Виктор Галданов - Банка для пауков
— Мне нужно масло поменять, — безучастно сказал Валико. — И хорошо бы — тормозные колодки. И еще карбюратор после вчерашнего бензина…
— Ну вот, как ехать, все у него барахлит. А что, раньше не мог сказать?
— Я сто раз говорил, что у Дато заправляться может только тот, кто свою машину не любит и не жалеет!
— Не смей оскорблять моего дядю!
— Дядя у тебя — чистое золото, но бензин у него — чистое гавно!
Они полетели на самолете.
22 марта, Грузия, Батуми
Батуми встретил их знойным солнцем и ласковым морем. Когда они улетали из Москвы, апрель преподнес кратковременную пургу с градом. Здесь же их кожаные куртки были совершенно неуместными, и на двоих молодых людей в теплой одежде все смотрели как на эскимосов. В Батуми, в старом квартале с узенькими улочками, где междо домами было натянуто белье, а в лужах играли чумазые дети, жил двоюродный брат Вано старенький дядя Гоги. Он встретил Тенгиза и Валико с распростертыми объятиями. Правда жил он со своей старухой до того бедно, что Тенгизу самому пришлось заказывать угощение и накрывать стол для всего двора.
Началось паломничество к сыну знаменитого родственника. О деяниях великого Вано Батумского был наслышан весь город. Лучшим показателем его популярности были похороны, которые ему закатила сталица, и которые показывали по местному телевидению гораздо подробнее, чем по ОРТ. На вторые сутки пиршество продолжилось, и Валико понемногу стал уставать от нескончаемой череды тостов, песен, еды, новых тостов… Лишь на третий день поутру Тенгиз собрался пройти по неким адресам, которые ему незадолго до смерти называл Вано, словно предчувствуя свою скорую кончину.
В районе порта, где у причалов ржавели старые катера, они навестили одну хибарку, где тощий щетинистый и седовласый старец в капитанской фуражке, едва услышав имя Вано, кинулся в объятия Тенгиза. А потом начался долгий разговор о приливах и отливах, о режиме пограничной службы и о том, легко ли утлой лодочке так заблудиться в море, чтобы в тумане причалить прямиком к Турции.
Причалить-то можно, отвечал старик, только вот отчалить будет трудновато. В Турции за наркоту расстреливают. Ну зачем же говорить про наркоту? — удивлялся юноша. — Кто говорит про наркоту? Никто не говорит про наркоту. Есть некоторые химические препараты лечебного почти что назначения, которых тут днем с огнем не найдешь, а там они есть. Ну что же раз лекарство, то дело это благородное, соглашался старик, только видишь ли, моторы на катере совсем поизносились. Шиш уйдешь от пограничников на таких моторах. Надо бы смазать моторы, перебрать. Если тысяч пять лари подкинешь, сынок, к твоему возвращению недельки через две аккурат сделаю. Ой, старый капитан, ты никак еще и хибарку свою за мой счет починить вздумал? И хотя молодые люди приехали в Батуми на последние 200 баксов, Тенгиз полагал, что такому человеку, как сын великого Вано, получить тут кредит будет несложно.
23 марта, Москва, Рязанский проспект, 11:15
Раздавшийся поутру звонок поднял девушку с постели. Люда взяла трубку и сказала:
— Привет!
Она решила, что это ее Тенгиз решил проверить, дома она или проводит ночь в каком-нибудь злачном месте.
— Привет, деточка, — раздался в трубке глубокий раскатистый бас. — Ты что, по запаху меня узнала?
— Ой… — растерялась Люда. — Моисей Лазаревич, это вы?
— А кто же еще? Вспомнил вот, что Тенгиз просил меня заняться твоим пением. Думаю, хорошо бы устроить прослушивание.
— Когда, прямо сегодня?
— А хотя бы прямо сейчас. Я нахожусь в клубе «Атлетик». Это надо ехать по Ленинградке и перед указателем….
В тот же день, спорткомплекс «Зарядье», 13: 20
Девушка, забравшаяся на вышку для ныряния, была почти обнажена. Мирза-ага с интересом наблюдал за узким зеленым бикини, едва прикрывающим ее стройное, изящно изогнутое загорелое тело. Ее лицо было закрыто спутанными рыжими волосами, глаза были такими же зелеными, как и бикини. Она была еще очень и очень молода, а главное, очень энергична и полна жизни. Это было главное качество, которое немолодой уже Мирза-ага ценил в девушках. Впрочем, вкусив от этой жизни столько наслаждений, сколько успел изведать он, трудно было ожидать чего-то новенького, пусть даже от такой смазливой девицы, как та, что сейчас покачивалась, стоя на крае доски.
