Владимир Колычев - Нет жалости во мне
– Ай-яй-яй! Какой нехороший мужчина! Она его хочет, а он ее гонит! – хитродурно сощурив и без того косые глаза, покачал головой татарин Ильяс.
– Она его не хочет. Она работает у него. Видишь, документы у нее какие-то, – попытался разубедить его Митроха, жилистый русак с бесцветными гла-зами.
– А чо – документы? Может, она счет ему выставила? Может, отужинал ее в офисе, а расплатиться забыл?..
Что Ильяс, что Митроха, оба несли какую-то околесицу. Алику это надоело.
– Хорош пургу гнать, – тихо, без эмоций сказал он.
И сразу же в машине повисла тишина. Ильяс и Митроха боялись его и уважали, а потому никогда не перечили.
– Давай, Митроха, пошел.
Их «семерка» плавно тронулась с места и пошла вслед за джипом. Константин Енисеев ехал домой, по дороге, часть которой проходила по малолюдной промышленной зоне. Впрочем, свидетели Алика не очень-то и смущали.
Джип шел по тряской дороге, вдоль которой с двух сторон тянулись железобетонные заборы – где старые, где не очень, одни с колючей проволокой поверху, другие без. Машина притормозила перед железнодорожным переездом для технологического транспорта. Торможение плавное, и ехавший за джипом Митроха вполне мог избежать столкновения. Но в зад «БМВ» он въехал, потому что так было нужно. В бампер стукнул его не очень сильно: Алик почти не ощутил толчка.
– Ильяс, пригнись! – скомандовал он.
И когда взбешенная жертва подошла к их маши-не, татарин лег на заднее сиденье, чтобы его не было видно. Двое в машине настораживают, трое – пугают. Енисеев хоть и не робкого десятка, и комплекция у него как у боксера-тяжеловеса, но лучше подстраховаться.
Алик придал лицу виноватое выражение и вышел из машины.
– Слышь, мужик, извини. Заговорились тут...
И Митроха выбрался из салона, но к жертве подходить не стал. Стоит, смотрит с понурой головой на разбитую заднюю фару и царапину на бампере.
– Заговорились они! – рыкнул Енисеев. – А мне тут напрягайся из-за них!
– Да я понимаю... Мы с шабашки едем, деньги есть. Может, на месте расплатимся, а?
– Ну, пятьсот баксов, и разъедемся, – кивнул тяжеловес.
– Да какие баксы? Нам в рублях платят... Это если по курсу, пятнадцать штук наших, да?
– Ну, что-то типа того, – кивнул Енисеев.
– Хорошо, сейчас...
Алик вернулся на место, открыл бардачок, достал оттуда деньги, принялся считать. Делал он это неторопливо, ждал, когда жертва подойдет к нему.
– Ну, что там?
Тяжеловес не вытерпел, неосторожно приблизился к дверному проему.
– Да вот! – Алик держал в руке пятнадцать тысячных купюр, но Енисееву их не протягивал.
Он ждал, когда тот сам пригнется и просунет в салон руку. И когда это случилось, отточенным движением выдернул из ниши под сиденьями пистолет и наставил его на жертву.
– Дернешься, башку прострелю!
Пока мужик приходил в себя, к нему сзади зашел Митроха. Резкий и быстрый удар кастетом по затылку, и Енисеев уже без сознания.
Непросто было удержать на весу его тяжелую тушу, но Алик в паре с Митрохой сделали это и еще оттащили немного назад, чтобы втолкнуть в салон на заднее сиденье. Дальше к делу подключился Ильяс – распахнул изнутри заднюю дверцу, схватил жертву за грудки, втянул в салон. После чего вышел из машины, пересел в «БМВ» и повел его вслед за «семеркой».
Ехать долго не пришлось. Сразу за промзоной начинался лес, в глубины которого вела не самая убитая дорога. Вот здесь уже свидетели точно были бы лишними. Но здесь их и не могло быть. Не зря же Алик выбрал это место.
Могила для жертвы была готова заранее. Илья и Митроха постарались. Им же придется и зарыть яму, после того как Алик наполнит ее свежей мертвечинкой.
К тому времени, как Енисеева вытащили из машины, он уже пришел в себя, но лишь частично. Полное прозрение случилось, когда его швырнули в яму.
– Эй, пацаны, вы чего! – в паническом ужасе заорал он оттуда. – Вы что, из-за машины? Так вы мне скажите, я вам живых денег дам. Сто тысяч баксов! Вот прямо сейчас ко мне поедем, и получите!
– А унесем? – ухмыльнулся Алик, накручивая на ствол глушитель.
– Не, ну я серьезно!
– Я тоже.
Яма глубокая – два метра, как и положено. Жертве отсюда ни за что не выбраться. И место глухое, ни одна живая душа не объявится. А еще такая идиллия вокруг – хвойный воздух, притихшие в безветрии деревья, мягкая трава под ногами, где-то недалеко заливается соловей под барабанный бой дятла, и мошкара в рот не лезет. Так хорошо, что и уходить не хочется... Словом, Алик не торопился.
