Инна Тронина - Миллениум
Грушину уже самому надоело вглядываться в сумерки. Конечно, вновь въехавшую во двор машину пропустить трудно, но если самый интересный момент настанет ночью, появятся некоторые сложности. И торчать невесть сколько времени на кухне у почти незнакомой бабульки Грушин стыдился.
— Да что вы, мне жутко подумать, что снова останусь одна! — Прохорова поставила кофейник на плиту, села напротив Грушина и тоже уставилась во двор. — Темнотища-то какая — вчера только хулиганы фонарь разбили. А окошки Журавлёвых вон, на третьем этаже, все светятся. Значит, собирают доченьку в путь-дорожку. Как упакуются, так и выйдут…
— Стойте! — Грушин вскочил, из-за своей внушительной комплекции едва не опрокинув утлый столик. — К сожалению, кофе отменяется. Вон, смотрите! Джип подъехал к парадному!
Хозяйка выпустила полотенце, которое тут же вспыхнуло. Швырнув ткань под кран, она прилипла лицом к стеклу.
— Вижу, вижу! Но такого здесь ни разу не было…
— Я сейчас вниз, — решил Грушин, выбираясь из кухоньки. — Спасибо вам за всё. — Олег достал из кармана рацию и включил её.
Хозяйка метнулась назад, к плите. Там она схватила кофейник, вытащила из шкафа термос и, обжигаясь, перелила туда кофе.
— Борис, слышишь меня? — обратил Грушин к своему напарнику, поджидавшему в «Жигулях» за углом дома. — Принимай джип «Лэндкраузер». Цвет вроде тёмно-зелёный, здесь плохо видно. Веди его первые пятнадцать минут. Связь держи со мной. Ну, пока! — Грушин запихнул рацию в карман пиджака, сгрёб с вешалки дублёнку, шапку. — Ой, да что вы! С собой даёте термос?
— Пейте, пейте, ночь же. Спать хочется, да и зябко. — Старушка совала в руки Олегу полиэтиленовый пакет с тёплым термосом и бутербродами. — Не стесняйтесь. Я же понимаю, как вам тяжело.
— Термос обязательно верну. Целую вас!
И Олег через три ступеньки слетел вниз, рванулся из дверей к своему серебристому «Форду». Через лобовое стекло был отлично виден двор — высокие сугробы, расчищенные дорожки, качели и горки, мечущиеся тени голых ветвей. Джип стоял напротив Таниной двери, но оттуда никто не выходил.
Минут десять не показывалась и Журавлёва. Грушин уже хотел глотнуть кофейку и пожалел, что зря дёрнул Бориса, одного из своих платных агентов. Он и ещё три водителя на своих машинах должны были сопровождать авто с Татьяной, сменяя друг друга, чтобы никто даже не помыслил о наличии «хвоста».
Олег уже достал из пакета термос, снял пластмассовый стаканчик и хотел вытащить пробку, но тут окна Журавлёвых погасли. Тотчас из подъезда вышла та самая рыжеволосая девушка в нутриевой длинной шубе и едва не волочащемся по земле шарфе. Живот её за несколько дней, как показалось Грушину, ещё вырос и заметно опустился. Сзади семенил пожилой вертлявый мужчина в линялых джинсах и потёртом свитере — вероятно, отец Татьяны. В свете мощных фар джипа засеребрилась щетина на его щеках.
Глотая слюну и проклиная своё невезение, Грушин насадил колпачок обратно на термос, сунул пакет на сидение рядом и наклонился поближе к лобовому стеклу, стараясь не пропустить ни единого жеста или шага объектов. Но из джипа никто не вышел, только открылась задняя дверца. Высунувшаяся рука помогла Татьяне забраться в салон, и отец передал ей небольшой саквояж.
Интересно, знает ли папаша, зачем его дочь отправляет в санаторий поздно вечером? Судя по тому, что приехавшие за Татьяной его не опасаются, папа находится в блаженном неведении. Похоже, он твёрдо верит в дочкины россказни о добрых друзьях на джипе, любезно согласившихся подвезти её до места отдыха.
А потом Танечка, вытирая платочком слёзки, сообщит, что и этот младенец скончался в родах. Папенька с маменькой поплачут вместе с ней и даже не спросят, откуда у любимой девочки появились бело-зелёные денежки с иноземными буковками и портретом пожилого дядьки в парике.
Мол, девочке и так тошно, не нужно приставать к ней с глупыми вопросами. Не украла, и ладно; значит, заработала. Ей надо и самой жить, и бой-френда своего содержать, и родителей-инвалидов не забывать тоже. Если не давать ей проявлять инициативу, как можно требовать денег на жизнь? Одним словом, нет к Танюше никаких претензий — все соседи завидуют Журавлёвым. Папа, вон даже «Москвич» купил…
Отец поцеловал Таню на прощание и ушёл обратно в подъезд, а джип дал задний ход. Всё правильно, на Борю они и выкатятся, и взять их под наблюдение будет легко. «Форд» Грушина должен был, по договорённости, следовать на расстоянии, не вызывая подозрений.