Ее Мирза-ага изучал скорее академически, как осматривал бы новый спортивный автомобиль, какую-нибудь элегантную «ламборджини», сознавая, что она вполне достойна его гаража и в то же время чересчур хороша, чтобы гонять ее по разбитым столичным улочкам. Он считал себя мусульманином, поскольку имел четырех жен и посещал мечеть, однако он был передовым мусульманином, поскольку пил спиртное, ел свинину и не соблюдал постов. Однако в будущем году он собрался посетить Мекку. Единственное, что смущало его, он не понимал, можно ли будет во всей этой толпе паломников разместить охрану. А охранял себя он круглосуточно. Особенно после того случая в прошлом году, когда в него стреляли.
Несмотря на то, что Мирза-ага был владельцем рынков, супермаркетов и нескольких казино, он был в общем-то прекрасным семьянином и домоседом. Он любил своих двух сыновей и трех дочерей (один мальчик был уже достаточно взрослым и учился в Принстоне). В доме его, просторном коттедже с садом, расположенном на берегу озера, царил образцовый порядок, там было много слуг и охраны. И вообще Мирза-ага чувствовал себя полноправным султаном в своем небольшом царстве, где все было подчинено его воле.
Конечно, иногда он бывал вынужден покидать свое царство, бывали случаи, где без его личного вмешательства решить проблему было невозможно. Но в конце концов он распорядился расставить по всем своим объектам телекамеры, устроил себе в бункере командный пункт слежения и когда где-нибудь начиналась проверка документов, облава или комиссия торгинспекции, ему достаточно было набрать номер мэрии, и все улаживалось как по мановению волшебной палочки. Поистине, техника значительно облегчила работу султанов. Тем не менее, не смотря на пресыщенность мирскими благами, он все же понимал толк в красивых девушках. А эта была очень даже ничего.
Вот она подпрыгнула и, на секунду изогнувшись впополам, резко вдруг выпрямилась и стрелой вошла в воду. Послышались аплодисменты.
Мирза-ага повернул голову. Рядом с ним стоял Рантик и аплодировал.
— Люблю красоту, — пояснил он. — Все-таки, что может быть прекраснее юности?
— Почтенная и обеспеченная старость.
— Ты считаешь себя стариком? А вот я поневоле забываю про свои годы, когда встречаюсь с такими прелестными…
— Но после первой же палки возраст о себе волей-неволей напоминает, не так ли, а?
— Ради такой красотки можно и виагру попить. Но я бы тебе не советовал пробовать ее на зубок. Хороша Маша — но не наша.
— Это еще почему? — удивился Мирза.
— Это подстилка младшего Марагулия. Наследничек очень ревнив.
— Во-первых, он наследник ушей от дохлого осла, а во-вторых он должен мне кучу денег, — заявил Мирза. — А чего он ее сюда прислал?
— Мося собирается заняться ее музыкальным образованием.
— Странно… на голубого она вроде не похожа
Ребята, Саид и Тофик, из числа его приближенных, услышав последнюю сентенцию, хохотнули.
Выбираясь из воды, Люда услышала их смех и слегка скосила глаза. Разумеется, обсуждали они ее. И, разумеется, ни с кем из них она заигрывать не собиралась. Ни с этими громилами, ни с этим типом с безволосым лицом морщинистым, как печеное яблоко. А клуб был просто отличный. Превосходный бассейн, солярий, сауна. Хотя, конечно, стоило бы спросить разрешения у Тенгиза, прежде чем идти сюда. Но он так далеко… Почти что в другой Вселенной.
К ней подошел официант в красном пиджаке со словами:
— Шеф велел проводить вас в студию.
— Да, я сейчас, только приму душ.
Стоя под сильными, колющими струями душа, Люда зажмурилась, а когда открыла глаза, обнаружила, что в душевой она не одна. Тот самый мужчина с морщинистым безволосым лицом стоил напротив и смотрел на нее.
— Что вам здесь надо! — выкрикнула она. — Уходите!
— Деточка, в этом городе я нахожусь обычно там, где сам пожелаю, — мягко сказал мужчина. — И когда того пожелаю. Я всего лишь хотел убедиться в том, что без купальника вы так же красивы, как и в нем. В конце концов, что решают эти две плоски ткани… — он небрежно стянул с барьера ее лифчик.
Люда выхватила у него из рук лифчик, и моментально надела. Но трусики были далеко, она их бросила в раздевалке. Тогда она решительно схватила полотенце и обвязала его вокруг пояса.
— Теперь вы, может быть, позволите мне пройти! — твердо сказала она, завернув краны, и, не глядя на Мирзу и стоявших поодаль его парней, направилась в раздевалку.
