Нечаянное зло - Аркадий Горизонтов
— Ах вот как вы заговорили? — дернулся он в кресле. В этот момент Петровский понял, что имеет дело не с заурядной шантажисткой, а с матерой аферисткой, готовой на крайности. Собрав волю в кулак, он сказал: — Разговор окончен, больше мы не работаем. Забудьте…
— Нет так нет. Когда передумаете, дайте знать. — Каретная вышла из кабинета, покачивая бедрами.
Первым его желанием было позвонить старым друзьям из «бригады строителей». Пусть разберутся, поговорят, разъяснят проходимке, что к чему. Нет, одернул он себя, так не пойдет. Наверняка Каретная подстраховалась и уже обзавелась «домашними заготовками» в виде материалов, способных нагнать кипеш. Еще хуже, если она накатала заявление в полицию, которое лежит где-то под сукном и ждет своего часа. Нет, сейчас с ней надо по-хорошему. А затем, когда она расслабится и потеряет бдительность, можно вдарить побольней…
Он выжидал три дня, потом позвонил ей: «Приходите, потолкуем». Когда она вошла, Петровский незаметно включил диктофон — в расчете, что запись скомпрометирует ее. Журналистка держалась раскованно, никаких признаков волнения или страха не выказывала. А чего бояться? Она сразу поняла, что будет торг. Самая настоящая стерва, в который раз мысленно обругал ее генеральный директор.
— Вы, Светлана Петровна, все еще настаиваете на своей просьбе? Она, замечу, нескромная…
— Это и не просьба вовсе, а крик о помощи, который вы вольны услышать или, напротив, остаться глухим к мольбам. Все зависит от вас… Но я рассчитываю на ваше щедрое сердце. — Каретная с осторожностью подбирала слова, опасаясь подставы.
Петровский это понял, но, сколько ни пытался своими вопросами вывести журналистку на откровенный разговор, ничего не добился. Подставляться она не желала, поэтому говорила обтекаемо. В конце концов ему надоела игра в поддавки, и он сказал:
— У меня есть интересующий вас объект, но он оформлен на компанию. Таким и останется…
Она пожала плечами:
— Пусть так. Когда я могу посмотреть? Может, сами его покажете? Не сочтите за труд, Роман Константинович…
— Хорошо, завтра в обеденное время. — Петровский удивлялся и злился своей податливости одновременно.
В душе он оправдывал свое поведение следующим образом. Даже если квартиру со временем придется переписать на Каретную, невелика потеря. В сравнении с его личными доходами и финансовыми оборотами «Инвеста» жилплощадь на Красногвардейской — капля в море. Но главное заключалось в другом. Своим очерком о страждущей пенсионерке Каретная, не зная того, подсказала оригинальную идею. В случае ее успешной реализации можно будет не только поправить дела компании, но и основательно разжиться самому.
Петровский погрузился в план создания благотворительного фонда, помогающего детям, страдающим тяжелыми заболеваниями. Какими? Да, в общем, не важно! Судя по телевидению, каждый день взывавшему о помощи, болезней было бессчетное количество. Желательно, что-то редкое и, главное, очень дорогостоящее… Роман Константинович проконсультировался со специалистами, от них узнал о синдроме Хиддинка — редком генетическом заболевании, развитие которого можно остановить всего двумя инъекциями препарата, изобретенного где-то в Европе. Все бы ничего, но лекарство стоило баснословных денег — один укол порядка 75 миллионов рублей. Кто это потянет без помощи меценатов?
Нет, лучше не придумаешь, рассуждал он, остается только найти таких детей. Если они есть в Камске, то, вероятно, их наперечет?
В этом-то и заключалась главная заковыка. Когда он публично объявил о намерениях, к нему прибежали Зуевы и Якуповичи — родители, чьим детям позарез была нужна инъекция чудодейственного лекарства. Плача, они просили денег. «Сколько?» — поинтересовался Петровский, сделав вид, что не знает тонкостей вопроса. Услышав размер суммы, он изобразил смятение и после театральной паузы сказал родителям: «Сделаю все, что смогу»…
«Камск-Инвест» внес в учрежденный комитет по обеспечению доступности лекарств десять миллионов. Конечно, это был чистой воды блеф, но в своей жизни Петровский блефовал столько раз, что разучился отличать правду от вымысла. Комитет провел первый благотворительный марафон, которому предшествовала мощная информационная накачка. Петровский не хотел обращаться к Каретной, но лучше нее с этой задачей никто бы не справился, поэтому пришлось поклониться… Она сделала все в лучшем виде: много чего понаписала и даже сняла незатейливый рекламный ролик. Петровский стоял в окружении Миши Зуева и Тани Якупович с упаковкой препарата «Бетапарвовек», название которого он так и не смог выговорить, сколько ни репетировал. По сюжету он вынимал из коробочки ампулу с прозрачной жидкостью и с чувством произносил: «Это стоит 75 миллионов рублей!»
Марафон привлек внимание камских толстосумов, пожертвовавших на спасение Миши и Тани сотни миллионов рублей — значительно больше требуемой на лечение суммы. «Оставшиеся деньги пойдут во благо других страдальцев», — заверил Роман Константинович публику, хотя на деле…
Все шло как по маслу, но вскоре о себе дала знать известная наперед проблема. Где найти других детей, больных синдромом, чтобы продолжить выгодное дело. К разочарованию Петровского, никто больше не объявлялся.
И тогда ему пришло в голову их придумать. Он обратился к самым проверенным приятелям, чтобы они выступили в роли несчастных родителей, а собственных детей выдали за жертв коварной и безжалостной болезни. Не все согласились, один даже назвал это тяжким грехом, но некоторые — не боявшиеся ни черта ни дьявола — дали добро… за большие отступные. Участников будущего шоу подгримировали, да так, что их не узнала бы родная мать. Детей подбирали маленьких, такие не сболтнут лишнего, а если и скажут, кто поверит крохам… В общем, все повторилось заново. Второй марафон многократно побил рекорды первого. Их участниками вновь стали Миша и Таня, окончательно выздоровевшие, повеселевшие и немного набравшие в весе. Каретная не преминула сообщить общественности: «„Бетапарвовек“ творит чудо! Было бы чудом, если бы он подешевел. А пока этого не произошло, комитет по обеспечению доступности лекарств продолжает благородную миссию».
Она не была посвящена в детали операции, поэтому ничего не знала о мнимых больных и их родителях. Так продолжалось два года. Периодически появлявшиеся «больные» дети, засветившись на очередной акции, затем бесследно исчезали вместе с папами и мамами. Именно на это и обратила внимание проныра Каретная. Однажды она вскользь упомянула об этом в присутствии Петровского, что заставило того насторожиться.
Напряжение спало после оформления права собственности Каретной на квартиру. За прошедших два года она сделала из нее конфетку: провернула классный ремонт, обставила современной мебелью.
— От подобного предложения, Роман Константинович, откажется только сумасшедший или чистоплюй, а
