Вячеслав Жуков - «Шестисотая» улика
– Вот, – с азартом произнес Семин. – На это и расчет, чтобы лезвие не бросалось в глаза. Так что тебе, майор, крупно повезло. Могло быть все совсем по-другому. – Семин поднял кинжал на уровне своего плеча, повернув его лезвием назад.
Федор не успел заметить, на что нажал главный криминалист, но в следующую секунду раздался звенящий хлопок, и из рукояти кинжала вылетела пуля, какие обычно используют при стрельбе из малокалиберной винтовки.
Рядом с дверью на стене, на толстой доске, висела мишень для дротиков. Пуля угодила в самый край мишени, отщепив доску.
– Видал? – с некоторым восхищением спросил Семин, глянув в несколько растерянное лицо майора.
– И что все это значит? – все с той же растерянностью спросил Федор, только сейчас начиная сознавать, что бы могло произойти, если бы парень поступил бы точно так же, как это сейчас сделал Семин. От пули, пусть и малого калибра, блок рукопашного боя не помог бы.
– А то и значит, – ответил Семин с некоторым довольством, – что такое оружие не попадает в руки, к кому попало. Оно, как правило, поступает на вооружение спецслужб. И поверь уж, им не разбрасываются. Изготавливается оно на закрытых заводах. По номеру на лезвие мы, конечно, можем попробовать узнать кое-что об этом заводе. Но, думаю, это тебе мало что даст. Там содержат в секрете сведения, кому конкретно поступает такое оружие. Так что если хочешь отыскать своего вчерашнего сорванца, изыскивай какие-то другие пути.
– Хорошо тебе говорить, другие пути, – с сарказмом проговорил Туманов. – А какие они?
Семин пожал плечами, не желая утруждать себя раздумьями. Гораздо больше его сейчас занимало то, на какое видное местечко на стенде приладить вновь поступивший экспонат.
– Думай сам. Ты же опер, – сказал он, не забыв упомянуть и про отпечатки пальцев владельца, обнаруженные на рукояти кинжала и пообещав, что сегодня часа через два, он точно скажет Туманову, зафиксированы ли они по базе данных в криминалистическом отделе. И тут же разочаровался, когда старший опер сказал ему, что пока этот ножичек вместо стенда, полежит у него в сейфе. До выяснения обстоятельств, как сказал Федор главному криминалисту.
Выйдя из криминалистического отдела в коридор, Федор едва не столкнулся с Греком.
– По всему управлению тебя ищу, – сказал Грек, отдуваясь и переводя дыхание.
– Случилось что ли чего? – спросил Федор, заметив, какое взволнованное лицо у капитана Грека.
Грек утвердительно кивнул.
– Случилось. Филатову хана. Умер в камере.
– Что? – Федор не хотел верить в то, что сказал Грек. – Как? Как это случилось? Когда?
– Полчаса назад. Передачку ему принесли. Ну там: тортик, то да се, – пожестикулировал Грек руками, замечая, как Туманов меняется в лице.
– Какой тортик? Саня? Кто разрешил?
– А чего ты на меня орешь? – вспылил Грек. – Я-то тут при чем. Иди в ИВС, там и разбирайся, – разочарованно махнул рукой Грек.
– Пошли, – резко сказал Туманов и пошел по коридору таким быстрым шагом, что Греку пришлось за ним едва ли не бежать рысцой.
В подвальном помещении управления, где находился изолятор временного содержания, Туманов с Греком увидели в коридоре толпившихся сотрудников изолятора, заглядывающих в открытую дверь камеры. Увидев спешащего Туманова, все расступились.
Филатов лежал на своей шконке на спине, запрокинув голову назад. Подушка была перепачкана в кровавой пене вытекавшей из его рта.
Глухонемой карманник валялся на полу возле двери. У парня хватило сил, доползти до двери и постучать алюминиевой кружкой в нее. Когда сотрудники ИВС открыли дверь, он еще был жив, корчился на полу, издавая нечленораздельные звуки.
– Он пытался нам что-то сказать. Но мы ничего не поняли, – сказал один из сотрудников охраны. Из них троих в живых остался старик насильник и то по счастливой случайности. Когда все это произошло, его водили на допрос. Сейчас старик молился Богу за то, что в тот момент его не было в камере.
Федор Туманов стоял посередине камеры, молча, наблюдая за тем, как прибежавшая из медчасти врач, осматривает Филатова, пытаясь отыскать у него на шейной артерии пульс. Еще до прихода майора она уже осмотрела глухонемого карманника. Наконец, она поняла, что и Филатову уже ее помощь не нужна.
– Ну что? – спросил Федор, заметив в глазах врача разочарование. Как видно, ее больше привлекает, иметь дело с живыми, чем с трупами.
Женщина сунула руки в карманы коротенького халата, давая понять, что ей здесь делать нечего.
