Андрей Анисимов - Призрак с Вороньего холма. Исповедь шлюхи
Мастера для одного из трех цехов Тихон так же отыскал среди местных. Двух других пришлось сманивать из областного центра. Чужаков мэр старался избегать, поскольку они нуждались в жилье.
Вопрос о директоре завода пока оставался открытым. Тихон подумывал о Павле Михайловиче Паперном. Тот наладил производство молока и оказался дельным администратором. Естественно, что бросать свое кровное производство ему бы не захотелось, но мэр один раз уже сумел на него нажать, сумел бы и во второй. Но Тихон боялся оголить предприятие Паперного. В молоке, помимо жителей, нуждались два детских сада, Глуховская больница и школьники.
– Почему бы вам не предложить эту должность Андрею Гавриловичу? – Пришел на помощь Максюта.
Тихон наморщил лоб:
– А кто такой Андрей Гаврилович?
– Ну, это же товарищ Телкин.
– Бывший секретарь райкома!? Вы что, Данило Прокопьевич, не понимаете? Он наш, так сказать, идеологический враг.
– Какой он нам враг? Он прекрасный хозяйственник, человек ответственный, воровать не будет.
Тихон задумался. Аргумент «воровать не будет» на него подействовал. Он вспомнил, что в бытность Телкина в городе некоторый порядок наблюдался:
– Пожалуй, что-то в этом есть.
– Конечно, есть.
– А он согласится?
– Согласится. – Уверенно заявил Максюта: – Ему шестьдесят пять. Мужик на пенсии, но с его энергией пенсия вроде тюрьмы. Он с удовольствием несколько лет поработает. А там видно будет.
– Хорошо, я вызову его для разговора.
Максюта почесал лысину:
– Я бы вам советовал самому до него доехать. Поставьте себя на его место. Вы для него по возрасту мальчишка. Заняли как бы его положение. Уважьте человека, и он оценит.
– Не возражаю. У вас есть его телефон?
Максюта улыбнулся:
– Номер первого секретаря райкома, ночью разбудите, скажу.
– Вот и позвоните ему. Если не занят, прямо сейчас и поедем.
– Я позвоню, а вы уж сами… Мне не по рангу… – Увильнул Максюта и набрал номер.
Андрей Гаврилович Телкин сам открыл дверь и впустил визитера.
– Зачем я демократам понадобился. – Спросил он суровым басом, но улыбка до ушей выдала удовольствие от визита мэра.
Тихон пожал хозяину руку. Тот ответил крепким рукопожатием. Постников едва не поморщился от боли:– Здравствуйте, Андрей Гаврилович. Если уделите мне немного времени, объясню.
– Я теперь лицо опальное, зависимое. Как же я могу отказать представителю новой власти. Мы приучены к дисциплине. – Телкин распахнул дверь в кабинет и широким жестом пригласил Постникова:
– Не побрезгуете, дочка нам сюда чаю подаст. Она сегодня у меня за хозяйку. Супруга в Москве зубы вставляет.
– От чая не откажусь, – согласился Постников.
– Маша, принеси нам пару стаканчиков чая, и меду не забудь. – Крикнул хозяин в глубины квартиры: – Итак, я вас слушаю.
Тихон объяснил причины визита и рассказал бывшему партийцу, как ему удалось с помощью Голенева построить свое детище:
– Это, так сказать, у меня вроде сбывшейся мечты. Теперь хочу эту мечту вам доверить.
Андрей Гаврилович откинулся в кресле, взял в руки стакан чая, который дочка уже успела принести и, беззвучно шевеля губами, задумался.
– Чаек свой пейте, остынет. – На минуту прервав размышления, напомнил он гостю: – И мед рекомендую. Друг с пасеки возит. Пчелиный, без обману.
Тихон отхлебнул чая и взял ложку меда. Мед оказался душистым, отдавал луговыми цветами. Постников успел съесть три ложки и покончить с чаем, а хозяин продолжал сидеть молча. Потом заговорил тезисами, словно проводил собрание актива:
– Во-первых, я не знаю производство цемента. Чтобы хоть поверхностно разобраться в вопросе, мне нужен месяц.
– Во-вторых, я не знаком с отчетностью при новой власти. В наше время существовал план. Сколько завод должен выдавать продукции и какие предусмотрены санкции, если продукция недовыпущена. В-третьих, чем я смогу стимулировать производительность труда? В наше время существовали социалистические соревнования и переходящее знамя. В-четвертых, где я должен брать рабочих. Чтобы завод не выдавал брак, нужны грамотные рабочие. В Глухове цемент никогда не выпускали, где взять людей? И в-пятых, какова моя зарплата?
Тихон непроизвольно улыбнулся.
– Чему смеетесь, господин мэр? – Басом поинтересовался Телкин.
– Смеюсь, потому что тему зарплаты вы обозначили, так сказать, в последнюю очередь. Я уже привык с этого начинать.
