Кирилл Казанцев - Криминальная империя
Еще минут двадцать Игнатьев потратил на то, чтобы различными наводящими вопросами помочь Янковичу вспомнить что-нибудь подобное. Но все было безрезультатно. Тогда пришлось заходить с другой стороны и расспрашивать о местном криминале и о тех, кого в народе называли «черепановскими».
— Не, ну такой братвы везде хватает, — усмехнулся со знанием дела Янкович. — Ментовка ментовкой, власти властями, а среди населения всегда есть те, кто какую-то территорию держат. Мы им платим, а они другим. Это закон природы, тут бороться, как против ветра…
— Это правда, что они в Романовском истинная власть?
— Я же говорю, что они друг другу не мешают. Власть по верхам стрижет, а эти по низам. Всем хватает.
— А кто у них главарь?
— Череп-то? Этого хрен достанешь, у этого связи, как у министра. Он депутатом был, у него все до Краснодара схвачено. Местная администрация, она так, для формы тут. Только ты смотри, поосторожнее, Череп — мужик серьезный.
Еще двое, кто вроде бы однажды пользовался услугами частного детектива Никольченко, от встречи отказались. Причем без всяких объяснений, просто проигнорировали просьбу Игнатьева побеседовать. Этих понять было можно, потому что люди обращаются к частным детективам в двух случаях: когда не верят, что полиция будет добросовестно заниматься их делом, или когда проблему хотят сохранить в строжайшей тайне. И настаивать тут бесполезно.
Игнатьев не был бы Игнатьевым, если бы не имел в запасе пару нестандартных ходов. Человеку, который не понаслышке знает, что такое уголовный мир, войти в него особого труда не составляет. Оптимальный вариант, если бы удалось выйти на какую-нибудь «хату», где уголовники частенько собираются, где они пьют, режутся в картишки, обсуждают свои дела. А иногда встречаются и с теми, кто только-только «откинулся». Кому нужна была крыша над головой и время оглядеться в городе.
Несколько дней Игнатьев бродил по железнодорожной станции, по территории, прилегающей к автовокзалу. Ничего интересного, кроме бомжей да двух типов, явно находившихся в бегах из колонии-поселения, он там не увидел. Бомжи ничем, кроме еды и выпивки, не интересовались, а два типа при любом раскладе с местными еще не связались. А может, и не свяжутся совсем. Стянуть немного денег или часы, которые можно неподалеку толкнуть за копейки, а потом убраться подальше. Или в сторону дома, или туда, где их ждут дружки-приятели.
Но на городском рынке Игнатьеву повезло больше. Наметанным глазом он быстро вычленил тех, кого нужно, среди обычных людей, движущихся потоками вдоль торговых рядов, входящих в павильоны и выходящих из павильонов. Это щипачи-карманники — ребята ловкие, умелые, хорошие психологи и актеры. Неприметные пареньки терялись в толпе, и следить за ними было трудно. Это одна из особенностей тщательно создаваемого карманниками образа. Никаких особых примет, ничего запоминающегося. Даже в карманах у них не найдется ни бритвы, ни ножа, ни иного оружия. Только монета, но очень остро заточенная с одной стороны.
Двадцать минут внимательного и осторожного наблюдения наконец вывели Игнатьева на жертву. Солидная дама, обилие бижутерии на теле и косметики на лице ясно говорило о том, что она из рыночного бизнеса. Скорее всего, на базаре несколько лотков с китайским барахлом и косметикой ее. И вела она себя тут по-хозяйски, покупая свежие фрукты.
Пареньки по отшлифованной схеме мигом оказались рядом с теткой именно в тот момент, когда она расплачивалась за покупку возле фруктового лотка. Один из них отвлек внимание женщины и продавца, другой вытащил у нее из сумки портмоне. Оба исчезли так же быстро, как и появились.
Игнатьев предполагал пару направлений, в котором двинутся карманники, и не ошибся. Они выбрали короткий маршрут в сторону железнодорожного переезда. Как раз там стояло с десяток мусорных баков для торгашей. Их только утром опустошили, но через два часа они снова стали наполняться подгнившими фруктами и овощами, картоном, бумагой из-под цветов и другими подобными отходами торговли.
Закон номер один — от кошелька нужно срочно избавиться. Оставить себе только деньги. Деньги не улика, улика сам кошелек.
И этой уликой Игнатьев и решил прижать пареньков. Но для этого ему понадобилась вся прыть и ловкость, на которую он был способен. За десять секунд до того, как один из карманников должен был подойти к бакам, Игнатьев был уже тут. Он стоял спиной к прохожим и держал в поле зрения баки, изображая перед этим подвыпившего типа, который ковыряется в собственных карманах в поисках чего-то.