– Им обоим нужен не врач, а патологоанатом, – сказала она. – Думаю, что смерть наступила от воздействия яда, – добавила она, покосившись на недоеденные кусочки торта, лежащие на столе. Остатки последней трапезы Филатова и глухонемого карманника.
Справедливости ради, надо заметить, что выглядел торт вполне аппетитно. Кулинары не поскупились на крем и крупные ягоды клубники, которая так и просилась в рот. Федор и сам бы не отказался отведать кусочек такого торта. Но только не этого. Скорее всего, врач права, и торт пропитали ядом, чтобы таким образом отправить Филатова на тот свет. Что это за яд, установит экспертиза. На всякий случай, врач посоветовала к торту руками не прикасаться, сославшись на то, что возможно яд очень сильного. Ведь Филатов с карманником даже не успели съесть по кусочку, как тут же отправились на небеса.
– Кто принес им в камеру этот торт? – спросил Туманов, не глядя на сотрудников изолятора временного содержания. Делать какие либо выводы по поводу связи дежурных сотрудников с криминалом, было рановато. Хотя Туманов и не исключал такую возможность. Слишком тяжело устоять перед искушением, когда тебе предлагают триста, а то и пятьсот долларов только за то, чтобы пронести в камеру нужному человеку передачку. Кто-то отказывается, а кто-то и нет. Велик соблазн. И потом такой сотрудник становится верноподданным мафии.
– Я, товарищ майор, – услышал Туманов голос, обернулся.
Глянув на коренастого прапорщика с отвислым животом, Федору захотелось отматюкать его за головотяпство, но в присутствие женщины врача, он не стал этого делать. Сдерживаясь от грубости, спросил, не выказывая голосом неприязни:
– Кто вам разрешил принять передачу?
Лицо сорокалетнего болвана прапорщика сделалось кислым. Неожиданно для всех, он всхлипнул, на глазах появились слезы. Кажется, только теперь он осознал свою оплошность.
Посмотрев на него, врач решила, что ей не стоит присутствовать при дальнейшей разборке, и сказала:
– Ну я тут больше не нужна. Пойду к себе.
– Да. Идите, – сказал ей Туманов, не сводя глаз с пузатого прапорщика. И как только врач вышла, подошел к прапорщику и, глядя прямо в глаза, повторил свой вопрос: – Раздолбай, почему ту передал в камеру передачу, не поставив меня в известность?
Прапорщик заморгал глазами.
– Товарищ майор… понимаете… я хотел по-человечески.
– Чего? – взглянул майор с удивлением.
– Понимаете…
Федор помотал головой.
– Пока ничего не понимаю. Давай, по порядку, – предложил он.
– Пришла девушка. Сказала, что у Филатова сегодня день рождения. Попросила передать торт и фрукты. Очень просила. Плакала. Ну я и согласился, – вздохнул прапорщик, тут же добавив: – Разве ж я знал, что так получится. Товарищ майор. Я ж хотел по-человечески.
Федор кивнул на мертвого Филатова.
– Вот, чем твое человеческое отношение обернулось. Видишь? Двумя трупами. А Филатов, будет тебе известно, проходит у нас по весьма серьезному делу. И о каком дне рождения может идти речь. Ты бы хоть у меня спросил, когда у него день рождения.
– Товарищ майор, – попытался прапорщик что-то сказать в свое оправдание, но Федор не позволил. Сказал строго:
– Ты не должен был приносить в камеру передачу без моего разрешения, – посмотрел он на прапорщика и спросил: – Деньги взял за это? Если взял, под суд пойдешь.
Прапорщик вытаращил глаза.
– Да вы что? Никаких денег я не брал. Один банан только взял. А больше ничего. Честное слово. Чем хотите, могу поклясться, – с наивностью простачка заверил он.
Федор едва сдержал улыбку. Кому нужны тут его клятвы. А что мог он, уже сделал. Вот они, два жмурика. Вздохнув, Туманов сказал:
– Ладно, что сделано, – покосился майор на лежащего Филатова, – того уже не вернешь. Ты девушку ту хорошо запомнил?
– Да запомнил, – пролепетал прапорщик со вздохом.
Не обращая внимания на его лепет, Федор Туманов продолжил:
– Как одета она. Ну и вообще, какая она из себя. Приметы ее нужны. Понимаешь? И желательно, до мельчайших подробностей. Если разглядел, какого цвета на ней были трусы, то и это хорошо.
– Не, товарищ майор. Трусы ее я не видел, – признался прапорщик, не догадываясь, что было это сказано Тумановым в шутку.
Стоящий в сторонке Грек, тихонечко вздохнул.
– Тяжело иметь дело с идиотом, – сказал он Туманову.
– Хорошо. Сейчас бери лист бумаги и авторучку, садись и опиши ее с ног до головы. Припомни, может, есть особые приметы: шрамы или родинки на лице? Не забудь упомянуть про них. И самое главное, ее паспортные данные, – напомнил Туманов.
