, с обильно напомаженными волосами в фуражке с галуном, бросился было к Егорину навстречу снимать пальто, но Егорин махнул рукой:
— Не надо… Я наверх — в номера!
Поднимаясь по лестнице, Егорин столкнулся лицом к лицу с молодым ловким лакеем в черной фрачной паре. Он куда-то спешил, размахивая белой салфеткой и насвистывая сквозь зубы какой-то веселенький мотивчик.
— Алексей, куда это ты поперся. — Остановил его Егорин.
Лакей вздрогнул от неожиданности.
— Ах! Это вы, барин, пожалуйте-с, все готово. — И лакей посторонился, давая Егорину дорогу.
— Все там приготовили в номере-то.
— Все-с, как вы изволили приказать!
— Ну, а девицы-то приехали. — Шепотом спросил Егорин.
— С час времени будет, как ожидают.
— Те самые, как я сказывал, — переспросил Егорин.
— Помилуйте-с, — даже обиделся лакей, — нешто мы своего дела не знаем! Кого приказали, того и привезли! Соньку Беленькую и Катьку от Орлихи. Девицы, можно сказать, во всем параде. Останетесь довольны.
— Ну, ладно, иди, куда пошел! В случае чего, позвоню, — и Егорин далее зашагал по лестнице.
В коридоре верхнего этажа гостиницы было полутемно и тихо. Егорин остановился перед номером шестым. За дверью с слышался женский смех.
Егорин постучал и вошел в номер. Здесь было убрано с претензией на роскошь. Мягкая мебель, обитая малиновым штофом, красиво гармонировала с белоснежной скатертью, которой был накрыт стол. Тяжелые суконные гардины на обоих окнах были спущены. Кроме двух электрических ламп на столе стоял еще канделябр, свечи, в котором зажжены не были.
— А-а, наконец-то. Один явился! Хороши гости, нечего сказать: пригласили барышень, а сами жди-пожди! — заговорила, поднимаясь навстречу Егорину, одна из барышень. Это была полногрудая девушка с нерусскими чертами лица.
— Каюсь, виноват, барышни, виноват! — заговорил Егорин, снимая пальто.
Другая из девиц была наша знакомая — Катя, но трудно было признать в этой изящно одетой камелии ту скромненькую мещаночку, какой вы видели Катю в зальце у «тетеньки». Теперь на ней было одето модное, все осыпанное стеклярусными блестками, платье. Пышные белокурые волосы были собраны в модную прическу, красиво оттеняющую бледное лицо. Она сидела, полуразвалясь, на диване, вытянув вперед свои маленькие ножки в красных туфельках.
— А где ж другой гость. — Лениво спросила она, потягиваясь своим молодым телом и небрежно пожимая Егорину руку.
— Должен скоро приехать, верно задержался где-нибудь, — ответил Кондратий Петрович, присаживаясь на диван.
— А вы бы, девицы — продолжал он, распорядились бы чем-нибудь. Винца бы какого себе потребовали!
— Как же мы можем без гостей распоряжаться, теперь вот угостите!
Егорин нажал кнопку звонка…
Здесь мы считаем необходимым объяснить, с какой именно целью приехал сюда Егорин. Обратимся к событиям прошлой ночи. Василий Иванович, за которым в последнее время охотился Егорин, был предательски убит, но тех 30000 рублей, о существовании которых Егорин отлично знал, в бумажнике покойного не оказалось. Ясно, что они были оставлены Василием Ивановичем у себя в номере. Егорину нужно было достать их не навлекая на себя подозрений. Для этого он придумал целый сложный план. На другой день после убийства Василия Ивановича, он протелеграфировал в гостиницу, чтобы оставили за ним номер шестой, смежный с тем номером, в котором жил Василий Иванович. По телефону же были заказаны и «барышни». Предполагалось устроить кутеж, в котором должен был принять участие и Василий Иванович. Далее Егорин предполагал, не дождавшись, разумеется Василия Ивановича, отпустить домой девиц, и, оставшись одному, проникнуть в номер Василия Ивановича за деньгами. Ключ от дверей давно им был подделан. За последнюю неделю они часто гуляли с Василием Ивановичем, а поэтому устройство нового кутежа не могло вызвать подозрения ни у кого в гостинице, где Егорина знали и лично…
Явился лакей.
— Прикажете подавать.
— Да, подавай, братец, компаньона-то моего долго нет, задерживается где-то. Поди со вчерашнего вечера и глаз домой не показывал! деланно-равнодушно заговорил Егорин, наблюдая, какое впечатление произведут на лакея его слова.
Тот совершенно просто ответил:
— Нет-с, они изволили быть.
— Когда, — глухо вырвалось у Егорина.
— Часиков в семь вечера, — спокойно отвечал лакей, — да, — спохватился он, — запамятовал малость! Простите великодушно. Письмецо они тут вам оставили. Извольте-с получить, — лакей протянул конверт.
Кондратий Петрович тяжело дышал и, напрасно стараясь скрыть свое волнение, дрожащими руками вскрыл письмо. На листе почтовой бумаги большого формата синими буквами ремингтона было напечатано следующее…
7. Человек в маске
«М.г., г. Егорин!
Не трудитесь искать известные вам 30000 рублей — они взяты мною.
Три дня тому назад я предлагал вам действовать рука об руку в деле приобретения этих денег. Вы самонадеянно отказались теперь пеняйте на себя. Да будет вам известно, что тот, которого никто не знает, но который знает всех, всесилен и могущественен! Нет такого дела, которого бы он не смог выполнить, нет таких преград, которые могли бы его остановить на полдороге. И горе тому, кто идет не с ним, а против его!!!» Вот что было напечатано в этом таинственном письме. Пониже текста была подпись «человек в маске».
По мере того, как Егорин читал письмо, лицо его все более и более багровело, большого усилия воли стоило ему сдержать крик бешенства.
