Элмор Леонард - Бандиты
– Выпускал фальшивые облигации, – уточнил Рой. – Отсидел девять месяцев. Арестовывался по подозрению в перевозке наркотиков из Флориды в Луизиану, но сумел отвертеться.
– А второй – тот, который убил Бойлана, – продолжал Джек, – Фрэнклин де Диос, вовсе не был похож на Божьего Фрэнклина, когда выходил из туалета. В Майами его обвиняли в тройном убийстве.
– Он проходил основным подозреваемым по делу, но им не удалось предъявить ему обвинение, – уточнил Рой. – Итак, торговец наркотиками и убийца.
– Понимаете? – в третий раз повторил Джек. – Куда пойдут денежки, раз полковник связался с такими ребятами? Прямиком в Майами, по земле или по воздуху. Похоже, интуиция и на этот раз не подвела твоего отца.
– Кстати, я проверю, нет ли досье и на Элвина Кромвеля, – предложил Рой.
– На самолете или на корабле, – продолжал Джек.
– Кто такой Элвин Кромвель? – спросила Люси, взглянув на него.
– Хозяин магазина спорттоваров в Галфпорте. Завтра я съезжу туда. Только ты сперва проверь досье, – попросил Джек Роя.
– Придется тебе снова заглянуть к полковнику в номер, – неожиданно сказал Каллен.
– Еще чего!
– Я все думаю, почему он хранит деньги в четырех разных филиалах, – продолжал Каллен. – Тут, конечно, есть преимущество: меньшие суммы денег можно быстрее обналичить. На случай, если придется удирать в спешке. Опять все сходится. Ты должен проверить, не перемещает ли он деньги со счета на счет. Поищи новые квитанции.
– Какая разница, если деньги перейдут из «Хиберния» в «Уитни»? – Джеку не понравилась эта идея, снова пробираться в тот номер.
– Ты сам упомянул Майами, – настаивал Каллен. – Они могут не тащить наличные в чемоданах, а просто перевести из банка в банк.
– Они не станут этого делать, если они собираются эти деньги украсть.
– О чем ты говоришь, Джек? Люди, торгующие наркотиками, владеют банками. Иди и посмотри его квитанции. И список пожертвователей проверь, много ли имен еще осталось. Если отец Люси посоветует приятелям не участвовать в этом деле, может, этому парню больше не к кому будет обратиться и придется довольствоваться тем, что он уже собрал.
– Ладно, завтра, – пробормотал Джек. Ох, как ему не хотелось!
– Я вот чего не понимаю, – сказал Каллен, – мы тут сидим, план разрабатываем… В первый раз вижу, чтобы люди собирались на дело и никто не задал самый важный, главный, можно сказать, вопрос.
– Сколько денег? – уточнила Люси.
– Вот именно! – Каллен радостно улыбнулся ей. – Я на глаз прикинул: пяти миллионов он точно не соберет.
– Я на это и не рассчитывал, – фыркнул Рой.
– Даже и половины не соберет, – упорствовал Каллен. – Сейчас у него два миллиона двести.
Повисло молчание. Потом Рой сказал:
– Тоже неплохо, а?
– Нормально, – откликнулся Джек, глядя на Люси.
Она ничего не сказала.
Тень на миг скользнула под абажуром лампы – Люси хотела выключить свет, но передумала, оглянувшись на Джека, все еще сидевшего на диване.
– Пожалуй, подожду, пока они вернутся.
– Ложись спать, я открою им дверь.
Рой и Каллен отправились поужинать. Попостившись двадцать семь лет на треске, Каллен теперь мечтал о жирных креветках. Они собирались поесть в одном ресторанчике на улице Мэгэзин, потом вернуться и пройтись вокруг дома, осмотреться. Это Рой предложил всем троим остаться на ночь у Люси, на случай, если явятся никарагуанцы и тот полунегр-полуиндеец.
– Ты не знаешь, где устроиться на ночь?
– Я могу и в кресле поспать.
– Наверху семь гостевых спален, – заявила Люси, – не говоря уж о комнатах для прислуги. Дом-то громадный, пустой, но мама не желает переезжать. Каждый день приходит уборщица, дважды в неделю – садовник. Я спросила Долорес, чем она занимается целый день. «Присматриваю за домом», – сказала она. «А что же делает мама?» – «Готовится к вечеру», – сказала она.
Люси направилась к бару, прихватив с собой стакан. Джек смотрел ей вслед, любуясь ее тоненькой фигуркой в модных джинсах и черном свитере.
Что-то в ней изменилось, но что? Другое выражение глаз, или, вернее, что-то исчезло, что прежде светилось в глазах.
– Тебе налить?
– Мне уже хватит, – отказался Джек. – Спасибо большое.
– Видел тот портрет женщины в бальном платье, что висит в холле? Это моя мать.
– Да что ты! Такая молоденькая?