– Для меня, как это нынче ни удивительно, честь и ответственность всегда шли впереди денег. Мы строили державу, руководствуясь не животом, а идеалами.
– Давайте не будем сравнивать. Вы морочили людям головы. О каком коммунизме могла идти речь, когда страна семьдесят лет влачила нищенское существование?!
– Да, жили бедно, не спорю. Но с голоду никто не умирал, и нищие на дорогах не стояли. А насчет Коммунизма, давайте, и вправду, не будем. Русскому народу нужна идея. Посмотрим, что вы вместо коммунизма ему предложите.
– Мы предложим, так сказать, достойную свободную жизнь.
– Свободную от морали? – Усмехнулся Телкин: – Готов поспорить, я еще доживу до тех дней, когда вы поймете, только для живота народ работать не станет. Он сопьется.
Тихон начинал злиться:
– Вы пойдете директором?
– Если вы мне ответите на мои вопросы, я с радостью возьмусь. Завод городу, действительно, очень нужен. Здесь я вам союзник. Но, должен предупредить, поговаривают, что державную промышленность демократы готовятся передать в частные руки. Тут я вам не союзник. Тут я вам лютый враг.
– И в этом вопросе мы с вами не расходимся. Так что проблем не возникнет. – Заверил Постников и детально ответил на все поставленные перед ним вопросы. Вернувшись в мэрию, он уже знал, что директор цементного завода у него есть. Они договорились, что Андрей Гаврилович за счет города поедет в Москву изучать производство. А Тихон откроет при заводе курсы для молодых рабочих.
– Ты чего сияешь, как самовар? – Спросил Голенев. Он давно дожидался мэра в его кабинете и тоже успел выпить два стакана чая. Секретарша Юля старалась скрасить Олегу ожидание.
– Я, так сказать, нашел директора. Ты будешь смеяться, но им я назначу Андрея Макаровича Телкина.
Олег принял новость спокойно:
– Секретарь райкома при Советах совмещал идеологию с работой хозяйственника. Поэтому опыт у него имеется. Только не создал бы он там подпольную ячейку.
– Не думаю. Он серьезный мужик и мне понравился. С чем пришел?
– Пришел попрощаться. Завтра лечу в Бирюзовск показывать Маке отели.
– Ты не забыл? В среду у меня торжественный день. А в четверг большая гулянка под Щеглами. Будем соревноваться в гребле.
– Вернусь.
– И героиню мою не задерживай. Я должен в среду на торжественном собрании вручить ей свидетельство почетной гражданки.
– Она помнит, и мы приедем вместе. А что за соревнования?
Постников улыбнулся:
– Чиновники придумали отпраздновать мое официальное назначение, так сказать, на англицкий манер. Сядем на весла и кто кого. Ты тоже сможешь отличиться…
– Я тебе подыграю. Нельзя же мэра опозорить…
– Нет, я хочу честной борьбы.
– В честной борьбе ты уже победил.
– Стеколкина? Он был у меня дома. Упал Татьяне в ноги, божился, что станет человеком.
– Совесть проснулась или притворялся?
– Винился искренне, даже слезу пустил. Пришлось подать ему руку, иначе остался бы с нами ночевать.
– Тиша, у тебя все нормально?
Тихон удивленно посмотрел на друга:
– Все великолепно, а не только нормально. На днях немцы отгрузят фильтры. Я согласился принять их инженера, чтобы присутствовал при сборке. Не бойся, денег не прошу. Нашел. В городе ЧП нет. Так что все тип-топ.
– Дай Бог…
– А почему ты спрашиваешь?
Олег не знал, что ответить:
– Сам не понимаю. Что-то на душе кисло…
– Да брось ты. Почему кисло? Дом закончил! Летишь с такой девчонкой! Морем, так сказать, полюбуешься, проветришься.
– Да, с домом порядок. Сегодня вместе с детьми и Леной мебель для ребят покупал. Вместе ездили. Они счастливы.
– Вот видишь, а ты кисло. Поехали ко мне ужинать? Рабочий день закончился.
– Зачем Татьяну нагружать?
– Она будет рада. Спускайся вниз, я жену предупрежу и следом.
Олег вышел из мэрии, сел в машину и стал, поглядывая на парадное, ждать Тихона. В гости ему сегодня вовсе не хотелось, но отказать другу язык не повернулся. Он внезапно ощутил странное беспокойство за Тихона. Это чувство у него возникало в детдоме, когда Постникова кто-нибудь из мальчишек обижал. Тихон не умел драться, и Олег защищал его. Когда Голенева не оказывалось рядом, Тиша оставался беззащитным.
Постников появился с тем же сияющим выражением лица, с каким Олег его встретил:
– Ну вот… А ты говорил.
– Что я говорил?
– Нагружать Таньку. Она, знаешь, как рада! Мы вчера как раз о тебе говорили.