Паренек поравнялся с ним, его рука метнулась в сторону баков и… попала в стальные тиски. Игнатьев схватил карманника за кисть таким образом, чтобы не дать ей разжаться и выпустить кошелек. При определенных обстоятельствах, в виде хотя бы понятых, этого было бы достаточно, чтобы паренька арестовать и навесить на него данную кражу. Но Игнатьеву было нужно другое.
— Иди сюда! — хрипло шепнул он в ухо карманнику, держа его за руку с зажатым в ней портмоне, а второй обхватывая его горло. В таком положении он приподнял свою жертву над землей и быстро переместился за мусорные баки — туда, где их не будет видно посторонним взглядам.
— Пусти, ментяра… не выйдет… — задергался парень в руках Игнатьева. — Не подпишусь, не докажешь.
Игнатьев оглянулся, убедившись, что их никто не видит, и развернул карманника лицом к себе. При этом он не выпустил его кисть с зажатым кошельком, а горло прижал к стене локтем. Парень с удивлением увидел перед собой мужика, который что-то странно себя вел. Как-то не по-ментовски.
— Затихни, — тихо, но убедительно рыкнул Игнатьев и многозначительно надавил локтем на горло. — Кадык сломаю в момент!
— Чего тебе надо? — выдавил парень, сверля Игнатьева глазами и наконец затихая.
Зосима Иванович много за свою жизнь взял всяких урок собственными руками. Этот ход ему тоже был хорошо знаком. Задержанный перестает сопротивляться, даже как-то обмякает в твоих руках. Ты невольно расслабляешься, хватка становится не такой крепкой. А из-за того, что ты начинаешь сам говорить, вопросы задавать, твое внимание непроизвольно переключается с рук на голову. Секунд тридцать — а потом задержанный делает мощный рывок, ныряет тебе под руки, буквально выкручивается ужом, и твоя кисть уже не сможет удержать ни его руку, ни край его одежды. Самый опасный момент. Ты весь сосредотачиваешься на том, чтобы удержать его руками, а он может тебе наподдать в промежность, а то и своим инструментом, сделанным из монеты, по глазам полоснуть.
— Для начала поговорить нужно, — сказал Игнатьев. — Я тебя сдавать не буду, если дурить не начнешь. Ответишь на мои вопросы и гуляй. Я хоть и бывший, но все же мент. Оприходую тебя в два счета. Будем говорить?
— Больной, что ли? Чего надо-то?
— Во-от, уже лучше, — удовлетворенно заметил Игнатьев. — Значит, так. Я человек в вашем городе новый, никого не знаю. А хотелось бы мне познакомиться с местными крадунами, особенно теми, кто авторитет имеет. Сведешь?
— Мужик, ничего не знаю, ни с кем не знаком…
Давление локтя Игнатьева на горло мгновенно усилилось, и парень поперхнулся.
— Фуфло своим дружкам толкать будешь, — грозно сказал Игнатьев. — Я тебя не спрашиваю, с кем ты там знаком, а с кем нет. Ты должен меня свести со своими для базара, и баста! Я тебя отпущу, но только не надейся, что можешь меня обмануть. Я тебя вычислил, я знаю, где тебя искать, я тебя как сынка взял с поличным. Могу повторить в другой раз. Сомневаешься?
Игнатьев блефовал. Он, разумеется, случайно вышел на этого карманника с его напарником. Такой удачи ему, возможно, не представится еще с месяц или с полгода. Однако паренек этого знать не мог. И он обязательно в своем кругу об этом расскажет, а там уж примут решение. И припугнуть немного его следовало.
— И еще, я приехал к вам с парой дружков по одному важному делу, — продолжил Игнатьев напрягать карманника. — Погоны я больше не ношу, поэтому обязательств не нарушать закон у меня нет. Учти это, приятель. При случае дырок наделаю, как в дуршлаге. Усвоил? Ну?
— Да понял я, понял, — проворчал парень.
— Хорошо, что понял. Тебя как зовут?
— Андрей.
— Пусть будет Андрей. Погоняло не спрашиваю, все равно соврешь. Запоминай, Андрюша: завтра в двенадцать часов дня я буду ждать твоих дружков… скажем, в кафе «Кубань». Атаса не бойтесь, я слово даю. Да и не за что вас вязать, не на месте преступления видимся, сами сообразите. Передашь своим?
— Передам, — решил пообещать паренек.
На следующий день Игнатьев около двадцати минут прочесывал местность вокруг уличного кафе под сине-белым тентом с логотипами чешского пива, но вывеской «Кубань». В кафе он вошел минута в минуту, как и обещал, быстро окинул взглядом тех, кто сидел за тремя занятыми столиками. Оценил, что к полиции и уголовникам они отношения иметь не могут. И уселся так, чтобы за его спиной было свободное пространство и обзор был ближе к круговому.
