Сергей Зверев - Домой по рекам крови
Выбора не оставалось, Денис плюхнулся на переднее сиденье и закрыл глаза. Происходило нечто из разряда «так не бывает», и, тем не менее, оно было — с ним и сейчас. И с Настей заодно — девушка оказалась рядом, в водительском кресле, и сидела, положив руки на колени.
— Давай, красотка, поехали, — раздалось с заднего сиденья. Женщина говорила вполголоса, почти шепотом, и от этих звуков невольно бросало в дрожь. Настя взялась за руль и повернула ключ в замке зажигания. В спину раздался нетерпеливый гудок, Денис посмотрел в боковое зеркало — «Тойоту» подпирала другая машина, надо думать, то самое такси до Москвы.
— Быстро, сучка! — раздалось сзади. — Пошла, тварь, не зли меня.
«Тойота» рывками двинулась вперед, налетела на бортик, раздался скрежет металла. Сзади молчали, зато раздался негромкий металлический щелчок затвора, и Денису в тишине показалось, что это лязгнул досланный в патронник патрон. Машина дергалась, буксовала, и Денису пришлось взяться за руль и помочь Насте выровнять машину. «Тойота» вернулась на дорогу, покатила дальше уже ровно, Настя держала руль обеими руками и смотрела перед собой.
— Вот так. — Голос стал равнодушным и злым. — Гони к выезду из города, дальше я скажу. И пристегнись. Ты тоже.
Металл неприятно холодил затылок, Денис накинул ремень безопасности и посмотрел в зеркало заднего вида. Они проезжали по освещенному участку дороги, и отражение в зеркале стало отчетливым — на него смотрела горничная — или официантка — из «Примы», та самая, что вышла встречать Вавилова вместе с людьми Никольского.
Их взгляды встретились, «горничная» посмотрела на него без улыбки, насмешки или чего-то подобного, смотрела равнодушно, словно видела впервые. И оба знали, что это не так.
— Куда едем? — спросил Денис просто так, чтобы не молчать. Ответа не последовало, разумеется, и «Тойота» катила дальше по правой полосе, держась в общем потоке машин. Денис осторожно покрутил головой, повернулся в кресле так и этак, прислушиваясь к себе. Голова болит, но терпимо, только перед глазами все малость мутно и огни фонарей сливаются в одну яркую длинную полосу, от чего снова начинает подташнивать. И боль в правом боку хоть и утихла, но при неловком движении напоминала о себе резким, точно колющим ударом. В остальном все было почти неплохо, если не считать вооруженного человека за спиной и времени, что бежит слишком быстро.
«Кто ж такая?» Денис поглядывал в зеркало на двери, силясь рассмотреть незнакомку. А та, заметив его взгляды, отодвинулась, и теперь Денис видел только ее профиль, правильный и тонкий, точно на старой гравюре. Она из свиты Никольского и никакая не официантка, понятное дело, но кто тогда? «Секретарь? Любовница? Личный диетолог?» — он браковал подряд все варианты и в конце концов сдался. Глянул на Настю: та точно одеревенела за рулем, вцепилась в него так, что аж пальцы побелели, но держала машину уверенно, смотрела перед собой так пристально, точно боялась пропустить нечто важное. Денис сел ровно, переждал короткий приступ боли и спросил, глядя в темное зеркало заднего вида:
— Зачем мы тебе? Может, отпустишь девушку, а я с тобой вечерок, так и быть, скоротаю?
Вышло даже не двусмысленно — нагло, прозвучало хамски, но женщина молчала, и Денису показалось, что она улыбается. В темноте он ничего не видел, но чувство было таким острым, что не выдержал и обернулся. Точно — улыбается, но не его словам, а каким-то своим мыслям, будто вспомнилось нечто приятное и давно ушедшее, чего не вернуть ни за что на свете.
— Эй, кукла, я к тебе обращаюсь, — как мог нахально сказал Денис, и женщина снизошла до него, удостоила взглядом.
— Ты не в моем вкусе, — сказала она, — расслабься. И мы уже почти приехали.
Машина проехала мимо старого рынка, пересекла рельсы, справа промелькнул знак границы города, началось шоссе. Вдоль него потянулся лес, в свете фонарей мелькали елки и березы, все в снегу, свет фар встречных машин бил в глаза. Луч на миг осветил лицо женщины, и Денис видел, что теперь она не улыбается, а сосредоточенно смотрит вперед и будто просчитывает что-то мысленно. Он глянул на дорожные знаки и понял — «Тойота» едет обратно к «Приме», и тут мелькнула даже не догадка, а еле заметно скользнувшее по краю рассудка немыслимое предположение, до того невероятное, что Денис отринул его моментально, настолько оно было нелепым. Но ресторан приближался, показался знак, извещавший о наличии в четырехстах метрах впереди прилегающей дороги, и Денис сказал:
— Там сейчас будут его люди.