– Ну, может, договоримся? – взывал с колен Енисеев.
– Не-а, не договоримся. Машина твоя здесь ни при чем. Заказали тебя, мужик.
– Кто?
– Да какая тебе разница?
Алик взвел курок, не спеша наставил ствол на жертву.
– Касатон, да? – взвыл в отчаянии Енисеев.
– Даже не знаю, кто это такой, – на всякий случай соврал Алик.
– Не знаешь? Правильно, ты пешка, потому и не знаешь!.. А я из тебя человека сделаю! Деньги такие получать будешь, что и не снилось...
– А если приснится, то не проснусь... Не лепи горбатого, мужик. Лучше с жизнью простись. Могу минуту дать, чтобы помолился. Я сегодня добрый.
Алик насмешливо глянул на Ильяса, перевел взгляд на Митроху. Оба дружно закивали. Дескать, пусть помолится, а они пока дух переведут. Неохота им было прямо сейчас браться за лопаты.
– Ну, может, одумаетесь, пацаны! – не унимался Енисеев. – Я вам столько денег дам, что на всю жизнь хватит... А с Касатоном я разберусь! Я знаю, он это из-за нее, из-за Саши!.. Он же меня предупреждал, а я не понял... Но теперь все, я к ней и близко не подойду!
Что-то шелохнулось в душе у Алика. Не сказать, что теплое и родное, но приятное. И давно уже забытое.
– Из-за какой такой Саши? – спросил он.
– Ну, Саша Неспехова, актриса...
– Неспехова?!
Да, у той Сашки с его двора была такая же фамилия. И она хотела уехать в Москву, чтобы стать актрисой...
– Ну да, Касатон театр из-за нее поднял, примой ее сделал...
Слышал Алик эту историю. Тимоха рассказывал ему и про городской театр, и про местную приму, любовницу Касатона. Но он никак не думал, что это может быть его Сашка... А сейчас он даже знал, как она могла пересечься с вором. Он же сам, еще в тюрьме, дал ее адрес, чтобы она подсказала Касатону, где можно найти сбежавшего Игорька. Помогла она ему или нет, но в постель к нему попасть вполне могла...
– И ты что, любовь с ней крутил? – с высоты своего положения спросил Алик.
– Ну да... Каюсь...
– И она что – тебе давала?
– Ну, а как по-другому?
– Так вот и я думаю, что никак... Как же она и с тобой, и с Касатоном?
– Так у нас же серьезно с ней было! Я ей руку и сердце предлагал, а Касатон просто к ней наезжал... Он же законный вор, он жениться не имеет права. Это у него такая отговорка для нее была. Жениться нельзя, а любовниц иметь можно... У него таких любовниц по всему городу... Я его просил, оставь, говорю, Сашу, а он ни в какую... Но если она ему так дорога, то я ухожу в сторону! – спохватившись, заявил Енисеев.
– Да не в сторону, а вниз, в землю...
– Э-э, ну не надо! – униженно взвыл тяжеловес. – Ты должен меня к Касатону отвезти! У меня для него важная информация!
– Да ну! – саркастически скривился Алик.
Забавно было наблюдать, как приговоренный к расстрелу цепляется за жизнь.
– Я знаю, что Игорек в городе!
– Кто в городе?! – Алик недоуменно вскинул брови.
Из отрытой могилы один за другим выскакивали к нему призраки из прошлого. Сначала Сашка, теперь вот Игорек... Он даже не сомневался в том, что это тот самый Игорек...
– Ну, Игорек? Он в городе, выход на Касатона ищет... Завалить его хочет...
Алик глянул на Ильяса и Митроху. Сидят в сторонке, о чем-то между собой болтают, на него – ноль внимания. И все равно он присел на корточки, понизил голос, чтобы наверняка избавить их уши от своего разговора с Енисеевым.
– Ты в этом уверен?
– Да, мы с ним когда-то знались... Ему снова Касатона заказали.
– Кто?
– Не говорил... Сказал, что из Москвы кто-то... Он там, в Москве, все это время пропадал... Да ты не знаешь его, чего с тобой говорить! Мне с Касатоном надо встретиться. Он Игорька давно ищет...
– Ошибаешься ты, Костя. Игорька я хорошо знаю. И что Вячик ему Касатона заказал, тоже знаю...
– Ну, тем более!
– Как Игорька найти?
– Не знаю... Но что-нибудь можно придумать...
– Значит, московские Касатона заказали. Зачем?
– Ну, не знаю, может, у них интересы здесь какие-то... Они сейчас все под себя гребут, а у Касатона здесь все схвачено так, что без него ничего не сдвинешь. Ну, не мне тебе объяснять...
– Значит, мешает Касатон московским. А кому конкретно? Ворам или новым?
– Вот чего не знаю, того не знаю! Игорек, он пацан продуманный, слова лишнего не скажет...
– А может, врешь ты все? Может, нет никакого Игорька?
Если Сашка спала с ним, то могла рассказать ему историю про Игорька, про то, как искал его Касатон. Вот и схватился Енисеев за эту соломинку.
