Наталья Саморукова - Прогулки с пантерой
— Это опять же следует из его теории. Как на мужчин и женщин, мир поделен на объектов и субъектов. Несмотря ни на что мужчина довлеет. Один убивает, другой лишь жертва в его руках.
— Но удовольствие получают все? — недобро усмехнулся Марко.
— Да, именно так он считал. После того, как он выплеснул на меня все свои сокровенные мысли, после нескольких неудачных попыток перенаправить его энергию в другое русло, я занялся шарлатанством. Шарлатанством с моей точки зрения. Я стал ему подсовывать самые настоящие медицинские препараты, которые должны были бы затормозить его психику, сбавить накал.
— Что же он сделал с вашими препаратами?
— Именно то, о чем вы и подумали. Сначала я пытался дать их ему открыто, потом добавлять в чай. Но первое он отверг, второе тут же раскусил.
— Почему же, черт возьми, вы не его отправили туда, где ему самое место?
— Вы имеете в виду психиатрическую клинику? А какие же у меня были на это основания? Он всего лишь теоретизировал. Поймите, это сейчас, после того, как вы, Настя, показали мне те снимки, после того, как в моей голове сошлись кусочки пазлов, я вижу, КАКУЮ опасность он представлял. Тогда же это смотрелось иначе. Мне казалось, что удается сдерживать его несомненную тягу к практическим опытом, что разговоры со мной позволяют ему оставаться в поле теории.
— Теоретики, — Марко подумал и смачно выругался. Витиеватая фраза, которую он достал из архивов своей абсолютной памяти, могла бы стать сенсацией дня на самом дне московской клоаки.
— Откуда вы так хорошо знаете русский? — поинтересовался Павловский.
— Хорошие учителя, плюс прилежание, — пошутил итальянец, — кстати, Настя, не подумайте плохого, но последняя идиома пополнила мою коллекцию арго благодаря вашей подруге.
— Да что вы? Вот ведь, век живи…
— И не говорите. Итак, милейший, когда же пазлы, как вы говорите, сложились в вашей голове?
— Чуть больше месяца назад он стал приходить реже. До этого мы общались каждые два дня, а тут один недельный перерыв, второй… Но каждый раз он приносил с собой новую картинку. До этого, не считая самого первого раза, образы были смутные. Обрывочные кадры, сюжеты из фильмов, фотографии… А тут почти дублировался образ, возникший много месяцев назад. Два тела, мужчина и женщина. А потом новая пара. И еще одна…
— И в вашу голову, конечно, закрались подозрения? — Марко никак не желал выходить из роли циничного критика.
— Да. Можно сказать и так. Я думал, что же мне с этим делать. Честно говоря, не видел подходящих вариантов. Как бы вы поступили на моем месте? И тут как раз пришла Анастасия и показала мне снимки. И все стало понятно. Стало понятно, что он не ограничился разговорами.
— Федор, — воскликнула я, — но почему вы мне ничего не сказали??
— Я должен был еще раз все проверить. Убедиться. Ведь если я ошибался в своих выводах, я мог направить расследование в ложное русло.
— Какой бред. Да мы уж решили бы, куда его направить. Вы настольно не уверены в наших умственных способностях?
— Да, да, я совершил ошибку. Непростительную, ужасную.
— Однако, не время посыпать голову пеплом…
— Разумеется. После беседы с вами я дождался его очередного визита…
— Господи, он мог бы давно быть у нас в руках!
— Настя, мне очень сложно говорить, я почти на пределе своих сил, имейте сочувствие. Я попытался за ним проследить. Узнать о нем хоть что-то. Но он как зверь, вы знаете, у него даже аура звериная, я уже говорил это вам, он чувствовал опасность. Он потерялся через две минуты, после того как я незаметно отправился за ним. И все. С той поры я больше его не видел.
Мы с Марко молчали, точно прибитые. Что тут можно было сказать?
— Хорошо, — Марко вынул из кармана блокнотик, — вы можете сейчас просто описать его, а завтра приехать и составить фоторобот?
— Нет, — грустно ответил Павловский.
— То есть как нет?
— Так. Я не видел его лица.
— Федор! — не выдержала я, — что это за шутки? Что вы несете? Как это вы не видели его лица?
— Он закрывал лицо тонким шарфом, прежде чем войти в приемную.
— Невозможно поверить! — закричала я.
— Почему? — удивился Павловский, — мне как раз не показалось это странным. Ведь он мог быть вполне публичной фигурой. Да и кто бы согласился вести такие беседы, демонстрируя глаза? Нет-нет, это было его обязательное условие, которое я, кстати, довольно спокойно принял. Могу вам сказать, что многие люди приходят ко мне в париках, в черных очках. Большие черные очки были и у него. Плюс шарф, который он просто поднимал выше перед приходом ко мне.
— А рост, волосы, руки?