Ни имени не назвал, ни фамилии, вообще ничего не сказал толком, просто предупредил, и его поняли, поняли правильно и быстро: они явно говорили об одном том же.
— Не успеют, переезд закрыт, — ответила женщина, — кто-то под поезд угодил, прямо у будки обходчика. Там сейчас с рельсов кишки отскребают.
«Тойоту» бросило влево, она еле-еле разминулась с летевшим по соседней полосе «Ниссаном», тот успел убраться с дороги и разразился возмущенным гудком. Настя пыталась выровнять машину, но ее мотало по дороге, занесло, и «Тойота» едва не свалилась в придорожную канаву. Но девушка уже пришла в себя, сдала машину назад и поехала дальше, стараясь держаться ближе к обочине.
«Уж не та ли овца с челочкой свой заход повторила? Опять не вовремя, дура, ее мать не вовремя родила». Денис смотрел на дорогу, на поток транспорта, что шел в сторону Москвы. Впереди показался знак съезда на прилегающую дорогу, за деревьями светились окна «Примы».
— А я успею. Мне с ним потолковать надо, да, боюсь, он гостей не ждет, а вот тебе и девке своей обрадуется… Права я?
С заднего сиденья послышался звон металла, негромкий щелчок и еле уловимый звук, такой, точно там закручивали что-то, быстро и сноровисто, до упора, до сухого плотного стука. Денис снова обернулся и увидел, что ствол пистолета в руках у женщины стал длиннее — на него навернули глушитель. Удивительно, но страха не было — Денис знал, что женщина пришла не по его душу и не за Настей, ей нужен другой человек. Начнет она с него, а вот после… И вдруг как в пропасть ухнул от жуткой невероятной догадки, что отогнал от себя пару минут назад. И сказал, надеясь, что голос прозвучит презрительно и угрожающе:
— Нарвешься.
— Заткнись, — оборвала та его и скомандовала: — Теперь вправо, теперь по дорожке к зданию, теперь стой, глуши двигатель. Выходим.
«Тойота» плавно взяла вправо и остановилась точно напротив дверей «Примы», да так удачно, что не попадала в прицел ни одной из камер наблюдения, что помещались на фасаде здания. Денису пришлось помочь Насте отстегнуть ремень: девушка никак не могла справиться с кнопкой, Настю форменным образом колотило, руки у нее тряслись, зубы стучали. Странно, что они добрались сюда без происшествия, странно, что она могла держать руль и вообще соображала, куда ехать, странно, что видела дорогу. Выйдя из машины, Настя первым делом подвернула ногу и упала бы, но успела опереться на капот «Тойоты». Денис постоял, приходя в себя, вдохнул глубоко ледяной, с колючими снежинками воздух, осмотрелся.
На парковке все было без изменений, «гелик» и еще две машины, в том числе и серебристый «БМВ» Никольского стояли на своих местах. Окна «Примы» приветливо светились, и если не знать, что внутри лежит полдесятка «двухсотых», то создается иллюзия полного покоя и домашнего уюта. Вавилов тоже здесь, его зондеркоманда на подходе, и если бы не переезд, давно была бы здесь, но кто-то удачно прогулялся по рельсам… «Уж не ее ли работа?» Денис глянул на женщину, что стояла поодаль и тоже смотрела на окна ресторана. Та перехватила его взгляд и сказала:
— Вперед. И без фокусов. Делать, что я скажу.
Они пошли вперед, Денис держал Настю под руку, и та едва переставляла ноги, сжавшись в комок от холода и страха. В отличие от убийцы, что шла за ними — та двигалась легко, шла ровно и уверенно, как человек, что возвращается в знакомое место. Вместо платья на ней была темная короткая куртка с капюшоном, темные джинсы, ботинки на толстой подошве — просто человек из толпы, коих тысячи: неприметный, обычный, никакой.
Подошли к дверям, предсказуемо закрытым, остановились на крыльце. Женщина держалась в стороне, стояла, опустив голову, ее лицо закрывал капюшон. Настя ухватилась за дверную ручку, дернула ее раз, другой, отпустила, повернулась к женщине:
— Дальше что?
— Рот закрой и жди, — раздалось из-под капюшона, — внутри полно камер наблюдения, нас видят.
Голос был глухой и резкий, непонятно даже, кому он принадлежал — мужчине или женщине, и Дениса уже не от мороза пробрал озноб. Вавилов и эта… за спиной друг друга стояли, и, похоже, что выучка у них была одна, и нервы оба держали в кулаке, как поводья норовистой лошади. Перечить ей — все равно что бросаться на танк с ножом, переедет, как Вавилов Мотьку, и не заметит. «Где ж Никольский ее откопал?» — неуместно крутилось в голове, будто от ответа что-то зависело.