– Бальные наряды почти не меняются. – Люси налила себе шерри, обернулась. – Этому портрету почти тридцать лет. Маму выбрали королевой карнавала, и она не может этого забыть. Каждый вечер наряжается и выходит на люди себя показать. Отец делает деньги и приобретает всякие ценности. Живой дуб за пятьсот тысяч долларов. Когда-то он так же купил мою мать.
Люси прислонилась бедром к бару. Черный кашемировый свитер и джинсы от Кельвина Кляйна. Вот бы спросить, не отец ли дал ей деньги на них.
– Садись, расскажи мне, что тебя мучит. Люси вернулась, присела на краешек дивана, отпила шерри, поставила стакан на стол и села поудобнее, откинувшись на спинку. Теперь она была совсем рядом, только смотрела в сторону. Ничего, зато Джек мог любоваться ее профилем, тонкой линией носа, темными ресницами, зовущей к поцелуям нижней губой. Неужели она еще ни с кем, никогда?… Помаду не наложила, совсем не занималась своим лицом сегодня. Она медленно выговорила:
– Не нравится мне твой Рой, Джек.
– Это так тебя беспокоит?
– Нет, не слишком. Но я не понимаю, как ты можешь с ним дружить.
– Сам не знаю… Конечно, он не очень симпатичен… – «Симпатичен!» Питекантроп и то приятнее будет. – С ним нелегко общаться, он узколобый, характер у него не дай боже… Да, теперь, когда ты спросила, я и сам думаю, как мне удается с ним ладить.
– Но ты так говоришь, словно гордишься им.
– Да нет, просто не перестаю удивляться. Знаешь, человек, который всегда верен себе. Вообще-то мы теперь редко видимся.
– Он тебе нравится?
– Не то чтобы он мне приятен. Я принимаю его таким, какой он есть, вот и все. А как иначе?
Теперь Люси смотрела прямо на него.
– Нет, я не оправдываю его, – заторопился Джек. – Не оправдываю, но и не критикую. Посмел бы я критиковать!
– Ты доверяешь ему? – мягко осведомилась она.
Джек помедлил секунду.
– Если Рой что-то обещает, он это сделает, можешь не сомневаться. С таким парнем, как Рой, лучше дружить, нравится он тебе или нет, – не дай бог нажить такого врага.
– Но ведь они, на той стороне, точно такие же, – настаивала Люси. – Так какая же разница?
Джек положил ладонь на ее руку, чуть выше локтя, сжал, ощутив под теплой шерстью мягкую плоть.
– Ты же знаешь, я – тюремная пташка. И Рой сидел, а до того был полицейским. Жестокий, переломанный человек, но он спас мою задницу. Каллен – бывший грабитель банков, двадцать семь лет провел в тюрьме. А ты? Кто ты такая? Вот сейчас, сию минуту – кто ты?
Люси смотрела ему в лицо, не отводя глаз, но не отвечала.
– Ты как, уже сменила кожу?
Он дал ей еще минуту подумать, потом тихо, осторожно приблизил свое лицо к ее лицу, поцеловал ее, закрыв глаза, и она не отстранилась, она сама прижала губы к его губам, она участвовала в этом поцелуе. Джек приоткрыл глаза и увидел, как широко раскрылись ее глаза, на миг затененные пушистыми ресницами, как приоткрылись со вздохом ее губы.
– Ты уже не монахиня.
– Нет.
Джек поцеловал ее снова, так же осторожно, бережно, нежно.
– Ты становишься кем-то другим.
– Новым человеком, – усмехнулась она, все так же прямо глядя на него. Легонько коснулась ладонью его ноги, встала, отошла.
– Хочу тебе кое-что показать, – сказала она и вышла из комнаты.
Джек позаимствовал еще одну сигарету из ее пачки.
Она изменилась, да, но в какую сторону? Сейчас она стала больше похожа на ту Люси, которую он принимал за монахиню, на ту «сестру Люси», которая ехала с ним в воскресенье в катафалке, рассказывала о войне в Никарагуа и сумела передать это ему, заставила его почувствовать свою причастность. Она снова такая, какой была в тот вечер, когда Джек понял, что его собираются использовать, и ему это понравилось – черт, еще как понравилось, он сам напросился, сам сказал: «Ты думаешь, могу ли я пригодиться?» – а она спокойно и кротко поглядела на него и ответила: «Да, это приходило мне на ум». Она снова стала похожа на ту Люси, она снова всей душой отдается своему делу.
Но на этот раз она не сумела заразить и его своим увлечением – во всяком случае, сейчас ей это не удалось.
Так, может, это ты становишься другим человеком, сказал он себе, а она – все та же девочка, сбежавшая из дому, чтобы ухаживать за прокаженными?
Джеку захотелось выпить еще немного водки, чтобы подготовиться к тому, что его ждало, но за спиной уже послышались шаги Люси. Он обернулся – она вошла в круг света, очерченный абажуром, прижимая что-то к ноге. Прямо перед Джеком она опустилась на колени, все так же упорно глядя на него, и выложила на кофейный столик револьвер.