Днём следить было бы легче, а на ночных московских улицах преследующий «Лэндкраузер» автомобиль будет слишком бросаться в глаза. Но Грушин надеялся, что трюк его удастся, особенно если сменить Бориса не через пятнадцать, а через десять минут — с такими акулами нужно держать ухо востро.
«Девятка» агента преспокойно повисла на хвосте у джипа, который особенно и не увеличивал скорость. Татьяну, разумеется. Приказали доставить в целости и сохранности, а до того требовалось следовать с максимальной осторожностью, избегая аварий и даже обычной в таких случаях лихой езды. На это тоже уповал Олег Грушин, разрабатывая план ночной операции, и не ошибся.
Джип выехал на проспект Мира и двинулся в сторону Ярославского шоссе. «Лада» Бориса неотступно следовала за ним. Через некоторое время Грушин также вывернул со двора, а из окна на его автомобиль с любовью смотрела Александра Николаевна, всем сердцем сопереживая Олегу. Она ощущала себя участницей смертельно опасной операции и понимала, что теперь всю ночь не заснёт. Будет, накинув халатик, бродить из одной комнаты в другую, пить сердечные капли и ждать, когда позвонит Олег и скажет, что всё в порядке.
Неподалёку от платформы «Северянин» Грушин нагнал и джип, и своего агента. Он включил рацию, сказал условную фразу, означавшую, что Борису нужно сойти с дистанции. Похоже, что сопровождающие Татьяну люди почувствовали неладное, остановились и проверили, проскочит ли подозрительная «девятка» мимо.
Олег их манёвр разгадал, отпустил первую машину, а сам занял место агента. Успокоившиеся люди из джипа решили двигаться дальше, убедившись, что «хвоста» больше нет. Но их на самом деле уже сопровождала солидная чёрная «Вольво». Путь Татьяны лежал за МКАД, Грушин это понял давно. Но вот сколько придётся проехать вслед за джипом, не знал никто. Пока они отмахивали по Ярославскому шоссе со скоростью шестьдесят километров в час, и поездка напоминала прогулку.
Олег всё-таки глотнул сваренного старушкой кофе и заметно повеселел. Его уже не выводили из себя болтающиеся где-то в вышине фонари, и слепящие встречные фары не выжимали из глаз едкие слёзы. У бензоколонки, находящейся на пересечении шоссе с Кольцевой дорогой, джип приняла «Газель». На сей раз предосторожность, похоже, была излишней, но Грушину не хотелось рисковать, и он перестраховывался.
К тому же все агенты, задействованные сегодняшней ночью, должны были поучаствовать в спектакле, иначе заплаченные заранее деньги могли оказаться потерянными зазря. А Грушин, несмотря на свой пофигизм, был прижимистым хозяином. Слишком многим людям он должен был в этой жизни платить, и потому научился считать каждую копейку. Борис, водитель «Вольво» Сергей, управляющий «Газелью» Роман и четвёртый, Миша, согласившийся вывести из гаража свою драгоценную «Тойоту», страстно желали отработать вложенные в них средства, да и просто поразвлечься.
Теперь Грушин мог сообщить Тураеву данные джипа для экстренной проверки, а это уже немало. Даже если не удастся выяснить, куда именно увезли Татьяну Журавлёву, установление личности хозяина «Лэндкраузера» может много дать сыщикам. Таким образом, два автомобиля, используемые этой группировкой будут выявлены. Но те, кто ими пользуется, про то знать не будут, и когда-нибудь где-то подставятся…
Сияющий огнями мегаполис остался позади. Дорога пошла мимо застывших зимних лесочков, деревянных домиков и покосившихся заборов, которые находились будто бы на разных с Москвой планетах. Скорее всего, в соседнюю область Татьяну не повезут, ведь именно сегодняшней ночью она должна родить. И. если получится, можно точно выяснить, куда именно рванёт джип, увозя нового гражданина России, которому предстоит стать стопроцентным иностранцем.
Никогда не придёт в голову парню из какого-нибудь Бостона или Эдинбурга, что появился он на свет близ Ярославского шоссе в Подмосковье. Грушин понимал, что ничего дурного Татьяна, в общем-то, не делает. Её младенец достигнет желанной для многих цели просто так, облагодетельствовав при этом маму, деда и бабку. Но всё-таки сыщик должен был выполнять обещание, данное Тураеву. И потому, стиснув зубы, исступлённо гнал за джипом, втайне надеясь, что свернёт на Клязьму.
Но на сей раз Олег ошибся. «Лэндкраузер» устремился дальше по шоссе, и сам Олег едва успел передать его четвёртому агенту. Сам же он завернул к заправке, понимая, что Миша сориентирует его по рации, и никаких проблем не возникнет.