— Рост чуть выше среднего, телосложение обычное, волосы короткие темные, но это мог быть и парик. Руки… Руки красивые, длинные ладони с сильными пальцами. Аккуратные ногти. Запястья, выдающие изначально астенический тип фигуры. Видимо, он не мало поработал над своим телом, чтобы добиться таких прямых плеч, такого торса. Даже под свободным пуловером было видно, как он силен физически.
— То, что это был мужчина, вы можете гарантировать?
— Несомненно. Это мужчина. И мужское начало в нем сильно, это чувствовалось.
— Соня шантажировала вас именно этим?
Павловский вздрогнул и побледнел еще больше.
— Откуда вы знаете?
— Да уж знаю.
— Да, она своровала часть диктофонных записей, когда приходила ко мне за деньгами. Пыталась настаивать на том, что теперь я должен выделять ей больше. А я и так колоссальные суммы трачу на ее содержание.
— Понятно. Скажите, в разговорах он упоминал какие-то бытовые подробности своей жизни, может быть, друзей, знакомых, пусть не по именам, хотя бы по приметам.
— Практически нет. Однажды он случайно обмолвился… говоря о чем-то сказал, что это так же банально, как вид из его окна — кроны парка «Сокольники» и неизменное воронье по осени.
12. Убегая от черного человека
Дождь закончился. Город, ошарашенный внезапной атакой небес, плавал в прозрачных лужах, в одну из которых угодила и я. Сняв туфли, босиком нырнула в сухое теплое чрево машины и даже зажмурилась от наслаждения. Оказаться под надежной защитой железного коня, которому по причине отсутствия мозгов не грозило безумие, было до щекотки приятно. Да уж… чем больше я узнаю людей, тем больше люблю животных. И машины.
— Марко, что такое с вами случилось? — покосилась я на спутника.
— Ничего, — буркнул он.
— Вы обещали объяснить.
— Да пожалуйста! Я объясню, как изволите. Этого вашего мага я не вижу!
— В упор?
— Самое время для иронии. Нет, я вижу его, так же, как вы. И не более того. Он ставит защиту.
— О чем вы?
— Это профессиональные штучки. Овладев некоторыми навыками, можно научить обманывать детектор лжи, вы это знаете?
— Конечно знаю.
— Ну так вот, существуют специальных техники, позволяющие заключать собственное сознание в такой… как сказать… кокон. В этом случае все внешние проявления, те, по которым я обычно и вычисляю людей, не будут соответствовать истинным раздражителям. Он ненавидит вас, но вы никогда этого не заподозрите. Он будет думать, как вас убить, а внешне это будет смотреться так, как будто он размышляет, какой десерт лучше подать. Все люди в большей или меньшей степени умеют делать, но некоторые в совершенстве. Ваш Павловский — гений обмана!
— Никакой он не мой.
— Хм… а то я не видел, как вы уши развесили.
— Считаете, что он врал?
— Не знаю. Эта как раз та ситуация, которую я просчитать не могу. Возможно, он скрытен от природы, возможно он развил в себе это качество во время практики. Но понять, что в его словах ложь, а что истина, я не могу.
— Но и на слово вы ему не верите?
— Не верю, если честно. Мне, Настя, кажется это нелепым, нелогичным. Как можно, обладая такими способностями, не догадаться об истинной сущности происходящего? Он якобы не знал, что клиент балуется практическими уроками. Ну не смешите меня!
— Сейчас Григорий позвонит Верещагину и за Федором будет установлено наблюдение. Марко, вы считаете, что он мог придумать все это от начала до конца? Может, это он убивал?
— Помните, когда мы оказались на месте обнаружения трупов Гетерсов, я впал в растерянность?
— Да.
— Так вот, именно тогда я впервые подумал о том, что наш противник умеет хорошо прятать свое сознание. Дело в том, что характеристики того места кардинально отличались от первого. Как будто действовал совершенно другой человек. Сегодня мы должны успеть побывать в Сокольниках, где нашли последнюю пару и в Медведково, где он избавился от тел Валевских.
— И еще, мне кажется, это важно… Прошу вас, заедем буквально на десять минут в больницу. Там лежит девушка… Арина. Та самая, с которой все и началось.
Марко не стал возражать и через полчаса наша представительная, в основном за счет итальянца, делегация, входила в уже знакомую палату.
* * *«Рискованная штука эта любовь с первого взгляда, когда она еще не видела его банковского счета, а он еще не видел ее в папильотках. Тем не менее в жизни оно бывает», — писал нежно любимый мной О. Генри. К чему я вдруг вспомнила классика? Всему виной Арина и Марко. Уже в первые секунды их знакомства что-то произошло. Это довольно сложно описать словами, придать впечатлениям такого рода устойчивые формы все равно что лепить из опары восьмигранник. Случилось. Стены в палате засветились карамельно-розовым цветом, поникший букетик ландышей, принесенный кем-то из гостей, воспрянул. В помещении отчетливо запахло озоном. Формально все осталось на своих местах. Поменялось лишь измерение.
